Хильда хмуро смотрела на мистера Бэннермана. Её особенно раздражало это «мы», так как мистер Бэннерман ни в какие долги не был вовлечён и никаких обязательств не имел. Она сказала довольно резко:
— Не можете ли вы добиться, чтобы они дали больше?
— Это люди расчётливые, — возразил мистер Бэннерман. — Жадные люди. Предложение окончательное.
— Но это чистый грабёж! — простонал Артур.
— А кто они такие? — спросила Хильда.
Мистер Бэннерман снова осторожно вставил свой монокль.
— Это «Моусон и Гоулен», — сказал он. — Да, переговоры ведёт мистер Джозеф Гоулен.
Наступило молчание. Артур медленно поднял голову и посмотрел на Хильду. Голос его прозвучал жестокой иронией.
— Ты знаешь, кто это, не правда ли? — сказал он. — Видела новый дом их фирмы на Грэйнджер-стрит? Весь облицован черным мрамором. За один только участок они заплатили сорок тысяч. Этот Джо Гоулен работал у нас в «Нептуне» откатчиком вагонеток.
— Ну, а теперь он там не работает, — констатировал мистер Бэннерман с педантичной точностью. Изучая заголовок лежавшего перед ним документа, он прибавил:
— Господа Моусон и Гоулен входят теперь в правления Общества северной стальной промышленности, Объединения медной промышленности, Тайнсайдской коммерческой корпорации и Ресфордской компании аэропланов.
Снова пауза. У Адама Тодда был очень несчастный вид, и он жевал гвоздику с таким выражением, как будто это было что-то очень невкусное.
— Неужели нет другого исхода? — спросил он, беспокойно ёрзая на стуле. — Мне известно, какой уголь в «Нептуне». Дивный уголь. Уголь Барраса всегда славился. Нет ли другого исхода?
— Есть у вас какие-нибудь предложения? — спросил вежливо мистер Бэннерман. — Если да, то будьте любезны нас с ними ознакомить.
— Почему бы тебе не сходить к этому Гоулену, — сказал неожиданно Тодд, обращаясь к Артуру, — и не попробовать с ним договориться? Поторгуйся с ним. Скажи, что не хочешь продавать за наличные, что хочешь вступить с ними в компанию. Потребуй места в правлении, акций, словом — участия в деле, Артур. Если только Гоулен возьмёт тебя в компаньоны, твоё дело в шляпе!
Артур медленно краснел.
— Блестящая идея, Тодд. Но, к сожалению, ничего не выйдет. Видите ли, я уже пытался…
Он посмотрел на всех и с неожиданным взрывом горького цинизма прокричал:
— Два дня тому назад я ходил к Гоулену в его проклятую новую контору. Господи! Вам надо было бы видеть этот дом: массивные бронзовые двери, каррарский мрамор, лифт из тикового дерева и обит гобеленами. Я пытался продаться Гоулену. Но вы знаете, что это за субъект. Начал он свою карьеру с того, что обманом отнял у Миллингтона завод. Сразу разбогатев, он надул своих акционеров. Он за всю свою жизнь ни одного дня не жил честным трудом. Всё, что у него есть, он добыл нечестным путём — эксплуатируя своих рабочих, мошенничая на подрядах во время вакханалии с заготовкой снарядов. Но я закрыл глаза на всё это и пытался продать свою совесть. — Артур помолчал, весь дрожа. — Вы бы посмеялись, если бы слышали. Он играл со мной как кошка с мышью. Начал с того, что это, мол, для него большая честь, но что наши взгляды, по-видимому, немного не сходятся. Он говорил о своём новом аэропланном заводе в Ресфорде, который выпускает сотнями военные аэропланы и продаёт их во все страны Европы. Он распространялся о выгодности производства аэропланов, так как они, по его словам, имеют более сокрушительную силу, чем другая продукция военных заводов. Так он, шаг за шагом, меня обрабатывал, вставляя здесь намёк, там обещание, до тех пор, пока я проклял все, во что я когда-либо верил. И когда он вывернул всего меня наизнанку, он посмеялся надо мной и предложил мне место помощника смотрителя в «Нептуне».
Снова молчание вокруг, на этот раз длительное. Дэн Тисдэйль сердито зашевелился и в первый раз заговорил:
— Это позор! — Его румяное лицо выражало живейшее негодование. — Почему вы не бросите все это дело, Артур, и не уедете к нам? Мы не наживаем капиталов. Но они нам и не нужны. Мы и без них вполне счастливы. Есть вещи поценнее — и ценить их научила меня Грэйс: быть здоровым, работать на свежем воздухе, видеть, как наши дети растут крепкими. Переезжайте к нам, Артур, и начните новую жизнь с нами.
— Хорош бы я был среди цыплят! — сказал Артур с мучительным унынием.
Бэннерман опять сделал жест нетерпения.
— Могу я узнать, наконец, какие вы даёте мне директивы?
— Разве я не сказал вам: продавайте? — В словах Артура звучало глубокое разочарование, и он резко встал, как бы желая покончить со всем этим делом. — Продайте и «Холм» тоже. Гоулен и его хочет купить. Пускай берет все это проклятое наследство. Он может получить и меня в качестве помощника смотрителя, мне всё равно.
За дверью Баррас, стоя на коленях, смотрел во все глаза. Лицо его было очень красно и выражало ужасное смятение. Он не вполне уяснил себе, что происходит в комнате. Но своим бедным отуманенным мозгом уловил, что в «Нептуне» случилась беда, которую только он один может поправить. Все они забыли о нём, о том, что он сумеет добиться невозможного. Это великолепно.
Он присел на корточки на плитах передней. В столовой больше не разговаривали, а он немного устал и хотел расположиться поудобнее и все обдумать.
Вдруг, в то время как он сидел тут на корточках, дверь столовой отворилась и все вышли. От неожиданности Ричард свалился на спину. Его халат распахнулся, открывая худые голени, нижнее бельё, всего его в натуральном виде, высохшего, уродливого, хитрого, безумного, — жалкую пародию на человека.
Однако Ричард не смутился. Он приподнялся и сел тут же, на холодных плитах в передней, лукаво поглядывая на всех и хихикая.
На всех лицах выразилось огорчение, и Хильда бросилась вперёд с криком:
— Бедный мой отец!
Тисдэйль и Хильда подняли его и проводили наверх в его комнату. Бэннерман, подняв одну бровь, пожал плечами и чопорно простился с Артуром.
Артур остался в передней и стоял, глядя в упор в жёлтые глаза Адама Тодда, того, кто несколько лет тому назад умолял его не плыть против течения. Он сказал неожиданно:
— Едем вместе в Тайнкасл, Тодд. Мне сегодня надо напиться!
В последовавшие за этим дни Ричард был очень слаб и оставался в постели. После инцидента, внесённого в его записную книжку под наименованием «Открытие на наблюдательном посту № 2», Хильда внушительно посоветовала держать его в постели. Он так ослабел и ноги настолько его не слушались, что Хильда перед своим отъездом в Лондон настояла, чтобы его, по крайней мере, не выпускали из спальни. Это всполошило Ричарда, так как он находил, что из спальни не сможет руководить операциями на «Нептуне». Но он прикидывался образцовым пациентом, был кроток, послушен и делал всё, что приказывала тётя Кэрри.
Его мысли теперь сосредоточились на новой великой цели — восстановление его рудника. Все утро в пятницу он был так воодушевлён этой мыслью, что с трудом сдерживался. Он сидел в своей комнате, а в голове стучало молотком, и ему казалось, что кожа у него на голове натянута как кожа барабана. Раз даже мелькнула мысль, что на него опять действуют электрическим током. Но он откинулся на подушку и не открывал глаз до тех пор, пока они не выключили тока.
Когда он очнулся, он увидел в комнате подле себя Артура.
— Поправляешься, папа? — спросил Артур и посмотрел на отца с тенью грусти на застывшем лице. Артур не мог без грусти видеть несчастного, глупого, ссохшегося старика и его робко бегающие по сторонам, хитрые, налитые кровью глаза. Он сказал: — Я решил зайти и поговорить с тобой, папа. Ты понимаешь меня?
Понимает ли он! От такой дерзости кровь опять бросилась в голову Ричарда. Он сразу же замкнулся в себе.
— Не теперь.
— Мне хотелось бы объяснить тебе все, папа, — продолжал Артур. — Тогда легче все примешь. Ты беспокоен и так возбуждён. Ты не сознаёшь, что нездоров.
— Я здоров, — сердито возразил Баррас. — Никогда в жизни я не был здоровее.
— Знаешь, что мне пришло в голову, папа, — продолжал Артур, желая как можно осторожнее подготовить его к предстоящей перемене. — Что, пожалуй, было бы неплохо расстаться с «Холмом» и переехать в усадьбу поменьше. Видишь ли…
— Не говори ничего сейчас, — перебил его Ричард, — может быть, завтра поговорим. Сейчас я не стану и слушать. В другой раз. Я просто не стану слушать… Не теперь.
Он лежал с закрытыми глазами в кресле и не слушал Артура, так что Артур в конце концов отказался от своего намерения и вышел из комнаты.
Он пока ещё не желал, говорить с Артуром! Нет, разумеется! Позднее, когда он закончит восстановление «Нептуна», он будет диктовать Артуру свои условия.
Тут он, вздрогнув, открыл глаза, и его рассеянный лихорадочный взгляд тупо уставился на белый потолок. О чём это он думал? Ах да, вспомнил! Тупое выражение исчезло с лица. Тусклые глаза увлажнились и засверкали. И как это он не подумал об этом раньше? Разумеется, о руднике, о своём «Нептуне»! Мысль пришла жуткая, но блестящая. Он бросит всем вызов, явившись самолично в «Нептун»!
