— Мне донесли, что вы все переменили службы и дали клятву верности императору Леопольду?
— Нет, ваше королевское величество. Шотландцы из лейб-роты всё ещё пленные у неприятеля и ждут там освобождения.
— Хорошо, господин корнет. Я сделаю для них всё возможное. А что до вас, то я распоряжусь о вашем снаряжении.
— А как же моя просьба об увольнении из лейб-роты, ваше королевское величество?
— С такой просьбой вам следует обратиться не ко мне, а к вашему подполковнику. Ему даны такие права...
Возвращение из Эльбинга в Торн с пустыми руками Гордон с верным Джоном Смитом сочли большой глупостью. По пути они напали на польских крестьян и отобрали у них двух лошадей, которых в тот же день продали за 26 талеров.
В Торн корнет с рейтаром добрались только через пять дней. Им пришлось покружить по дорогам, поскольку отряды вооружённых крестьян разъезжали по округе в поисках известных конокрадов.
Когда Патрик предстал перед подполковником Брето и изложил ему свою настоятельную просьбу, тот предъявил ему письменное приказание фельдмаршала-лейтенанта Роберта Дугласа на сей счёт. В нём говорилось следующее:
«Если кто-либо из моей лейб-роты шотландцев, бывший прежде офицером, попросит увольнения, выдать ему таковое, когда он поставит на своё место столь же доброго бойца, как он сам».
Прочитав хорошо известный ему фельдмаршальский приказ, корнет заявил своему начальнику:
— Моё дело не в том, был ли я в лейб-роте офицером. А в том, что я не получил от шведской короны за вербовку и службу в королевской армии по сей день ни гроша. Из плена меня не выкупали, а я сам освободился. Теперь по всем законам мира я стал свободным человеком.
— Господин корнет, вы человек военный и должны повиноваться приказу фельдмаршала Дугласа.
— Как бы то ни было, но я больше не желаю служить в лейб-роте.
После этих слов Патрик раскланялся и вышел от подполковника Брето. Дело кончилось тем, что шотландца чуть было не взяли под стражу и не посадили в замок. Но всё обошлось. Упорствующего на своём корнета начальство решило не принуждать к дальнейшей службе. Однако ротный лейтенант приказал забрать у него коня, доставшегося ему по завещанию ротмистра Джона Мелдрама. Дорогого пояса для ношения шпаги он тоже не получил.
Гордон снова добрался до города Эльбинга и вновь предстал перед королём Карлом Густавом:
— Ваше королевское величество, подполковник Брето отказал мне в законном увольнении.
На что монарх Швеции ответил:
— В моей канцелярии нет бумаги, дабы писать увольнения.
— Но я, мой король, и не думаю покидать шведскую службу. Я хочу лишь уволиться из своей роты и добиваться производства в другой кавалерийский полк.
После этого Карл Густав со своим секретарём и королевским казначеем удалились на совещание в дом. Корнету было велено:
— Ждите здесь. Вас скоро вызовут.
Когда Гордона пригласили в комнату, где размещалась королевская канцелярия, монарх спросил его прямо:
— Итак, вы не оставите шведской службы?
— Нет, ваше королевское величество. Я не сомневаюсь в том, что смогу отличиться в другом полку.
Карл X Густав, сам человек сугубо военный, остался доволен таким ответом. Он спросил у своего секретаря Мюллера:
— Есть ли у нас в армии вакансии на чин прапорщика?
— Да, есть. В драгунском лейб-регименте[6] вашего королевского величества.
— Тогда, господин Мюллер, пишите приказ об увольнении корнета из лейб-роты и назначении его прапорщиком в мою конную гвардию.
— Гордон, вы сегодня довольны своей судьбой?
— Точно так, мой король. Примерной службой я докажу вам верность шведской короне...
В лейб-роте Патрика Гордона никто не стал задерживать. На следующий день писари королевской канцелярии принесли ему все необходимые документы, скреплённые печатью. Корнет, а теперь прапорщик, дал им за труды рейхсталер. И извинился перед ними за столь малое вознаграждение, пояснив, что разорён и отдаёт им все свои деньги. Но те остались вполне довольны и одним рейхсталером.
Свидетельство за королевской печатью, выданное шотландцу, было написано на верхненемецком языке. Его содержание было таково:
«Мы, Адольф Иоганн, Милостью Божьей Пфальцграф Рейнский, герцог Баварский, Юлихский, Клевский и Бергский, граф фон Вельденц, Шпонхайм, Марк и Равенсбург, владетель Равенштайна, Генералиссимус над войсками Его Величества Короля Шведского и Верховный Правитель Королевских Прусских Воеводств, настоящим уведомляем, что предъявитель сего, Патрик Гордон, состоял сперва вольным рейтаром — волонтёром, а затем корнетом в лейб-гвардии господина фельдмаршала графа Дугласа и роте ротмистра Мелдрама в течение полутора лет, за каковой срок он показал себя, как подобает и приличествует солдату, любящему честь.
Однако вследствие недавней гибели ротмистра и разбития большей части роты помянутый Патрик Гордон намерен ин-де добиваться повышения в чине. Посему мы предоставили ему настоящее увольнение и свидетельство о его добром поведении и просим всех и каждого из высших и младших офицеров Его Величества Короля Шведского, а равно и простых солдат, конных и пеших, учтиво и милостиво принимать помянутого Патрика Гордона и не только пропускать его со слугами, лошадьми и имуществом свободно, надёжно и беспрепятственно, но также, ради его доброго поведения и сего нашего свидетельства и желания, почитать его уполномоченным и достойным всяческого содействия и поощрения.
В удостоверении чего мы подписали сие своею рукою и повелели приложить личную печать Нашего Высочества. Дано в Эльбинге 1 января 1658.
(Печать)
Адольф Иоганн».
Этот документ не определял полк, в котором имелась бы свободная должность младшего офицера. Поэтому прапорщику предоставлялось «право» самому искать такое место. В ходе таких пока бесплодных поисков он отморозил себе ступни, и ему пришлось поехать в город Эльблонг, чтобы показаться местному хирургу.
Тот, осмотрев ноги больного, заметил, что их следовало сразу растереть снегом и затем хорошо согреть. Был составлен договор на лечение, который обошёлся пациенту в круглую сумму — в десять рейхсталеров. Однако двухнедельное врачевание результатов не дало, и Гордон решил уехать из Эльблонга. На прощание эскулап дал ему в дорогу пластырь.
В одном из деревенских домов, где ландскнехт остановился переночевать со своим слугой, старуха-знахарка порекомендовала ему новый способ лечения. Следуя её совету, прапорщик застрелил в лесу ворону и её мозгами смазал обмороженные ступни. На удивление, после этого он выздоровел.
После этого Гордон занялся «охотой» на мародёров-имперцев. Вместе с такими же, как и он, смельчаками он отлавливал их по деревням и на дорогах, отбирал добычу, а пленных передавал шведскому командованию. За два месяца такой работы шотландец стал обладателем двадцати одной конской сбруи, которые стали его долей в добыче.
В звании драгунского прапорщика Патрик совершил одно из самых громких своих дел на службе шведской короне, которое удостоилось прославления из уст фельдмаршала Лоренца фон дер Линде. Дело обстояло так.
Новопроизведённый прапорщик набрал команду из восемнадцати искателей добычи и приключений, преимущественно шотландцев, рейтар и драгун с их слугами. Во главе этого отряда он неожиданно появился в брошенном польском селе, жители которого бежали в лес от мародёров-бранденбуржцев.
Конному разъезду шведских наёмников повезло. Немцы разбрелись в поисках поживы по домам, оставив в одном дворе своих лошадей, привязав их к кормушке, и мушкеты под небольшой охраной. Имперцев отлавливали по погребам и амбарам. Поскольку они были без огнестрельного оружия, то сдавались без особого сопротивления. В Эльблонг прапорщик Патрик Гордон привёл неприятельских пленных — 23 рейтара и 35 драгун. Все они оказались немцами, ландскнехтами.
Бравого прапорщика после доклада представили фельдмаршалу фон дер Линде. Тот был немало удивлён результативностью такого рейда. Главнокомандующий шведской армии заинтересованно спросил Гордона:
— Сколько же вас было человек в этом деле?
— Восемнадцать. Все королевские шотландцы и храбрецы.
— Удивительно. Ценю ваше мужество, господин прапорщик.
— Имею честь поздравить ваше превосходительство.
— С чем это?
— Господин фельдмаршал, все тридцать пять пленённых мною немецких драгун только что изъявили о готовности служить шведской короне.
— Молодец! Это просто здорово. А то за зиму у меня в конных полках поубавилось рядовых. Скажите им, что в армию короля Карла принимаются все.
