13 числа император в первый раз явился на параде без Мальтийского креста; граф Пален также перестал его носить; но на Адмиралтействе все еще развевался мальтийский флаг, и только впоследствии решили его снять. Заметили также, что на параде государь взял князя Зубова под руку и дружески прохаживался с ним взад и вперед.
В тот же день граф Пален дал большой обед, на котором, между прочим, князь Куракин всячески унижался перед Зубовыми, полагая, что заговорщики сделаются новыми любимцами. Мнение это было ошибочно, но вначале разделялось многими. Я не сомневаюсь, однако, что, по крайней мере, граф Пален силою и умом удержался бы, если бы не сделал непостижимой для опытного царедворца ошибки, удалившись из Петербурга. Нужно было осмотреть кордон, учрежденный на берегах Балтийского моря против англичан, и он сам вызвался иметь надзор за исполнением этого поручения. Он поехал и более не увидел столицы. До сих пор он живет в своих курляндских имениях, но совершенно забыт. О нем не вспомнили даже тогда, когда в походах против французов нуждались бы в столь энергическом человеке.
Князь Зубов также должен был удалиться в свои имения. Весьма правдоподобно, что когда кто-то поздравил его с тем, что переворот ограничился одною только жертвою, он, получивший образование при Екатерине, ответил: «Этого недостаточно; нужно еще, чтобы никто из участников не был наказан». Когда же выразили ему опасения насчет Обольянинова и Аракчеева (который впоследствии действительно приехал), он только сказал: «C’est de la canaille». Мне самому он сказал на третий день в разговоре, который я имел с ним с глазу на глаз: «Цицерон прав, говоря в одном из своих писем: если бы у него было одним пороком больше, он был бы лучше». И к этому он прибавил: «Отец Павла был пьяница; если бы Павел имел тот же порок, нам пришлось бы менее страдать от него».
Нарышкин и граф Кутайсов получили позволение путешествовать. Последнего государь призвал к себе перед его отъездом и сказал ему милостиво: «Я никогда не забуду, что вы тридцать лет служили моему отцу. Если вы когда-либо будете в затруднительном положении, рассчитывайте на меня».
Но не одну только милость, а также прекраснейшую для царей добродетель — справедливость — выказывал Александр в первые дни своего царствования.
Некоторый генерал Арбенев постыдно бежал во время похода в Голландии, и император Павел объявил тогда во всеобщее сведение, что он бежал 40 верст не переводя духу. Между тем у него были сильные друзья, которые за него ходатайствовали, и Трощинский представил новому императору о его помиловании. Александр отказал, сказав: «Может ли мое помилование сделать из него храброго человека?» Трощинский повторил свою просьбу, и государь наконец уступил. Указ был написан и представлен к его подписи. Александр его подписал, но, отдавая его Трощинскому, сказал: «Я тебе сделал удовольствие, теперь твоя очередь — разорви его».
Мы готовы сердечно радоваться этому восходящему солнцу, не предавая, однако, проклятию отошедшего и не поступая как тот мужик, который на торжественном погребении Павла бросился к графу Палену, ехавшему впереди верхом, и поцеловал его сапог.
Многие изощряли свой ум насчет мертвого льва.
Павел, конечно, заслужил следующую лучшую надгробную надпись. Народ и солдаты говорили:
— Он был наш отец.
Теодор Мундт (1808–1861) — немецкий критик, писатель. В молодые годы участвовал в литературном движении «Молодая Германия», возникшем после революции 1830 года. Писатели, вошедшие в это движение, не были связаны организационно, издавали журнал, проповедовали политические реформы. Главным в литературе считалось социальное направление, актуальные темы (характерно, что одним из авторов журнала, издаваемого «Молодой Германией», был начинающий литературный критик Энгельс).
Мундт целиком окунулся в атмосферу бунтарства, протеста. Его роман «Мадонна, беседы со святой», написанный в форме путевых очерков, писем к молодой девушке, похожей на Мадонну, вызвал шок у читателя: автор постепенно отвращает героиню от христианства, призывает вместо алтарей в храмах воздвигнуть «алтари Киприды».
В 1835 году союзный сейм запрещает сочинения «Молодой Германии» и среди прочих — сочинения Теодора Мундта.
Начинается период взросления, переосмысления цели и смысла своей жизни. И если другие участники этого движения так и не смогли отойти от революционного пути преобразования мира, то Мундт постепенно понял ошибочность этого пути.
Он обращается к истории и в последующие годы создает ряд исторических романов, не утративших своего читателя и до настоящего времени.
Роман «Царь Павел» был написан и опубликован в 1861 году, незадолго до смерти автора.
Оставляем эту фразу, столь мало похожую на действительное положение вещей в России и столь несогласную со взглядами самого Н. А. Саблукова, на ответственности английских переводчиков.
Саблуков, очевидно, приводит приказание императора Павла по памяти. Вот подлинный текст этого высочайшего повеления: «Господин генерал от кавалерии, граф фон дер Пален! Отставленного от службы и от всех должностей бывшего мануфактур-коллегии президента Саблукова повелеваю Вам выслать из Санкт-Петербурга. Пребываю к Вам благосклонным. Павел. Гатчина. Декабря 8 день 1799».
— Скажите вашему отцу, что он знает, как я люблю его, но сделать я ничего не могу. Если одному из нас и суждено убраться к черту, то пока его черед. Пусть он во что бы то ни стало выедет из города, а затем мы посмотрим, что можно будет сделав… Но за что, собственно, его выслали?
— Ни я, ни отец мой об этом понятия не имеем.
Однажды, впрочем, на одном параде он так разгорячился, что ударил трех офицеров тростью я, увы, жестоко заплатил за это в последние минуты своей жизни.
Вероятно, место из IV Книги Царств: «Когда Ииуй вошел в ворота, она сказала — мир ли Замврию, убийце государя своего?» (Глава IX, 31.)
Князь Зубов, его брат Николай, Беннигсен, Талызин, Уваров, князь Яшвиль, Аргамаков, Татаринов и Гарданов. Пален благоразумно остался внизу вместе с Валерианом Зубовым.
