Джон Робинсон - Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах.

«Нам сказывали, – поведал адвокат тамплиеров, – будто архиепископ Санский и его викарные епископы порешили вновь начать преследование тамплиеров. Однако, поелику мы приняты предстателями Ордена пред сей комиссией, мы требуем возбранить архиепископу Санскому судить тамплиеров поодиночке, доколе сия комиссия не завершит свое следствие. Мы требуем принять нас под покровительство сей комиссии и просим обуздать сказанного архиепископа. Деяния его неправедны и несправедливы и препятствуют сей комиссии свершить свой труд».

Обсудив проблему между собой, члены комиссии наконец уведомили де Булоня, что после весьма серьезных раздумий могут лишь выразить сожаление по поводу затруднительного положения тамплиеров. Совершенно очевидно, что всякий архиепископ целиком властен над отдельными еретиками, включая и тамплиеров, каковая власть вверена ему самим Всеблаженным Отцом. Сия комиссия не уполномочена вмешиваться в действия архиепископа Санского, вершащего оные с соизволения Папы.

На следующее утро панская комиссия собралась вновь, продолжив заседания как ни в чем не бывало. Затем, ближе к полудню, посреди допроса прислужника тамплиеров, прибыл гонец с депешей, заставившей отложить слушания. Архиепископ Санский перешел к действиям – причем стремительно и яро. Недолго думая, он поделил всех тамплиеров на четыре категории.

К первой отнесли признавшихся в мелких прегрешениях, по большей части слуг и мастеровых. Означенных после надлежащей епитимьи, каковая будет определена отдельно, можно отпустить на свободу. Вторые – сознавшиеся в более серьезных грехах – будут приговорены к тюремному заключению соответственно серьезности преступлений оных. В третью группу вошли тамплиеры, не дрогнувшие под пытками и ни в чем не сознавшиеся. Все они обречены на пожизненное заточение.

А вот четвертую составили пятьдесят четыре рыцаря Храма, сознавшиеся под пыткой, а после отрекшиеся от своих показаний – многие из коих уже свидетельствовали перед папской комиссией или должны были свидетельствовать вскоре. Сих же было велено незамедлительно препоручить светским властям для кары, предписанной упорствующим еретикам – сожжения живьем на костре.

Ошеломленные деяниями архиепископа члены комиссии отрядили к нему посланников, радея вразумить пастыря, что поступками своими он сводит труды папского следствия на нет. Важные свидетели приговорены к смерти, и даже тамплиеры, избегшие сей участи и способные свидетельствовать, будут пребывать в состоянии животного ужаса. Архиепископа просили повременить, пока папская комиссия не завершит свое расследование. Архиепископ же отвечал, что не желает препятствовать важным трудам комиссии и не оспаривает полномочий оной. Пусть же и комиссия не оспаривает полномочий архиепископа и не пытается мешать ему исполнить свой долг. В общем, членов комиссии мягко попросили не лезть не в свое дело.

Что же до дел светской власти, Филипп давно был готов и жаждал исполнить повеления архиепископа Санского. Назавтра же ранним утром пятьдесят четырех приговоренных тамплиеров вывели из темниц. Из каждой тюрьмы привели и некое число других тамплиеров, дабы те самолично лицезрели торжество правосудия. За ночь в поле у парижских ворот Порт-Антуан уже врыли в землю пятьдесят четыре столба, навалив неподалеку вязанки хвороста.

Большинство приговоренных рыцарей принадлежали к благородным семействам, и Филипп пригласил членов их фамилий прийти поглядеть, как их сыновей, братьев или кузенов сжигают живьем. Когда тамплиеров приковали к столбам, пока помощники палачей наваливали вокруг них груды хвороста, к каждому подошел священник, поднося к его лицу распятье и умоляя воспользоваться последним шансом спасти свою душу и жизнь, подтвердив прежнее признание против ордена. Поразительно, что ни один тамплиер не пожелал спасти свою жизнь ценой измены ордену тамплиеров и своим священным клятвам. Когда же палачи зажгли свои факелы, к тамплиерам допустили их семьи, дабы те присоединили свои мольбы к просьбам священников. Ни один не отказался от мученичества, и солдатам пришлось силой увлечь рыдающих родственников прочь от приговоренных, чтобы палачи могли подпалить своими факелами груды хвороста, доходившие им до пояса.

И разыгралось ужасающее зрелище. Опаленная плоть вздувалась волдырями, обугливалась и лопалась. Некоторые тамплиеры вопили от боли, а другие призывали их хранить решимость и положиться на Господа. Некоторые терпели муки настолько долго, что успели прокричать о невиновности своего святого ордена – и все это в сопровождении рыданий причитающих друзей и родных. Один за другим их вопли и крики смолкли, и пламя пожрало останки пятидесяти четырех погибших рыцарей Храма. Королевские порученцы с восторгом донесли венценосцу, что зревших сие тамплиеров приходилось то и дело подталкивать по пути обратно в тюрьмы – в такое оцепенение повергло их тошнотворное действо, ввергшее в неудержимый страх, что такая же участь постигнет и их, если они попытаются отозвать признания, вытянутые у них под пыткой.

Теперь остальные провинциальные архиепископы четко уразумели, чего ждет от них государь, особенно после королевских похвал и милостей, излившихся на кровожадного молодого архиепископа Санского. Дабы не упустить своего, архиепископ Реймсский и папский племянник архиепископ Руанский созвали собственные трибуналы, отправившие тамплиеров кого в тюрьмы, а кого и на костер. В общем итоге, архиепископы приказали сжечь сто двадцать тамплиеров; о несокрушимости же веры храмовников красноречиво говорит то, что из всех приговоренных тамплиеров только двое избрали ложь во спасение собственной жизни.

На очередном заседании папской комиссии 3 ноября 1310 года недосчитались многих из невыслушанных свидетелей, ибо они были уже мертвы, а тамплиеры, представшие пред судьями, запинались и путались в речах, трепеща от ужаса. Не было и четверых предстателей ордена. Раздосадованные прелаты отложили заседание до 27 декабря, приказав доставить защитников ордена в присутствие. Представили же только двоих – рыцарей де Шамбонне и де Сартижа. Оба тамплиера возражали, что они-де люди темные и в законах не сведущие, прося комиссию не продолжать, пока для защиты не явятся двое священнослужителей ордена – де Прюино и де Булонь, до сих пор справлявшиеся с сей задачей весьма превосходно. Суд же известил обоих предстателей, что де Прюино и де Булоня им более не узреть, ибо оба взяты под стражу по приговору архиепископа Санского и приговорены к заточению.

Охваченные ужасом рыцари взмолились, чтобы суд дозволил им сложить с себя обязанности предстателей тамплиеров, ибо сей пост неминуемо ведет к возмездию, а то и погибели. Приняв их отставку, суд отправил обоих назад в темницы. Позже они узнали, что отважный Пьер де Булонь каким-то образом исхитрился освободиться от кандалов и бежать из темницы. Больше о нем не слыхали, и остается лишь надеяться, что сей доблестный муж нашел хотя бы покойную жизнь, если не отмщение, о коем взывала его душа каждой фиброй своей.

Папская комиссия продолжала заседать, выслушивая признания людей, лицезревших сожжение своих братьев и ныне отрекшихся от своих отречений. Все тщательно записывали и собирали для высших прелатов церкви, коим предстояло решить участь ордена тамплиеров на Вьенском соборе, отложенном Папой до 1 октября 1311 года. Посетил его и Филипп Французский – вместе с армией.

ьенский Собор созвали для рассмотрения планов нового крестового похода, решения вопроса о тамплиерах, разбора жалоб на поведение духовенства и обсуждения всех прочих материй, буде епископы потрудятся таковые затронуть. Вообще-то епископы не верили, что крещеный мир откликнется на призыв к крестовому походу, да и вопрос об искоренении порока в церкви заставлял их неуютно поеживаться, ибо зачастую касался нравов и образа жизни самих епископов. И посему наибольший интерес собравшихся вызывало то, что они слышали о судилище над тамплиерами.

На самом деле епископы и аббаты вовсе и не жаждали продлить существование ордена Храма – скорее напротив, многим из них были не по душе привилегии тамплиеров, особенно освобождение от десятин и неподчинение епископам своих епархий. Сетовали они и на пожертвования Храму. Каждый рынок, мельница, город или поместье, дарованные тамплиерам, без них могли бы достаться церкви, каковая вверила бы владения и доходы с оных в попечение местных епископов. Однако при том их крайне тревожило, что участь тамплиеров может постичь их самих.

Все, что они услышали о пытках или чему были свидетелями, заставило их действовать объективно, ведь, хотя законы церкви недвусмысленно защищали духовенство от благодеяний инквизиции, теперь эти законы попрали, дабы причинить все мыслимые и немыслимые страдания тамплиерам – духовному ордену, учрежденному самим Всеблаженным Отцом. Священников ордена бичевали, сжигали и калечили, невзирая на их духовное звание. Великий Магистр по рангу соответствовал аббату-митроносцу – то есть практически епископу, но и этот сан не оградил его. Заодно отобрали и деньги, и владения тамплиеров, чем обрекли этот богатейший религиозный орден христианского мира на жалкое нищенство. Одобрив же означенные деяния, Собор утвердит опасный прецедент, ставящий под удар жизнь и имущество каждого прелата. Они никак не могли высказаться в пользу подобного, и этот вопрос стал наипервейшей темой частных бесед.