Для чего она изучала метафизику, системы взглядов на мораль современных ей мыслителей, для чего набивала руку в практическом администрировании, управляя Гольштейнскими поместьями Петра? Для чего знание энциклопедии Монтескье и его «Духа законов», с глубоким и подробным анализом происхождения и форм власти, книг Дидро, Вольтера? Она повела взглядом по полкам... История Германии, двухтомная «Annales ecclesiastici a Christo nato ad annum 1198» 29*История церкви.* кардинала Барониуса, «Анналы» Тацита, четыре тома словаря Бейля, с его пренебрежительным отношением к религии и остроумным, порой циничным, скептицизмом...
Все впустую? Но кто же, кроме нее, сможет просветить этот народ, научить его думать и рассуждать рационально? Кто сможет справиться с этим
«грубым народом, лишенным идей, но богатым предрассудками, народом, которому недоставало культуры во всем и который привык к положению бессловесного, запуганного раба»?
Нет, не страх, не грубое принуждение, не палки и батоги, но убеждение и уважение к беспристрастному закону лягут в основу ее правления... Ее правления... Но власти еще нужно добиться!
Павел, сын... Она имеет право добиваться власти для него, сама став регентшей. В обществе, среди духовенства, в армейских кругах появлялись группы людей, поклонявшиеся этому ребенку, который в их глазах являл собой единственную надежду России. Версаль также надеялся, что к власти придет великий князь Павел. 21 марта 1762 года барон Бретей получил длинное послание от Шуазеля. Во Франции стремились к тому, чтобы на трон взошел сын Екатерины. Регентшей хотел сделать ее и Панин. Он активно участвовал в заговоре – но для того, чтобы на трон взошел его воспитанник. Регентство будет долгим, – думал Панин, – и он успеет внушить молодому монарху мысли о том, что необходимо отказаться от абсолютизма, поддержать либеральные идеи, ввести конституционные ограничения монаршей власти...
Дни и ночи напролет в императорском дворце плелись интриги вокруг шатающегося трона. Молодая княгиня Дашкова толкала императрицу на государственный переворот. Фаворит царицы Григорий Орлов, его братья и многие офицеры, примкнувшие к ним, были готовы выступить по первому требованию. Екатерина Романовна со всей пылкостью натуры желала увидеть на престоле дражайшую подругу: стремясь заручиться поддержкой гвардии, бывала в казармах, осуществляла связь будущей императрицы с деятельными участниками заговора – Н.И. Паниным и К.Г. Разумовским, И.И. Бецким и Барятинским, А.И. Глебовым и Г.Н. Тепловым. Сама Екатерина не должна быть на виду! Она никому не доверяла, и Дашкова была с нею полностью согласна: конспирация – обычное дело в масонских ложах, где каждый посвященный низшего ранга знает лишь свою задачу и не догадывается, кто работает плечом к плечу с ним и чем он занят...
Воцарение Петра III вселило в воспитателя наследника престола, графа Никиту Ивановича Панина, тревогу за будущее великого князя. Он был не из тех, кто пассивно ждет ударов судьбы, и сразу предложил Екатерине помощь и поддержку в подготовке переворота. Та приняла протянутую дружескую руку; справедливости ради надо заметить, что опору она нашла весьма основательную. Впрочем, оба заговорщика не договаривали до конца: Панин видел Екатерину в роли регентши при малолетнем Павле, а та не считала нужным широко афишировать свое желание стать самодержавной императрицей.
У Екатерины были налажены контакты и с начальником полиции Петербурга бароном Николаем Андреевичем Корфом. Он заявил ей, что со стороны полиции препятствий не будет. Препятствий чему? Оба собеседника это понимали. Генерал-поручик артиллерии Александр Никитич Вильбуа, которому Екатерина обещала пост генерал-фельдцейхмейстера, также заверил ее, что ни одна пушка не выстрелит по тем, кто пожелает засвидетельствовать чувства глубокой преданности императрице российской... Странная фраза, с чего бы по таким людям пушкам-то стрелять?
«Сочувствие к императрице возрастало в той же мере, как презрение к ее супругу. Своим поведением он сам как бы облегчил нашу задачу – свергнуть его с престола»,
– пишет Е.Р. Дашкова.
Только когда Петр выполнил всю грязную работу, Екатерина приняла решение. Она не будет больше наблюдать за тем, как ее муженек ломает комедию власти. Она позволит тем, кто жаждал действий, приступить к выполнению задуманного ими. С их помощью и доверившись невидимой руке, которая направляет все события, она взойдет на трон.
И тогда мрачные дворцовые стены, сжимавшие, казалось, самоо душу, расступились. Сказочный июнь опьянил ее своим птичьим воздухом30*Выражение Виталия Семина.*. В эти единственные дни, когда весенняя свежесть уступает место летней жаре, все было на ее стороне, все сияло вокруг нее: любовь, дружба, месть, долго сдерживаемые силы молодости. Aut vincere, aut mori31*Победа или смерть (лат.).*. Или она станет императрицей всея Руси, или умрет – но даже смерть в этом порыве будет не страшной, легкой, как блаженный выдох перед сном...
Ранним утром 28 июня 1762 года Екатерина въехала в слободу Измайловского полка под Санкт-Петербургом во главе великолепной кавалькады, во всем сиянии своей красоты, смелости, презрения к обстоятельствам и жажды власти. Граф Кирила Григорьевич Разумовский, полковник Измайловского полка и президент Академии наук запаздывал, а вместе с ним и манифест о воцарении, который ночью вроде бы печатали в академической типографии... Никто еще не знал, что наборщики были в ночь на 28 июня арестованы.
«Не знали, что и делать. При таком замешательстве кто-то в числе присутствующих, одетый в синий сюртук, выходит из толпы и предлагает окружающим царицу помочь этому делу и произнести манифест. Соглашаются. Он вынимает из кармана белый лист бумаги и, словно по писанному, читает экспромтом манифест, точно заранее изготовленный. Императрица и все официальные слушатели в восхищении от этого чтения. Под синим сюртуком был Волков...»32*Записано П.А.Вяземским со слов А.А. Нарышкина («Старая записная книжка»).*,
– тот самый Волков, заметим, который полугодом прежде готовил манифест и для Петра. Тут же на плацу полк присягнул на верность новоявленной императрице Екатерине II. Подоспевшему графу осталось лишь «почтительно преклонить колена перед императрицей».
Впрочем, случилась еще одна оказия, которую не раз в жизни своей будет вспоминать Екатерина. Она должна была принимать присягу с обнаженной саблей, но на рукоятке клинка, к общему конфузу, не оказалось положенного по уставу темляка. Спасая положение, к Екатерине подскакал молодой офицер и повязал к ее сабле свою ленточку... Когда же он тронул поводья, чтоб вернуться в строй, его конь заигрался с кобылой Екатерины.
«Ну что ж, молодой человек, едемте вместе, – воскликнула она, – видно, не судьба вашему жеребцу отходить от моей кобылы».
Офицера звали Григорием Потемкиным...
В соборе Казанской Богоматери, где она в шестнадцать лет стала женой Петра, Екатерина принесла клятву императрицы и владычицы всея Руси.
«Узнав, что Ее Величество приехала в Измайловский полк, где была единодушно провозглашена государыней, а оттуда направилась в Казанский собор, и там армия и другие гвардейские полки ей дружно присягнули, я поспешила в Зимний дворец, куда, как мне было известно, она должна прибыть, – вспоминает об этом неповторимом дне Екатерина Романовна Дашкова. – Не сумею описать, как добралась я до императрицы. Все войска, находившиеся в Петербурге, присоединились к гвардейцам и, запрудив большую площадь и улицы, окружили дворец. Выйдя из кареты, я хотела пересечь площадь, но некоторые офицеры и солдаты меня узнали, подняли и понесли над толпой. Мне говорили самые лестные и трогательные слова, желали счастья и благословляли. Меня несли на руках до самых покоев ее величества.
Мое помятое платье и растрепанная прическа представлялись моему воображению как дань победе. Приводить себя в порядок не было времени, и в таком виде я предстала перед императрицей.
– Слава Богу! Слава Богу! – вот и все, что мы обе могли произнести, бросившись друг другу в объятия»...
Однако дело еще кончено не было. В Петергофе оставался Петр. А далее – Лифляндия и Нарва, где стояли войска графа Румянцева, готовые к походу на Данию. Петр мог повести их на Петербург. Петр мог обратиться к Пруссии с просьбой о помощи против той, которая узурпировала престол. И тогда снова война... Было решено: адмирал Талызин сей же час отправляется в Кронштадт и перекрывает Петру возможность бежать за рубеж морем. Екатерина, верхом, во главе присягнувших ей войск, в ночь выступила на Петергоф, намереваясь пройти возможно далее. В рядах войск, следовавших на Петергоф, скакал и молодой офицер Степан Данилович Ефремов, отличившийся еще во время Семилетней войны, командуя казачьим полком.
