тем более, не убий поступком. Неужели перед Богом не все равны, и не все одинаково имеют право на жизнь? Взять, к примеру, турнир. Что на нём происходит? Одни взрослые люди всерьёз, по-настоящему бьются с другими такими же взрослыми людьми, а третьи на них смотрят и всеми силами жаждут кровопролития. Не так ли было в Риме? Чем мы, просвещенные христианством люди, отличаемся от прежних, от язычников не знавших истинного Бога и покланявшихся богам, очень похожим на людей? «Почему я, — говорило сердце, — прозвано Стальным. Потому что в глазах людей способность смело убивать, не боясь Бога и собственной смерти, есть добродетель. Стоит мне сейчас произнести вслух то, что я думаю, и меня объявят трусом, и меня разжалуют из рыцарей, и меня проклянут те, кто теперь поклоняется. Неужели старик Таллис ни разу не задумался о том, что в действительности означает быть рыцарем? Он прожил долгую жизнь, много видел и ничего в нем не изменилось за прошедшие годы. Говорят, к концу жизни человек мудреет. Как бы не так — большинство стариков, которых я встречал, злы, раздражительны, плаксивы, постоянно недовольны, постоянно требуют к себе внимания и очень любят вспоминать прошлое, убеждая всех и каждого, что когда-то давно жизнь была куда лучше, чем сейчас. Тот же Джон Таллис любит рассказывать про Ричарда, отца короля Георга и про Генриха, отца Ричарда, какие то были славные времена, какие тогда были рыцари, какие тогда были женщины. Можно подумать, что сейчас все рыцари превратились в трусливых слюнтяев и все женщины разом подурнели и приобрели скверный характер.
— Не понимаю я, — продолжал грустно размышлять Генри, — как один человек, которому не придется умирать, может объявить войну, а все другие, кому придется умирать, его радостно поддерживают. Во времена Ричарда, сказывают, было пять войн, во времена Генриха десять; в мое время уже было четыре войны, а ведь нынешний король не правит еще и десяти лет. Получается, всякое правление сопровождается войной, то есть правление невозможно без войны, но, Боже, почему так? Помнится, старый Таллис сказал: «Мирный правитель — бедствие для государства». Я тогда отважился спросить о причине такого заключения, и тут же во всеуслышание был объявлен дураком. Теперь мне понятно: в мирное время сложнее процветать казнокрадству, в мирное время приходится заниматься бедствиями народа, в военное же время народ, напротив, становится ресурсом, из которого можно выкачивать средства и богатеть. Война — лучший способ заставить замолчать раба, ибо раб, позволивший себе возмутиться своим положением, во время войны может быть немедленно объявлен врагом и уничтожен, что, в свою очередь, приведет в трепет других рабов и они [рабы] станут более покорными. Война — это новые территории, то есть новый источник дохода. Просчеты в управлении государством во время войны становятся менее заметными. Когда верховному правителю больше нечего сказать, ему остается два выхода: или добровольно отказаться от трона, или начать войну.
Генрих правил Англией до смерти, Ричард правил до смерти, и наш Георг вряд ли передаст власть кому-нибудь другому, даже если тот другой его собственный сын. Кому еще выгодна война? Конечно, духовенству. Им же платят за то, чтобы они объявляли войну волей Бога. Люди верят в Бога, верят духовенству и, стало быть, верят в необходимость войны, молятся о воинах, молятся о государстве, молятся о победе и не понимают, что их просто-напросто обманывают. Бог суть добро и любовь; и что, такому Богу нужна война? Любовь требует крови и смерти? Добро требует крови и смерти? Увы, это мой Бог — добро и любовь, а их Бог — продажный союзник в борьбе за укрепление власти и обогащение.
Нет, — возопил Генри, — более я не поеду убивать. Я отправлюсь странствовать. Может быть, в странствиях я обрету звание истинного рыцаря и душа моя успокоится. Да будет так! Да поможет мне Господь наш, Иисус Христос! Аминь!
Сердце Генри притихло. Он выпил вина и лег в постель с твердым намерением изменить свою жизнь, и сделать ее действительно достойной песен менестрелей. Луна положила на чело рыцаря свою холодную бледную руку. «Спи, — сказала она, — и пусть сон освободит тебя от забот прожитого дня. Спи, — сказала она, — и в снах увидишь то, что направит тебя по единственно правильному пути. Этот путь приведет к свободе. Свобода суть Бог. Видно, пришло твое время пожить для Бога, а я и моя сестра Солнце будем тебе в этом добрыми помощниками. Спи, Ангела-хранителя тебе, Генри Маршал по прозвищу Рыцарь Стальное Сердце».
Глава 5
…С той поры, сгорев душою,
Он на женщин не смотрел,
И до гроба ни с одною
Молвить слова не хотел.
С той поры стальной решётки
Он с лица не поднимал,
И себе на шею чётки
Вместо шарфа привязал…
А.С.Пушкин
Милый рыцарь, ты собрался в дорогу,
Щит, доспехи, конь вороной.
Ранним утром молился ты Богу,
А теперь попрощайся со мной.
ML-Angel
На щите моём эмблема
И девиз: «Любовь и честь!»
Докажу я непременно,
Что они на свете есть.
Я невинных защищаю,
Преступления отмщаю –
Лишь за правду должен биться
Каждый благородный рыцарь.
Неизвестный автор
Генри Маршалу на странствия был дан один год и один день. Поистечении этого срока он должен был явиться к королю и рассказать о своих подвигах. Но молва о нем летела быстрее сокола. Рассказывали так. Однажды вечером наш паладин увидел вдали зубчатые башни громадного замка, стекла окон которого блестели от лучей заходящего солнца. Он спросил угрязных угольщиков, работавших неподалеку, кому принадлежит замок. Они ответили не сразу, сначала долго переглядывались. Потом один из них поведал Генри, что замок некогда принадлежал знаменитому рыцарю Джону Бабингтону, который там жил вместе с семьей. Нынче замок опустел и стал каким-то заколдованным, по ночам оттуда доносятся стук, вой, стоны, там бродят привидения с горящими глазами, и ни один смертный не решается туда войти. Палладин не поверил в рассказы бедняков и приказал отвести себя к заколдованному замку. Угольщики не осмелились ослушаться приказа, и
