– Сынок мой, это я навлек на тебя беду, – заплакал старый Сун.
– Ничего, отец, не расстраивайся, – отвечал Сун Цзян. – То, что меня отдадут под суд, может быть даже и к лучшему. Не то завтра я вынужден был бы прятаться среди разбойников, которые убивают людей, поджигают дома. Попади я к ним, мы с тобой никогда больше не встретились бы. Пусть даже меня ожидает ссылка, но все равно срок ее когда‑нибудь кончится. Тогда я смогу вернуться домой и неустанно заботиться о тебе до конца твоих дней.
– В таком случае, сын мой, – сказал старый Сун, – я постараюсь подкупить начальство, чтобы тебя сослали в хорошее место
Сун Цзян взобрался по лестнице на стену и закричал:
– Эй вы, перестаньте шуметь! По новому помилованию моя вина сейчас смягчается и смерть мне не грозит! Прошу вас, господа начальники, заехать в нашу усадьбу, мы побеседуем и выпьем по три чашки вина, а завтра вы передадите меня начальству.
– Уж не хочешь ли ты подкупить нас? – закричал Чжао Нэн. – Ну, так ты это брось…
– А вы что думаете, я хочу навлечь беду на отца и брата? – отвечал Сун Цзян. – Не церемоньтесь, заезжайте в усадьбу. – И, спустившись с лестницы, он распахнул ворота, пригласил начальников въехать во двор, а затем провел их. в помещение.
Всю ночь напролет шел пир горой; без счета резали кур, гусей. Начальников потчевали лучшим вином. Отряду в сто человек также поднесли вина, всех накормили и одарили подарками.
Старый Сун достал двадцать лян чистого серебра и преподнес двум начальникам в знак дружеского расположения к ним. На ночь гости остались в усадьбе, и на рассвете все вместе отправились в уездный город. Когда они приехали, начальник уезда Ши Вэнь‑бинь уже приступил к делам.
Увидев, что начальники отряда Чжао Нэн и Чжао Дэ доставили Сун Цзяна прямо в управление, он остался очень доволен и приказал снять с преступника показания. Сун Цзян сразу же во всем признался.
– Я сделал ошибку, когда позапрошлой осенью заключил договор с Янь По‑си о том, что беру ее в жены. Это была женщина дурного поведения, она постоянно напивалась допьяна и затевала ссоры и драки. Во время одной из ссор я случайно убил ее и, желая избежать наказания, скрылся. А вот теперь меня арестовали и привели на ваш суд. Я прошу рассмотреть это старое дело и вынести мне заслуженный приговор. Показания я даю добровольно и не думаю отпираться.
Выслушав Сун Цзяна, начальник уезда приказал заключить его под стражу. Весть об аресте Сун Цзяна распространилась по всему городу, и не было человека, который бы не посочувствовал ему. К начальнику уезда потянулись ходатаи с просьбой оказать, снисхождение Сун Цзяну. Все они вспоминали о его добрых делах. Да и сам начальник уезда был склонен к тому, чтобы чем‑нибудь облегчить участь Сун Цзяна.
Ввиду чистосердечного признания с заключенного сняли длинную канту и наручники и ограничились лишь тем, что посадили его в тюрьму. Старый Сун старался подкупить начальство и не жалел на это ни денег, ни шелков.
Старуха Янь умерла еще полгода назад, и истца по этому делу не осталось. К тому же Чжан‑сань, потерявший любовницу, ничего больше не предпринимал, чтобы отомстить за нее.
Когда все бумаги по делу Сун Цзяна были оформлены и истек установленный для разбирательства срок в шестьдесят дней, дели было переслано для окончательного решения в цзичжоуское областное управление. Ознакомившись с бумагами, начальник области вынес решение о смягчении наказания. Сун Цзян был приговорен к двадцати ударам палками, клеймению и ссылке в лагерь в Цзянчжоу.
Благодаря тому, что многие чиновники областного управления знали Сун Цзяна, да к тому же еще получили деньги и шелка, никто из них не настаивал на тяжелом наказании. Тем более, что в деле не было заявления истца, и все были на стороне Сун Цзяна.
В управлении на Сун Цзяна надели кангу и отправили к месту ссылки в сопровождении двух стражников Чжан Цяня и Ли Ваня. Получив сопроводительную бумагу, стражники вывели Сун Цзяна из областного управления. На дороге их уже ждали отец Сун Цзяна и его брат Сун Цин. Они захватили с собой вина, чтобы угостить стражников, и дали им немного денег. Суп Цзяну они принесли узел с вещами, заставили сменить одежду, надеть конопляные туфли, после чего старый Сун отозвал сына в сторону и напутствовал его следующими словами:
– Я знаю, что Цзянчжоу – неплохое место. Там много рыбы и риса. Я не жалел денег, чтобы тебя сослали именно туда. Ты уж как‑нибудь перенеси эту ссылку. Тебя будет навещать твои брат и с каждой оказией я буду присылать тебе деньги на жизнь. По дороге вы будете проходить мимо Ляншаньбо. Может случиться, что тамошние обитатели спустятся с гор для того, чтобы захватить тебя и завлечь в свою шайку. Смотри, ни в коем случае не соглашайся идти к ним. Ведь этим ты дал бы повод поносить тебя и упрекать в измене властям и непочтительности к старику отцу. Крепко запомни это! В дороге, сынок, будь осторожен. Может быть, небо когда‑нибудь и сжалится над нами, ты вернешься домой, и мы снова будем жить все вместе.
Сун Цзян со слезами на глазах распростился с отцом. Сун Цин проводил его на один переход. Расставаясь с братом, Сун Цзян сказал:
– Вы особенно не горюйте, что меня сейчас ссылают. Отец уже стар, жаль, что из‑за меня ему пришлось поизрасходоваться на чиновников и суд, а я должен покидать родные места. Дорогой брат, ты как следует смотри за отцом, не оставляй его без присмотра и не вздумай ездить ко мне в Цзянчжоу. У меня много друзей среди вольницы, и кого бы я ни встретил, никто не откажет мне в помощи. Если понадобится, на расходы у меня есть. Может быть небо сжалится надо мной, и я когда‑нибудь вернусь.
О том, как Сун Цин, плача, распростился со своим старшим братом, вернулся домой и стал заботиться о своем отце, мы здесь рассказывать не будем.
Поговорим лучше о том, как Сун Цзян пустился в путь со своей стражей. Получив деньги, а также считая Сун Цзяна хорошим человеком, Чжан Цянь и Ли Вань очень внимательно и заботливо относились к нему всю дорогу. Проведя день в пути, они остановились ночевать на постоялом дворе. Стражники развели огонь и приготовили себе еду, а Сун Цзян угостил их вином и мясом. Потом он сказал, обращаясь к ним:
– Мне не хотелось бы обманывать вас! Дальше наш путь пойдет мимо Ляншаньбо. Там, в горном стане, есть несколько добрых молодцов, которые знают меня. Боюсь, как бы они не спустились с гор и не попытались отбить меня. Этим они только наделают вам излишних хлопот. Давайте завтра встанем пораньше и глухими тропинками обойдем это место. Лучше сделать несколько лишних ли.
– Хорошо, что вы нас предупредили, господин писарь, – сказали сопровождающие, – мы и не знали. Лучше, конечно, пойти в обход, чтобы не столкнуться с этими молодцами. – И они тут же обсудили, как им быть.
Поднявшись на рассвете, они приготовили завтрак, поели и вышли с постоялого двора. Дальше они двинулись по глухой тропинке. Однако, пройдя около тридцати ли, они заметили, как из‑за горы показался какой‑то отряд. Сун Цзян так и ахнул. Во главе шедших им навстречу людей был не кто иной, как сам Лю Тан Рыжеволосый дьявол. Он привел с собой человек пятьдесят, намереваясь убить сопровождающих Сун Цзяна стражников. Последние от страха упали на колени. Тогда Сун Цзян закричал, обращаясь к Лю Тану:
– Брат мой! Кого это ты хочешь убить?
– Почтенный брат мой, – отвечал Лю Тан, – да если не убить этих мерзавцев, ничего хорошего от них не дождешься.
– Ладно! Не марай своих рук. Дай мне меч, я сам убью их!
При этих словах охранники так и взвыли. Лю Тан отдал меч Сун Цзяну, и тот, взяв его, спросил:
– А какой смысл в том, что ты убьешь этих стражников?
– Я получил приказ моих старших братьев, – отвечал тот. – Они послали людей разузнать, что с вами, и когда нам стало известно, что вас отдали под суд, мы хотели было отправиться в город Юньчэн и разгромить там тюрьму. Но потом узнали, что вас, почтенный брат, там не подвергали пыткам. Затем нам сообщили, что вас отправили в ссылку в Цзянчжоу. Боясь разминуться с вами, мы разбились на несколько отрядов и во главе со старшими братьями отправились по разным направлениям в надежде встретить вас и пригласить к нам в горы. А почему бы нам и не прикончить этих охранников? – добавил Лю Тан.
– То, что вы предлагаете, – сказал Сун Цзян, – не сделает мне чести, а, наоборот, может сильно повредить. Ведь меня обвинят в измене и в непочтении к старшим. Если вы хотите принудить меня пойти с вами, то лучше уж мне умереть, – и, приставив меч к горлу, он сделал вид, что хочет заколоть себя.
Лю Тан торопливо схватил его за руку и вскричал:
– Почтенный брат мой! Погоди! Мы еще поговорим, – и отобрал у него меч.
– Если вы, братья, – сказал Сун Цзян, – действительно сочувствуете мне, так дайте мне возможность добраться до лагеря в Цзянчжоу. Подождем, пока кончится срок моей ссылки, тогда я приеду повидаться с вами.
