Ознакомительная версия.
Женщина прошла к дальней стене и осторожно сняла одну из панелей обшивки. Под ней открылось крошечное отверстие. Она заглянула в него и жестом подозвала Струана, показав рукой, что ему нужно сделать то же самое. Струан слышал про старинную китайскую хитрость, когда врага обманом уговаривали приложить глаз к такому отверстию, а с другой стороны стены его поджидал человек с длинной иглой. Поэтому он держал лицо в нескольких дюймах от отверстия. Но и так он мог хорошо видеть все, что происходило в соседней комнате.
Это была спальня. Ван Чу, верховный мандарин Макао, лежал на постели, голый и жирный, и громко храпел. Мэри, тоже нагая, лежала рядом. Положив руки под голову, она смотрела в потолок.
Струан завороженно наблюдал эту картину, чувствуя, как душу его наполняет ужас. Мэри томно ткнула Ван Чу в бок, ласками разбудила его, стала говорить с ним и смеяться. Струан и не подозревал, что она выучила китайский, он знал ее не лучше, чем любого другого человека в Макао – исключая ее брата. Мэри позвонила в маленький колокольчик. В спальню вошла прислужница и начала помогать мандарину одеваться. Ван Чу не мог одеваться самостоятельно, ему мешали ногти длиной четыре дюйма, на эти ногти, чтобы они не сломались, были надеты специальные чехольчики, украшенные драгоценными камнями. Струан отвернулся, задыхаясь от отвращения.
Внезапно из сада послышались монотонные голоса, и он осторожно выглянул в окно. Внизу собиралась охрана Ван Чу, солдаты отрезали ему единственный путь к отступлению. Прислужница знаком показала, чтобы он не беспокоился, а подождал. Она подошла к столу, налила ему чая, затем поклонилась и вышла.
Через полчаса солдаты покинули сад, и Струан увидел, как они построились на улице перед паланкином Ван Чу. Мандарину помогли сесть в паланкин, и процессия тронулась.
– Привет, тайпан.
Струан резко обернулся, выхватив нож. Мэри стояла у скрытой обшивкой двери. Девушка накинула халат из легкой полупрозрачной ткани, который совершенно ничего не скрывал. У нее были длинные светлые волосы, голубые глаза и ямочка на подбородке; халат позволял видеть длинные стройные ноги, тонкую талию и маленькие упругие груди. На золотой цепочке висел медальон из нефрита, покрытого тонкой резьбой. Мэри изучала Струана с улыбкой, полной лукавого любопытства.
– Вы можете убрать нож, тайпан. Здесь вам не грозит опасность. – Ее голос звучал спокойно, в нем слышалась насмешка.
– Тебя следовало бы выпороть, – сказал он.
– Поркой меня не удивишь, разве вы этого не знаете? – Она показала рукой в сторону спальни. – Там нам будет удобнее. – Подойдя к бюро, она налила бренди в два бокала. – В чем дело? – спросила она с той же порочной улыбкой. – Неужели вам никогда не приходилось бывать в спальне девушки?
– Ты имеешь в виду спальню блудницы?
Она протянула ему бокал, и он принял его.
– Мы с вами очень похожи, тайпан. Нам обоим в постели больше нравятся китайцы.
– Клянусь Богом, дрянь ты этакая, ты…
– Не нужно разыгрывать лицемера, это вам не идет. Вы женаты, и у вас есть дети. Тем не менее у вас много других женщин. Китайских женщин. Я все о них знаю. Я специально позаботилась выяснить о вас все подробности.
– Невозможно, чтобы передо мной сейчас стояла Мэри Синклер, – произнес он, обращаясь больше к самому себе.
– Не невозможно. Удивительно – да. – Она спокойно потягивала бренди. – Я послала за вами, потому что хотела, чтобы вы увидели меня такой, какая я есть.
– Зачем?
– Для начала вам лучше отпустить своих людей.
– Откуда ты о них знаешь?
– Вы очень осторожны. Так же, как и я. Вы ни за что бы не пришли сюда без ваших телохранителей. – Ее глаза насмешливо смотрели на него.
– Что ты задумала?
– Как долго вы приказали вашим людям ждать вас?
– Один час.
– Мне понадобится больше времени для разговора с вами. Отпустите их. – Она рассмеялась. – Я подожду.
– Да уж, сделай милость. И заодно надень на себя что-нибудь.
Он вышел из дома и приказал Вольфгангу ждать его еще два часа, по истечении которых они должны будут заняться его поисками. Он рассказал Мауссу про потайную дверь в стене, но умолчал о Мэри.
Когда он вернулся, Мэри лежала на кровати.
– Пожалуйста, закройте дверь, тайпан, – попросила она.
– Я же просил тебя одеться.
– А я просила вас закрыть дверь.
Он со злостью захлопнул ее за собой. Мэри сняла свой прозрачный халат и отбросила его в сторону.
– Вы находите меня привлекательной?
– Нет. Ты вызываешь во мне отвращение.
– А вот вы, тайпан, не вызываете во мне отвращения. Вы единственный человек в мире, которым я восхищаюсь.
– Посмотрел бы на тебя сейчас Горацио.
– А-а, Горацио, – произнесла она с загадочным выражением лица. – Как долго вы приказали вашим людям ждать на этот раз?
– Два часа.
– Вы рассказали им про потайную дверь, но не про меня.
– Почему ты так уверена?
– Я знаю вас, тайпан. Поэтому я и доверяю вам свою тайну. – Она поиграла бокалом, опустила глаза. – Мы уже закончили, когда вы заглянули в отверстие в стене?
– Кровь Христова! Да неужели ты…
– Будьте терпеливы со мной, тайпан! – оборвала она его. – Мы закончили?
– Да.
– Я рада. Правда, это и хорошо, и плохо. Я бы хотела, чтобы вы были уверены.
– Не понимаю тебя.
– Я бы хотела, чтобы вы были уверены в том, что Ван Чу – мой любовник.
– Зачем?
– Затем, что у меня есть информация, которая может оказаться полезной для вас. Вы никогда бы не поверили мне, не убедившись, что я была его женщиной.
– Что за информация?
– Я знаю многое из того, что могло бы вам пригодиться, тайпан. У меня много любовников. Иногда сюда заходит Тисэнь. Большинство мандаринов Кантона. Один раз был даже старик Жэнь-гуа. – Ее глаза превратились в льдинки и словно поменяли цвет. – Они не находят меня отвратительной. Им нравится цвет моей кожи, и я выполняю все их желания. Они выполняют мои. Я должна рассказать вам все, что знаю, тайпан. Ведь я лишь возвращаю вам свой долг.
– Какой долг?
– Вы прекратили побои. Правда, помощь пришла слишком поздно, но это не ваша вина. – Она поднялась с кровати и накинула халат из плотной ткани. – Я не буду больше испытывать ваше терпение. Пожалуйста, выслушайте меня, а потом можете поступать, как вам заблагорассудится.
– Что ты хочешь рассказать мне?
– Император назначил в Кантон нового наместника. Этот новый наместник Линь везет с собой императорский указ, запрещающий торговлю опиумом. Он прибудет сюда через две недели, и в течение последующих трех недель поселение в Кантоне будет окружено войсками. Ни одному европейцу не позволят покинуть Кантон, пока не будут сданы все запасы опиума.
Струан презрительно рассмеялся:
– В это я никогда не поверю.
– Если опиум будет сдан и уничтожен, любой, у кого останутся его запасы за пределами Кантона, заработает на этом целое состояние, – спокойно заметила Мэри.
– Свой опиум никто и никогда не отдаст просто так.
– Предположим, всех жителей поселения возьмут заложниками. И в качестве выкупа назначат опиум. Что вы сможете сделать? Военных кораблей у вас здесь нет. Вы беззащитны. Разве не так?
– Пожалуй.
– Пошлите корабль в Калькутту с распоряжением скупать опиум – столько, сколько сможете, – через два месяца после того, как он туда прибудет. Если моя информация неверна, у вас останется достаточно времени, чтобы отменить это распоряжение.
– Это тебе Ван сказал?
– Только о наместнике. Все остальное я додумала сама. Я хотела расплатиться с вами.
– Ты мне ничего не должна.
– Вас никогда не пороли кнутом.
– Почему ты не прислала ко мне кого-нибудь с тайным посланием? Зачем понадобилось приводить меня сюда? Чтобы я увидел тебя вот такой? Зачем ты заставила меня пройти через весь этот… весь этот ужас?
– Я хотела все рассказать вам сама. Я хотела, чтобы еще кто-нибудь, кроме меня, знал, какая я на самом деле. Вы единственный человек, которому я доверяю.
– Ты сошла с ума! Тебя нужно было бы запереть под замок.
– И все потому, что мне нравится спать с китайцами?
– Крест Господень! Да ты что, не понимаешь, кем ты стала?
– Понимаю. Позором Англии. – Ее лицо исказила злоба, оно сразу постарело, стало жестче. – Вы, мужчины, можете делать все, что только захотите, а нам, женщинам, оказывается, нельзя. Бог ты мой, да как бы я могла лечь в постель с европейцем?! Первое, что он сделал бы, выйдя отсюда, – это побежал рассказывать остальным о своем приключении и опозорил бы меня перед всем светом. А так никто не страдает. За исключением, может быть, меня, но это случилось очень давно.
– Что случилось? О чем ты?
Ознакомительная версия.
