Тэху помотал головой, отгоняя разочарование, и опрокинулся на спину – небо было безоблачно-синим, как его скарабей. Тэху немного успокоился и упрямо сжал зубы: «Я, вероятно, слишком тщеславен, госпожа, чтобы отказаться от тебя, но главное – я не верю, что не смогу пробудить твоей нежности!»
* * *
Госпожа скучала без него. Она сама сказала об этом Тэху. И еще добавила:
– В тебе есть нечто, к чему привыкаешь и без чего уже, кажется, не можешь обойтись. И мне нравится, как ты меня слушаешь!
Она оказалась еще и приятной собеседницей, образованной и тонко чувствующей. С явным удовольствием отвечала на его вопросы, часто находя их достойными ее похвалы, иногда забавными, нередко – остроумными.
А Тэху готов был выполнить любой ее каприз, любое, самое неожиданное желание, прийти на свидание куда угодно: в сад, к бассейну, в ее комнату, на плоскую крышу дома. Он словно забыл обо всех опасностях, грозящих ему в случае разоблачения. Но Тэху заметил, что она достаточно осторожна и всегда выбирает для встреч наиболее безопасное время и место. Он льстил себя надеждой, что она поступает так из любви к нему, хотя что-то неприятно подсказывало, что это просто известная опытность. Еще он заметил, что почти всегда, перед тем как проводить его, Тийа принимает какое-то снадобье из полупрозрачного зеленого сосуда. Он спросил ее взглядом: «Что это?» Она объяснила, и в словах ее прозвучали печаль и досада.
– Мой супруг слишком стар, чтобы иметь наследника. А ты молод и силен… – Она с удовольствием провела ладонью по спине Тэху и улыбнулась: – За то, что я нашла в тебе – твою силу, твою преданность, твои чувства ко мне, – я отдала бы все, что имею: дом, всю усадьбу, челядь! – Тэху отрицательно покачал головой: «Не хочу! Не нужно!» – Я знаю, знаю. А то, что ты хочешь, этого я тебе дать не могу, судьба мне этого никогда не простит: мне не подобает продолжать твой род! Больше не спрашивай меня об этом.
Это было более чем справедливо, но безрадостно для Тэху. И опять встала перед его мысленным взором нежная Аменэджем, и не вовремя вдруг вспомнились намеки Джети на женитьбу. И уж вовсе некстати он как-то увидел, что из опочивальни госпожи вышел красавчик Руметис. Ну, казалось бы, вышел – и вышел. Мало ли зачем вызывала госпожа старшего офицера? Но Тэху это не понравилось. Сильно не понравилось! И он хотел спросить ее: «Здесь бывает и Руметис?» Но, конечно, не спросил. Просто вошел и молча встал у двери, ожидая, что по ее взгляду определит все сам. Но взор госпожи был безмятежен, она, как всегда, прижалась к нему, и он простил ей и зеленый сосуд, и ее неизменную и такую досадную для Тэху торопливость, и вечный привкус опасности, и свою ревность к ее прошлому. Прошлому – без него. И даже (отчасти!) сегодняшнюю ревность к Руметису. Кажется, простил. Лишь бы Тийа сейчас была с ним и лишь бы это «сейчас» длилось вечно. А остальное?.. Пусть все идет как-нибудь само собой…
Сознание Тэху будто замерло, уснуло, остановило свою работу, ограничиваясь лишь размышлениями о высокородной Тийе – будто сном наяву. И когда время от времени оно вдруг пробуждалось, тогда сомнения, угрызения совести от чувства нарушенного долга и сожаления о безмятежной жизни в гарнизоне требовательно и мучительно-остро подступали к сердцу, впивались в самую душу и беспощадно терзали. И когда уже невозможно было терпеть, Тэху, не находя ничего лучше, напивался. Кого это могло беспокоить? Месяцы слились в один бесконечный день, исполненный страстью и восторгом, если госпожа была к нему внимательна, и – тоской и унынием, если обходилась без него или отсутствовала.
В конце концов в душе поселилась усталость. Безысходность и безнадежность его чувств, а также отвращение к самому себе из-за нарушенного табу были для нее хорошей почвой. Усталость в душе прижилась и больше не покидала Тэху.
* * *
Тийа заметила эту перемену в нем:
– Ты печален, солдат. Я больше не привлекаю тебя?
– Не говори так! Я хочу быть с тобой всегда. В этом-то все и дело!
– Всегда? Что ты знаешь о «всегда», Тэху? Тебе не будет хорошо со мной – всегда. Понимаешь? Этого не нужно! И не только мне, но и тебе самому.
Он даже испугался и оттого спросил с холодной усмешкой:
– Мое время истекло?!
– Только боги знают, сколько у нас времени.
– Тийа, я говорю о другом!
– Знаю. Ты хочешь остановить неостановимое.
– Тийа, ты говоришь загадками. Мне сложно понять тебя, я же солдат.
Она погладила его по щеке, как несмышленыша:
– Нам хорошо сейчас. Сейчас! Зачем ты думаешь о том, что будет завтра? Быть может, не будет и самого «завтра»? Или не будет нас? Что мы знаем об этом?..
– Я не могу не думать о…
Она прижала палец к его губам:
– Молчи. Я рассержусь. Ты стал слишком много думать! Меня это утомляет.
И он послушно умолкал, не смея перечить госпоже.
* * *
Видимо, никто не осмеливался ей перечить, даже ее сановный супруг. И несмотря на всю свою высокородность он давно нашел тот же простой способ, чтобы избавиться от своих негативных чувств, что и офицер, – напивался.
Однажды поздно вечером в помещение охраны прибежал взволнованный слуга господина Ка-Басета. Умоляюще сложил руки на груди, обращаясь к Тэху:
– Я очень прошу достойного офицера! Очень! Пойдем со мной, господин!
– Да что случилось?!
– Там господин Ка-Басет… Он был не очень воздержан сегодня за ужином… Много вина.
«Понятно, – подумал Тэху, – господин набрался, как последний матрос, а бедный парень не в силах перетащить эту тушу в спальню».
– Ну, пошли!
Ка-Басет был действительно отчаянно пьян. Сам он встать уже не мог, но произносил бесконечные тирады, и слуги с вынужденным почтением внимали. Никто не решался двинуться с места: Ка-Басет был чрезвычайно грузен и потребовалась бы помощь двух-трех человек, а это значит – тащить, а не помогать идти. Короче, Тэху явился вовремя. Господин это тоже отметил:
– А! Офицер! Я рад твоей компании. Эти болваны, – он обвел слуг глазами, – не способны поддержать беседы.
«Ну, на меня-то ты тоже напрасно рассчитываешь», – подумал Тэху, но на всякий случай кивнул. Ка-Басету это пришлось по вкусу. Он было предложил офицеру выпить с ним, но оказалось, что слуга предусмотрительно убрал кувшины, а Тэху так удобно подставил господину свое плечо и уже так крепко приобнял его за пояс, что не оставалось ничего другого, как отправиться в спальню.
– Ты прав, офицер, ты прав. Пора отдыхать.
А пробираясь по длинным коридорам, вдруг разоткровенничался:
– Ты считаешь, я много пью? (Тэху уклончиво пожал плечами.) Правильно, вполне в меру. Просто у меня есть причины. Ты знаешь, моя жена… Она ведь дивно хороша! Ты не находишь? (Неопределенный кивок.) Ну да, конечно, для тебя это не должно иметь значения: она ведь твоя госпожа! (Тэху сжал зубы.) А ведь мне хочется поколотить ее! А я не могу, не смею! Она, наверное, презирает меня, как ты думаешь? (Вновь невнятное движение плечами.) Считаешь, нет? Хорошо. А мне ведь есть за что ее поколотить. Она вполне заслуживает этого, и я имею право! Да, имею право как муж, а… – не могу! Как она хороша! И ведь, верно, опять кто-то из вас, офицеров эскорта, таскается в ее постель! Что ж ты встал, как истукан?
– Здесь темно, господин.
– А-а. Мы уже пришли. Вот сюда. Теперь иди, ты мне больше не нужен.
Слова «опять» и «ее постель» вонзились иглой в сознание Тэху. Ревность сдавила виски, мешала дышать, дергала и дергала сердце. «Тийа, я не могу тебя ни с кем делить!!!»
Господин наутро забыл все. Тэху не забыл ни слова. Он поклялся не говорить об этом с Тийей, но днем она сама вдруг спросила:
– Это ты помогал ночью моему супругу?
– Да, я.
– Он говорил обо мне?
– Да.
Тэху выжидал, но она явно не собиралась продолжать этот разговор. Он осмелел от ревности и готов был кричать и кричать, чтобы избавиться от навязчивой боли в душе, но как можно выдержаннее произнес:
– Тийа, он говорил, что…
Она перебила его с плохо скрываемым раздражением:
– Я знаю все, о чем мог говорить мой дражайший супруг!
В душе Тэху уже закипала злость, он начал терять самообладание:
– Тийа, я сам видел, как Руметис…
Ее глаза сверкнули гневом.
– Ах, вот что! Не смей разговаривать со мной в таком тоне! Я не собираюсь оправдываться перед тобой, солдат!
Что-то заледенело у него в душе, он склонился перед ней с вымученной почтительностью:
– Прошу простить меня, госпожа. Я забылся и был непозволительно дерзок.
И, не спрашивая позволения и не оглядываясь, вышел.
* * *
Зимний туман непроницаемой пеленой лег на дом и сад. В туманной тишине, как в плену, замерло все вокруг и сама жизнь, казалось, остановилась.
Госпожа Тийа не покидала своих покоев. Господин Ка-Басет опять отсутствовал. Слуги лениво слонялись по дому. Скучала и охрана.
Тэху больше ничего не ждал от госпожи. Он даже зачем-то сказал Джети, что, возможно, его отправят обратно в гарнизон и, кажется, он даже рад этому. Джети хмыкнул и покачал головой:
