Скопившись большим отрядом, аскеры длинными перебежками устремились к русским позициям.
— Поручик, — заметил Скобелев, — вот вам момент проявить храбрость. Поднимайте солдат и следуйте за мной!
Стоян повернулся к залегшей цепи, но его опередил офицер-волынец. Узунов узнал поручика Моторного, с которым учился в Кадетском корпусе.
За поручиком бросились солдаты-волынцы. Поднялись в атаку подольцы. Опережая их, рванулся Узунов. Впереди мчался рослый солдат. Неожиданно он споткнулся и тут же рухнул. Подхватив винтовку, Стоян оказался в гуще боя. Дрались молча, озверело. Стреляли редко, работали штыками, схватывались в рукопашной и тогда в ход пускали ножи.
Обе стороны пополнялись набегавшими солдатами. Теперь уже бой кипел на Систовских высотах, на их склонах, поросших садами и виноградником.
Брянцы втягивали в гору орудия, подбадривали друг друга:
— Навались, братцы! Идет!
Установили пушки, дали залп.
Ударили дробь полковые барабаны, и русские цепи начали охват высот. От Дуная повели атаку стрелки генерала Цвенцвинского, а с правого фланга давила бригада генерала Петрушевского.
К полудню сражение было в разгаре. Время казалось Стояну вечностью. Поле усеяли убитые и раненые. Крики и стоны, лязг штыков и звон сабель слились воедино.
Окровавленный мундир поручика Узунова прилип к телу. Исход боя решила рота Житомирского полка, которую лично повел генерал Скобелев. Без выстрелов, под барабанный бой она ударила в штыки. Турки дрогнули, побежали. На высотах затрепетали русские флаги, победно заиграли трубы.
В обеденную пору дивизия генерала Драгомирова вступила в Систово. Полки шли под расчехленными знаменами, по улицам, запруженным народом. Город ликовал: встречали русских братьев.
А чуть ниже, наладив понтонную переправу и наплывной мост через Дунай, двинулась дивизия Гурко. Время рассветное и от Систово слышалась усиленная канонада, стрельба. Иосиф Владимирович разыскал Рауха.
— На Драгомирова насели. С первым же переправившимся полком отсеките Вардимский лагерь, чтобы турки не выступили к Систово…
К правому берегу подтягивались понтоны и плоты с конями, орудиями, зарядными ящиками, а по наплывному мосту пошли эскадрон за эскадроном.
К месту переправы дивизии Гурко бежали люди. Болгары кричали, завидев конницу:
— Едут, едут!
Толпа подалась, качнулась. Мальчишки воробьями обсели деревья, орали. Было шумно и весело. Солдат поили холодной водой, угощали сухим вином, спелыми вишнями. Играла музыка, дудели сопилки, били барабаны. Болгары встречали своих освободителей.
К Гурко пришли старейшины, на подносе протянули генералу бутыль с вином — сливовицей, ранние груши, жареную баранину. Иосиф Владимирович поднос принял, передал адъютанту. Поклонился старейшинам. На приглашение задержаться в городе ответил:
— Нет, отцы города, нет времени, нас вся Болгария ждет, ее освобождать еще предстоит.
И отдал приказ не останавливаться, а развивать наступление…
2-я Гвардейская кавалерийская дивизия шла вдогон отступавших из Вардимского лагеря таборам. Турки отходили к Балканам, разоряя болгарские села, сжигали дома, убивали жителей.
Гурко торопил, и по дивизии передавали его приказ:
— Вдогон!
Выдвинув авангард, выставив боковые охранения, дивизия шла часть за частью, эскадрон за эскадроном. Громыхали орудийные батареи, зарядные ящики, санитарные двуколки.
Кавалерия двигалась с шага, на рысь и снова на шаг…
О переправе и взятии Систово императору стало известно в тот же день.
В обеденный час оживленно за царским столом. Искрилось, играло золотистым янтарем французское шампанское «Вдова Клико». Александр Второй поднял прозрачный, без резьбы, хрустальный бокал на высокой, тонкой ножке, фирмы «Бакара». Сделалось тихо.
— За первую победу российского оружия. — Голос радостный, чуть возвышенный. — За начало освобождения братьев-болгар от многовековой неволи. За будущую свободную Болгарию!
Облобызав брата, великого князя и главнокомандующего Николая Николаевича, вручил ему орден Святого Георгия. Ура, города!
Дивизия была на марше.
Дорога каменистая, пыль столбом. Она пудрила лица, конские крупы. Душно. Ни облачка, ни ветерка. Застыл горячий воздух.
— Экое пекло, — сказал Нагловский.
Дивизия развивала наступление, не давая турецкому командованию сосредоточиться. Отходили таборы, бросая обоз, в воздухе смрадно пахло, разлагались на жаре трупы.
— Чем стремительней мы продвигаемся, — говорил Гурко в штабе дивизии, — тем больше паники в турецких войсках.
На ночевку остановились в болгарском селе. Жители, спасаясь от турок, бежали в лес, но, узнав, что в село вступила российская армия, вернулись.
В тот вечер солдат угощали вареной мамалыгой, кашей с бараниной, разными фруктами. Но Гурко не удалось отдохнуть, не дал зуммер телеграфа. Генерала вызывал главнокомандующий. И хоть был Иосиф Владимирович недоволен, однако велел денщику собираться и, разбудив генералов Рауха и Нагловского, приказал им продолжать с утра преследовать неприятеля, а сам с конвойным десятком выехал в Систово, где находился великий князь со штабом.
Ехал, гадал, что за экстренность возникла в штабе. Тем паче от болгар было известно: турки собирают силы, подтягивают таборы. Пытаются перекрыть дорогу на Тырново, древнюю столицу болгар.
В пути Гурко видел жестокость башибузуков. Убегая от российской армии, они бесчинствовали, люто казнили болгар. Иосиф Владимирович думал, что надо просить главнокомандующего разрешить на террор отвечать террором… За жестокость нельзя миловать!
Иногда дорогу перекрывали следующие к фронту российские войска, и тогда Иосиф Владимирович съезжал на обочину, пропуская их.
Систово наводнено частями. Домики болгар выглядели празднично. У ворот вывешены национальные флаги. Значит, размышлял Гурко, население верит, что с приходом российской армии наступило полное освобождение Болгарии от турок…
У штаба армии, как обычно, толпились дежурные офицеры связи, адъютанты. У коновязи били землю копытами несколько подседланных лошадей, тут же солдаты — вестовые.
Многочисленная охрана узнала Гурко, пропустила в штабной дом. Иосиф Владимирович застал главнокомандующего в штабе. Великий князь поднялся из-за стола, спросил:
— Вы оставили дивизию на генерала Рауха? — И, услышав утвердительный ответ, сказал: — Ваша дивизия, генерал, выполняет сегодня роль передового отряда, и штаб армии принял решение усилить вас, преобразовать в ударную силу на главном направлении. Вашему Передовому отряду мы придаем особое значение, как видите. Какие соединения вы получите, вам скажет начальник штаба армии.
И обратился к Непокойчицкому:
— Артур Адамович, введите генерала Гурко в курс.
Иосиф Владимирович присел к столу начальника штаба:
— Я вас слушаю, Артур Адамович!
Непокойчицкий откашлялся, посмотрел на Гурко поверх очков:
— Думаю, генерал, вы понимаете всю меру ответственности, какая на вас возложена?
— Я горжусь доверием, ваше превосходительство.
— Гм!
Поправив очки, Непокойчицкий принялся перечислять дивизии и полки, какие передавались в состав сформированного Передового отряда. Гурко слушал внимательно.
— 24-я гвардейская дивизия генерал-адъютанта, графа Шувалова; соединение принца Ольденбургского; казаки генерала Краснова. — Непокойчицкий посмотрел на Гурко. — Между прочим, Даниил Васильевич получил чин генерала. Император вчера пожаловал ему.
— Рад за Даниила Васильевича. — Иосиф Владимирович действительно обрадовался. Он хорошо знал старого и мудрого казака.
Непокойчицкий назвав еще несколько полков, закончил список лейб-гвардии Преображенским полком, спросил:
— Вам, генерал, все ясно?
— Да, ваше превосходительство, у меня вопросов нет. Уверен, при поддержке главнокомандующего и штаба армии Передовой отряд сможет повторить урок прошлой войны, генерала Дибича, совершить поход на Адрианополь. Марш этот должен быть стремительным и потребует своевременного пополнения свежими армейскими силами.
В ответ Непокойчицкий промолвил:
— Вам, генерал, и карты в руки.
Иосиф Владимирович штаб покидал несколько неудовлетворенным. С одной стороны, радовался столь ответственному назначению, было где применить свои теоретические познания, но, с другой стороны, понял — на поддержку великого князя и тем паче Непокойчицкого слишком надеяться не приходится.
Где голубая бухта Золотой Рог вытянулась узким рукавом, в долине пресных вод летняя резиденция султана. В знойные дни роскошный дворец и тенистый сады овевают свежие морские ветры.
