Но как ни велико было изумление Грегори, он ничуть не смутился и не оробел. Наоборот, он даже обрадовался, когда вместо пьяного увальня, да еще, быть может, с пустым карманом, увидел перед собой богатого дворянина, который всем своим видом сулил ему кошелек, полный золота, и – на опытный глаз грабителя – заставить этого дворянина расстаться с кошельком не представляет особой трудности: вряд ли это было связано с большим риском.
Не медля ни секунды, разбойник выскочил из-за хижины, приветствуя разодетого в атлас кавалера тем же грозным окриком, каким он полчаса назад встретил двух всадников.
Но только в этот раз на его обычное требование: «Стой, ни с места!» последовал совсем другой ответ. Такие путешественники, как Черный Всадник, редко попадались на дороге, а этот щеголь на загнанном коне, вместо того чтобы выхватить пистолет из кобуры или шпагу из ножен, сразу поднял обе руки вверх в знак того, что он сдается, и дрожащим голосом жалобно взмолился о пощаде.
– Чего ты расхныкался, черт тебя дери! – прикрикнул на него Гарт, направляя свою пику на грудь перепуганного всадника. – Не бойся, тебе ничего дурного не сделают. Никто из них тебя пальцем не тронет, ежели ты не вздумаешь сопротивляться... Смирно, ребята! Кавалер не вздорный, он с нами спорить не станет.
– Нет, нет, уверяю вас! – с готовностью подхватил путник. – Я никому из вас не желаю зла. Поверьте мне, друзья! Я с радостью отдам вам все деньги, которые у меня есть. Их не так много – ведь я всего-навсего бедный королевский гонец!
– Королевский гонец? – явно заинтересовавшись, повторил атаман. – А позвольте вас спросить в таком случае, – продолжал он, подходя вплотную к всаднику и хватая за узду его коня, – куда это ваша милость держит путь?
– О сэр, – дрожа всем телом, отвечал придворный, – я рад, что встретил человека, который, наверно, может указать мне дорогу. Я везу письмо от его королевского величества капитану Скэрти, командиру отряда королевских кирасиров, который должен квартировать или уже расквартирован в Бэлстрод Парке у сэра Мармадьюка Уэда, в графстве Бэкингем, где-то в этих краях.
– Ого, вот оно что! – пробормотал про себя Грегори Гарт. – Письмо от его королевского величества капитану Скэрти! Сэр Мармадьюк Уэд! Бэлстрод Парк! Что бы это такое могло значить?
– А вы, милый друг, знаете сэра Мармадьюка Уэда?
– Ну, если я и не имею удовольствия знать вас, господин Шелковый Камзол, – презрительно отвечал разбойник, – а также не имею чести считать себя вашим другом, то что касается сэра Мармадьюка Уэда, – я все же могу сказать, что он мне не безызвестен! А вот про вашего капитана Скэрти... Первый раз в жизни слышу, что есть такой в наших краях! И про то, что кирасиры на постое стоят в Бэлстрод Парке, тоже впервые слышу! Все это диво дивное для Грегори Гарта.
– Уверяю вас, милый друг, все это сущая правда. Капитан Скэрти со своим отрядом сейчас уже, наверно, в Бэлстрод Парке, и если вы только проводите меня туда...
– Не мое это дело! Провожайте себя сами! До Бэлстрод Парка отсюда рукой подать. А что до капитана Скэрти или королевских кирасиров, – я таких не знаю. А ежели у вас есть письмо, можете отдать его мне вместе со всей наличностью, что у вас есть при себе, господин щелкопер. А ну-ка, выкладывайте!
– Ах, сэр, пожалуйста, берите все мои деньги, и вот вам еще часы, и эта цепочка, но умоляю вас, во имя любви к нашему доброму королю, позвольте мне продолжать мой путь и выполнить возложенное на меня поручение!
– А может, у меня вовсе и нет такой любви к «нашему доброму королю», как ты думаешь, ливрейная твоя душа! А ну, живо выкладывай все, что у тебя есть, пока мои молодцы не раздели тебя догола!.. Смирно, ребята, ни шагу! Он и не думает сопротивляться!
– Нет, нет, друзья! Клянусь, я отдам вам все, что у меня есть. Вот вам мой кошелек. Мне очень жаль, что в нем не так много денег. Вот вам мои часы. Это подарок нашей всемилостивейшей королевы. Можете убедиться, сэр, очень ценная вещь!
Разбойник с жадностью вырвал у него из рук часы и, сжав их в своей грубой, мозолистой ладони, стал разглядывать при свете луны.
– И впрямь ценные, – промолвил он, повертев их и пощупав крышку. Похоже, отделано драгоценными камнями. Так ты говоришь, это подарок королевы?
– Я получил их из собственных рук ее величества.
– Экая подлая французинка! Так-то она пускает на ветер наши английские денежки! Вот и выходит, что она – грабитель почище, чем Грегори Гарт. Так вот и скажи ей от меня, если тебе еще выпадет случай побеседовать с ней. Ну, поторапливайся у меня! Что там у тебя еще есть, выворачивай карманы!
– Тут только перочинный ножик, вот эти облатки и карандаш. И это все, уверяю вас!
– А это что такое блестит? – спросил разбойник, тыкая пальцем в отворот камзола, которым придворный явно старался что-то прикрыть. – Что это там висит у тебя на шее? А ну-ка, дай поглядеть!
– Это... это, сэр, медальон.
– Медальон? Это что за штука?
– Ну... это... просто...
– По виду совсем как часы. А что там внутри?
– Ничего.
– Ничего? Так чего ради ты носишь его на шее?
– В нем хранится... Ах, сэр, для вас это не имеет цены! Это просто прядь волос.
– Прядь волос? А, чей-то локон на память! Ну конечно, какая же ему цена! Мне, по крайней мере, от него никакого проку. Можешь оставить его себе. Только вынь его из этой штучки да давай ее сюда. За нее кое-что можно выручить. Ну, живей!
Придворный, не помня себя от страха, тотчас же подчинился требованию и с перепугу даже не воспользовался позволением сохранить драгоценный локон; сняв с шеи медальон, он покорно отдал его вместе с локоном в руки грабителя.
– Вот, сэр, – умоляюще прошептал он, – теперь я отдал вам все, что у меня есть!
– Нет, не все! – грубо проворчал разбойник. – У тебя есть еще отличный камзол, новехонький, весь атласный, и под ним такие же штаны; сапоги со шпорами отменного качества и прекрасная шляпа с перьями. Да вон еще какой тесак за поясом! Я-то сам не ношу таких вещей, да есть у меня родственник вот ему будет от меня подарок. Ну, раздевайся!
– Как, сэр! Неужели вы заставите меня раздеться догола? Вы забыли, что я королевский гонец и еду по поручению его величества!
– Помню, помню, провались ты со своим королем! Что ты мне такое поешь? Тут тебя слушать некому, это у вас при дворе пение в чести. А с тобой говорю попросту: слезай с коня да стаскивай с себя все!
Хотя в голосе разбойника явно слышалась насмешка, несчастный гонец видел, что с ним вовсе не шутят.
Как ни обидно ему было, а пришлось слезть с коня и раздеться посреди дороги.
Безжалостный разбойник стоял над ним, пока он не разделся почти догола на нем остались только сорочка да носки.
– О сэр, неужели вы позволите мне ехать в таком виде? – протягивая к нему руки, взмолился несчастный гонец. – Неужели вы отпустите меня так, меня, королевского гонца? Как я могу ехать верхом без сапог, без шляпы, без камзола, без...
– Будет тебе хныкать! – прикрикнул на него Гарт, связывая в узел его одежду. – Кто тебе сказал, что ты поедешь верхом? И где твоя лошадь, хотел бы я знать? Гонец неуверенно кивнул в сторону своего коня.
– Эта?.. – невозмутимо протянул разбойник, продолжая возиться с узлом. Может быть, минут десять назад это и была твоя лошадь, а теперь она стала моя. Довольно я походил пешком, пока ты разъезжал в свое удовольствие! Пришло время и мне покататься немножко. Так-то оно будет справедливей – по очереди.
Королевский гонец, онемев от страха, стоял раздетый посреди дороги; он уже почти перестал что-либо понимать от потрясения, но чувствовал, что никакие мольбы и увещания ничем не помогут. Поэтому он ничего не ответил. Он стоял, трясясь всем телом, и зубы его отбивали непрерывную дробь, похожую на стук кастаньет, потому что ночь выдалась холодная, одна из тех осенних ночей, когда холод пробирает вас насквозь, вроде как в декабре.
Разбойник не обращал на него внимания, пока не сложил все вещи и не справился со своим узлом. Затем, разогнув спину, он стал во весь рост прямо против своей жертвы и окинул ее с ног до головы насмешливым и вместе с тем суровым взглядом. Постепенно угрюмая суровость на его лице вытеснила все остальное; казалось, его охватило какое-то подозрение.
– Хоть ты и трус, королевский любимчик, – промолвил он с горькой усмешкой, презрительно обращаясь к трясущемуся гонцу, – а кто знает: может, ты труслив, да хитер и еще наделаешь бед. Лучше уж я позабочусь, чтобы ты не двигался с места. Идем-ка со мной в этот домишко. Да не противься, тебе там будет теплей! Эк тебя всего трясет! Идем!
И, не дожидаясь его согласия или отказа, разбойник схватил гонца за руку и втащил его чуть живого через порог в хижину.
Очутившись с ним в стенах развалившейся лачуги, он взял толстую веревку и начал старательно связывать свою несчастную жертву, не оказывающую ему ни малейшего сопротивления. В лачуге было достаточно светло, так как через обвалившуюся крышу светил месяц, озаряя голые стены и устланный соломой земляной пол.
