Сун Цзян подозвал слугу и сказал:
– Со мной много людей. Мы оба сядем в глубине комнаты, а ты попроси этого гостя пересесть за другой стол, чтобы моим товарищам было где расположиться выпить и закусить.
– Слушаюсь, – ответил слуга.
Тогда Сун Цзян и Янь Шунь прошли в глубину комнаты и подозвали слугу:
_ Принеси сюда вина и большие чашки. Налей каждому из наших товарищей по три чашки, а если есть мясо, неси и его. Сначала пускай поедят все остальные, а потом налей и нам вина.
В это время в трактир вошли остальные. Увидев их, слуга подошел к гостю, который походил на странника, и, обращаясь к нему, сказал:
– Простите за беспокойство, господин служивый, но прошу вас, освободите этот большой стол для людей, сопровождающих тех двух командиров, которые сидят в глубине комнаты.
Человек выругал слугу за то, что он назвал его служивым, и сердито сказал:
– Тут важно, кто пришел раньше. Да и с какой стати должен я меняться местами с подчиненными каких‑то командиров. Никуда я не пересяду.
Услышав это, Янь Шунь сказал Сун Цзяну:
– Посмотри, как невежливо он ведет себя.
– Оставь его в покое, вот и все, – ответил Сун Цзян. – Неужели ты хочешь быть похожим на него? – И он удержал Янь Шуня.
Тут они заметили, что гость обернулся и взглянул на них с холодной усмешкой… Слуга, извиняясь, продолжал:
– Господин служивый, вы уж войдите в мое положение. Пересядьте, пожалуйста, за другой стол. Не все ли вам равно?
Тут незнакомец пришел в ярость и, стукнув по столу, закричал:
– Ах ты, дурень этакий! Хочешь, чтобы я пересел? Да ты в людях совсем не разбираешься! Думаешь, если я один, так со мной можно и не церемониться? Если б даже сам император этого захотел, и то я бы не пересел. Попробуй еще, поговори у меня! Придется тебе отведать тогда моих кулаков!
– Да ведь я же ничего не сказал, – оправдывался слуга.
– Посмей только рот открыть! – закричал человек.
Тут Янь Шунь не выдержал.
– Эй, парень! – крикнул он. – Почему ты безобразничаешь?.. Не хочешь пересесть – и не надо. Зачем же человека запугивать?
Тогда незнакомец вскочил, схватил в руки свой короткий посох и сказал:
– Я ругал его, а тебе что за дело? На земле существуют лишь два человека, которым я готов уступить, а все остальные для меня все равно, что навоз под ногами.
Тут Янь Шунь совсем разозлился. Он схватил скамейку и собрался уже было броситься в драку, но Сун Цзян, уловивший в речи незнакомца какой‑то намек, встал между ними и начал их успокаивать.
– Прошу вас, не ссорьтесь. Хотел бы я знать, каких это двух человек на целом свете вы уважаете?
– Если я назову их, вы оцепенеете от ужаса, – ответил незнакомец.
– Все же мне хотелось бы знать замечательные имена этих людей, – сказал Сун Цзян.
– Один из них потомок императора прежней династии, – ответил человек по имени Чай Цзинь, по прозвищу «Маленький вихрь».
Сун Цзян в душе согласился с ним и снова спросил:
– А кто же другой?
– Ну, а другой еще замечательнее. Он писарь из Юньчэна, родом из Шаньдуна, зовут его Сун Цзян, по прозвищу «Благодатный дождь».
Сун Цзян взглянул на Янь Шуня и чуть заметно улыбнулся; Янь Шунь поставил скамейку на место, а незнакомец продолжал говорить:
– За исключением этих двух человек, даже самого императора великих Сунов я и то не испугаюсь.
– Постойте, – сказал Сун Цзян. – У меня есть к вам вопрос, так как я знаю людей, которых вы упомянули. Где вы с ними встречались?
– Если вы знаете их, мне вас обманывать не следует, – отвечал тот. – Три года тому назад я прожил в поместье господина Чай Цзиня более четырех месяцев. А вот с Сун Цзяном мне встречаться не приходилось.
– А хотелось бы вам познакомиться с этим темнолицым человеком? – спросил Сун Цзян.
– Да, я сейчас как раз иду разыскивать его.
– А кто вас просил об этом? – снова спросил Сун Цзян.
– Его брат, Сун Цин Железный веер, – ответил незнакомец. – Он дал мне письмо и попросил разыскать его.
Сун Цзян очень обрадовался, подошел к гостю и, поддерживая его, сказал:
– Если судьбой нам предназначено встретиться, то мы встретимся, хотя бы нас разделяли тысячи ли, если же нам встретиться не суждено, даже столкнувшись лицом к лицу, мы пройдем друг мимо друга. Я не кто иной, как тот самый темнолицый третий брат Сун Цзян.
Человек изумленно взглянул на него, а затем отвесил поклоны и сказал:
– Поистине само небо привело меня к вам, уважаемый брат. А я чуть было не прошел мимо, даже не подозревая, что это вы. Напрасно только сходил бы в поместье старого господина Куна.
Тогда Сун Цзян отвел человека вглубь комнаты и спросил:
– Все ли благополучно у меня дома?
– Прошу вас, старший брат мой, выслушать меня, – сказал человек. – Фамилия моя Ши, имя Юн, я уроженец Даминфу. Играя в азартные игры, я добывал себе на пропитание. Жители нашей деревни дали мне кличку «Каменный воин». Но однажды, во время игры, я ударом кулака убил человека, и мне пришлось бежать в поместье господина Чай Цзиня. Там от прохожих я услыхал ваше славное имя, мой уважаемый брат. Я специально отправился в Юньчэн, чтобы повидаться с вами. Но там я узнал, что вы уехали по какому‑то делу. Когда при встрече с вашим четвертым братом я заговорил о Чай Цзине, он мне сказал, что вы, уважаемый друг, не там, а в поместье старого господина Куна. Я решил во что бы то ни стало повидать вас, уважаемый друг. Ваш брат написал это письмо и, передавая его мне, чтобы я снес его в поместье Куна, сказал: «Если ты встретишь моего брата, скажи ему, чтобы он поскорее возвращался домой».
При этих словах в сердце Сун Цзяна закралась тревога, и он спросил:
– Сколько дней вы прожили в нашей усадьбе? Вы видели моего отца?
– Я провел там всего одну ночь, а потом ушел. Старого господина я не видал, – сказал Ши Юн.
Сун Цзян рассказал Ши Юну о разбойничьем стане в Ляншаньбо, и тот сказал:
– Когда я ушел из поместья сановника Чай Цзиня, то повсюду слышал от вольного люда о вашем замечательном имени, мой уважаемый брат. Все говорили о том, что вы бескорыстны и помогаете всем угнетенным, всем, кого притесняют. Если вы, уважаемый друг, решили сейчас присоединиться к разбойникам, то должны взять и меня с собой.
– Стоит ли об этом говорить, – ответил Сун Цзян. – Что значит для нас одним человеком больше. А пока что познакомьтесь с Янь Шунем, – и, обращаясь к слуге, он крикнул:
– Иди‑ка сюда и налей нам вина.
Когда они выпили по три чашки, Ши Юн вынул из узла письмо и поспешно передал его Сун Цзяну. Конверт был запечатан кое‑как, на нем не было, как обычно, иероглифов с пожеланием счастья и мира. Беспокойство все больше и больше охватывало Сун Цзяна. Он поспешно разорвал конверт и дочитал до середины. Во второй половине письма было написано:
«В десятый день первой луны этого года наш отец заболел и умер. Гроб с его телом еще дома, и мы ждем тебя, дорогой брат, чтобы похоронить его. С большим нетерпением ждем твоего всего скорейшего возвращения. Не задерживайся. С кровавыми слезами написал это письмо твой младший брат Сун Цин».
Кончив читать, Сун Цзян в отчаянии даже застонал:
– О горе! Горе!
И уже не помня ничего, начал бить себя в грудь.
– Своенравный и негодный я сын, – ругал он себя, – какое преступление я совершил! Мой старый отец умер, а я не выполнил сыновнего долга. Чем же я лучше животного?
Он стал биться головой о стену и громко плакать. Янь Шунь и Ши Юн обняли его, и Сун Цзян рыдал до тех пор, пока не потерял сознания. Прошло много времени, прежде чем он пришел в себя.
– Дорогой брат, не надо так расстраивать себя, – говорили Янь Шунь и Ши Юн, успокаивая его.
– Не сочтите меня человеком легкомысленным и бесчувственным, – сказал Сун Цзян, обращаясь к Янь Шуню. – Я всегда думал о своем добром отце. Сейчас его нет больше в живых, и я должен сегодня же ночью вернуться домой. А вы, дорогие братья, уж как‑нибудь сами доберетесь до горного стана.
– Уважаемый друг, – стал уговаривать его Янь Шунь, – вашего отца нет больше в живых. Если вы вернетесь домой, то все равно не увидите его. Под небесами нет таких родителей, которые бы не умирали. Поэтому успокоите свое сердце и ведите нас, ваших братьев, вперед. А потом мы все вместе быстро вернемся на похороны. Еще не будет поздно. В древности говорили: «Когда у змеи нет головы, она не может двигаться». Разве согласятся в стане принять нас к себе, если вы нас не поведете?
– Предположим, что я поведу вас в стан, сколько дней тогда я потеряю! Поистине никак не могу этого сделать. Я дам вам письмо, где подробно все изложу, а вы возьмете с собой Ши Юна и пойдете сами. Дождитесь тех, кто идет позади, чтобы прибыть туда всем вместе. Если бы я сегодня не узнал, что отец мой умер, тогда и разговаривать было бы не о чем. Но раз само небо пожелало, чтобы я узнал об этом, то каждый день будет для меня году подобен, и нигде не будет мне покоя. Я не возьму с собой ни одного человека, не надо мне и коня. Я пойду один, не останавливаясь ни днем, ни ночью.
