Но более их не достал...
Гневался Ураган на Обаву, не желая ее видеть, хотя знал предание и потому не карал карой, положенной деве за преступление закона, а лишь держал под алой пополомой, наказывая за утрату целомудрия.
Государя подкупала жертвенность дочери, готовой родить наследника, спасти Владычество рода и умереть. В этом он зрел волю Тарбиты, ибо, вскормленная по прежним обычаям и рано умудренная, Обава и мысленно не посмела бы огласить отца своим избранником.
Красного покрывала и плача было довольно, чтоб вместе со слезами очистился девичий разум.
Оставив надежды обрести наследника-внука, государь всерьез озаботился своим вдовством, а более тем, что роковой срок и впрямь подходил к концу.
Следуя старым законам, Ураган держал при дворе лишь четырех подручных во главе со Свиром и несколько паров из своего рода, которые трудились на конюшне и во дворце. Государевы холопы были не слугами, а скорее верными, преданными помощниками, стражниками, а то и советчиками, из коих вырастали потом наместники и послы.
Вот он и разослал по всем концам земли своих холопов и подручных, дабы они тайно присмотрели ему невесту, но не везли ее во дворец и тем паче не сватали, как ныне повелось, а даже виду не подавали, кто послал и зачем. Государь намеревался потом поехать, надев личину простого добропорядочного сара, добиться любви и согласия и ожениться по закону, а не по выгоде, которая теперь довлела среди невест и женихов.
– Каков образ девы хотел бы ты лицезреть, государь? – спросили подручные, прежде чем отправиться в путь. – И каковым подобием должна быть тебе невеста?
Ураган вспомнил свою покойную жену, однако пары не могли ее знать, и потому сказал:
– Образом и подобием пусть будет моя дочь, Обава.
Подручные разъехались по четырем сторонам света, тайно выглядывая и выискивая дев на ярмарках да в хоромах, коли находился предлог войти в чей-то дом.
В минувшие лета девы до замужества состояли в воинских ватагах и племенных дружинах, где все были на виду и всякий ищущий себе жену мог позреть на красу и удаль, а ныне и так малочисленные невесты прятались под родительским кровом, ожидая, когда их высватают и замуж отдадут, ибо тучные телом, они и на коня-то вскочить не могли, не то что показать боевое ремесло.
Да ничего в Сарском государстве не было тайным, что скоро бы не стало явным. Кто из племенных князей сам догадался, кто прослышал или нюхом вынюхал, зорким оком высмотрел, по какой надобности подручные Урагана по землям рыщут, и давай своих дочерей голодом морить, неги лишать, всяческими зельями поить и наставлять, чтоб статью и нравом в жены государю сгодились. И некоторых дев до смерти уморили, иные и впрямь избавились от грузности тела, иные вовсе потощали так, что верхом на коне сподобились ездить. Да только нрав уж нельзя было исправить ни голодом, ни зельем, ни скороспешным учением, и выпирал он сквозь напускную воинственность, словно кости худой кобылицы.
Долго ездили подручные по зимним городам и весям, и трое из них вернулись ни с чем да повинились перед Ураганом:
– Не нашли мы тебе достойной невесты, государь. Никто не блюдет законов Тарги ни на востоке, ни в полуденной и полунощной сторонах. Одно притворство повсюду. Клянутся, что по совести живут, а приглядишься, все как в наших землях.
– А были вы у аратаев? – спросил государь.
Вольное родственное это племя жило с сохи, возделывая нивы, было немногословно и всегда отличалось честью, достоинством и презирало алчность. В былые времена, когда сарские земли охватывались скотьим мором, гибли табуны и стада, то аратаи сами привозили зерно и давали его безвозмездно, дабы спасти людей от голода.
– Аратаи ныне торгуют за жир с варяжинами, – объяснили послы. – Им и невест отдают за выкуп. Безвольные у них девы, а оружия в руки и вовсе не берут, полагаясь только на своих мужей.
– Что же у святичей? – дивился Ураган. – Неужто и они женятся и выходят замуж без любви и согласия?
Святические сары жили на Москве-реке, питаясь с лова, были воинственны и храбры, одолевая медведей с одним лишь засапожником, и всегда придерживались законов совести.
– И святичи искусились желтым жиром, – отвечали подручные. – Хоть и не получают выкупа за невест, но девы у них стали вздорны, никаким наукам обучаться не желают. Хотят лишь петь, танцевать и веселиться, прежде испив довольно медовой суры. Были мы у них на празднике – стыд и срам! Пары без огласа дев в кусты волочат, совокупляются и дают им жир.
– А были вы у смирнов?
– Там чистоту, сдержанность и целомудрие блюдут, но стали смирны еще слабее нас. Даже малой дружины не держат, а чтоб не воевать с соседними инородцами, уж лет сто как дев своих им замуж отдают, а себе ихних берут. Так от этого стали черными и раскосыми, как сакалы.
– Неужели, пройдя столько земель, вы не встретили ни одной доброй девы?
– Бывало, и встречали, – признались холопы. – Иные вовсе были похожи на Обаву, так хороши. Так только оказывались они рабынями презренными либо дочерями подлых изгоев.
Четвертый подручный, Свир, уехал в сторону, где западает солнце, и долго не возвращался. Уж приближалась весна и пора кочевья, а его все не было, и это наполняло Урагана смутными надеждами, ибо ходила молва, будто где-то там, за горами, живет сарское племя дивов, которые строго придерживаются законов, презирают желтый жир и потому до сей поры высоки ростом, статны и могучи.
Впрочем, подобные слухи были и о других сторонах света, только на деле оказывались они чьим-то вымыслом.
И вот в начале весны Свир наконец-то возвратился и поведал, что на западе, за горами, и впрямь живут дивы, статные и сильные на вид люди, промышляющие тем, что собирают дикие плоды, коренья и ловят мелкую животную тварь. И женщины у них – однажды позришь и до смерти помнить будешь, настолько они ладны, женственны, только вот ходят обнаженными, не прикрывая даже чресел. Но делают это не из бесстыдства, а от жары и душного воздуха, что бывает там летом. Зимой же надевают легкие одежды и прикрывают срам.
– А воинственны девы у дивов?
– Грозны, когда супостат к ним является, и сражаются с отвагой, не жалея себя, словно витязи.
– Ну так поедем к дивам! – заспешил Ураган. – И возьмем от них невесту!
Тут Свир увял.
– Взять-то можно... Да только не признают они законов Тарги.
– А по каким же законам живут, если не приемлют власти желтого жира?
– Дивы забыли своих богов, и даже князья не помнят их имен, говоря, на что нам они, если мы сами не хуже? Что захотим, то и сотворим.
– Да ведь у них были те же боги, что и у нас! Отчего же они очумели и забыли их?
– Им не нужен ни земной, ни небесный огонь, ибо в стране тепло, – поведал Свир. – Вот и живут бездумно, словно скот, стадом. Не ведают семьи и кровного родства. Если кто заболел, изгоняют умирать. Нет у них ни стыда, ни совести, ни целомудрия, так что никак не сыскать там невесты. А желтого жира не приемлют, ибо никогда не видывали его.
– Опечалил ты меня, Свир, – закручинился государь. – Вся надежда была на тебя. Неужто не отыскать мне достойной девы?
Подручный вдохновился и повеселел.
– Не там мы искали, государь, не в той стороне.
– Куда след еще пойти?
– А слышал я по пути, – стал рассказывать подручный, – что в полунощной стороне за Рапейскими горами лежит земля рапеев. Там живут не простые сары, государь, а потомки самой Тарбиты и строго чтут законы Тарги.
– Это все домыслы досужие, – перебил его Ураган. – Нет рапеев на свете. Сгинули они много столетий назад, и более никто их никогда не видел.
Свир еще пуще повеселел, сдерживая радость.
– Встретил я одного странника, который бывал у рапеев десять лет тому. Отправил его князь арваров поискать новой земли, ибо у них страна бедная и нечем кормиться. Он ненароком и попал к рапеям, да еле назад выбрался.
– Можно ли верить сему? – усомнился государь. – Ныне вся земля исхожена-изъезжена. Нет места, чтоб спрятаться целому народу и жить скрытно.
– Странник тот из племени арваров, а им нельзя не верить.
– И что же он поведал тебе?
– Живы и здоровы, говорит, рапеи, славно благоденствуют. Еще он рассказывал, народ этот роста богатырского, беловолосый и грозный. Говорит он на сарском языке, но не ест ни мяса, ни молока, сыра и прочей обыкновенной пищи. А пьет лишь воду, что течет с гор, да и то дважды в день: утром, когда на реках солнце играет бликами, и вечером. Поэтому-де они и зовутся рапеями, то есть пьющими солнце. Божественный народ!
– Как же обходятся, когда нет солнца?
– Если же пасмурно или когда приходит метельная зима, то чудные эти люди едят хлеб из травы с горькой солью, запивая дождем или заедая белым снегом.
– Какие же они воины, коль траву едят, запивая водой? Ведь тоже как дикие дивы живут!
– В том-то и суть! – засмеялся Свир. – Странник сказал, что при столь мирной жизни и скудной пище они весьма воинственны и мало находится тех племен, которые отваживались делать набеги! Потому о них ничего и не известно. Сами же рапеи войной не ходят, но свою страну охраняют строго.
