Ознакомительная версия.
– О боже, как ты упрям, мой дорогой друг! – Долорес беззвучно засмеялась. – Не хочешь признавать очевидного.
– Не понимаю, – сказал старик, нахмурив седые брови, – что ты нашла в этом юноше. Почему он кажется тебе достойным?
Долорес начала раздражаться.
– Ну как же ты сам этого не видишь! Во-первых, этот юноша храбр. Ты ведь не будешь этого оспаривать?
– Не буду, – согласился с ней Альфредо, – у него храброе сердце, в этом нет сомнений.
– А это уже не так мало.
– Но и не так много, – не уступал Альфредо.
– Он решителен и настойчив. Доказательством этому может послужить то, как упорно он искал монету и все-таки нашел ее. Я твердо знаю, что он никогда не покинул бы стен эскуриала, пока не отыскал бы реликвию тамплиеров. И ты никогда не убедишь меня в обратном.
Альфредо и не пытался разубеждать свою собеседницу. Вместо этого он спросил:
– И ты считаешь, этого достаточно?
– Но у него есть и другие достоинства.
– Какие?
Долорес кинула на старика сверкающий взгляд.
– Он благороден! – и, не дожидаясь, пока ее несговорчивый собеседник возразит ей, добавила:
– Он бросился спасать неизвестную девушку, услышав ее плач, несмотря на то, что у самого тряслись поджилки от страха.
– Возможно, но зато он оставил другую испуганную девочку!
– Просто он знал, что с ней ничего не случится.
Альфредо глубокомысленно хмыкнул, но промолчал.
– Кроме того, – продолжала женщина, – он умен.
– А сей факт я бы поставил под сомнение.
– Почему, позволь осведомиться?
– Да потому что к важным выводам за него пришли другие. Сам бы он вряд ли так быстро додумался до первопричины обстоятельств, в которые он поставлен.
– Возможно, он не так быстро соображает, как, к примеру, твой любимец Антон. Но я уверена, что рано или поздно мальчик и сам бы пришел к таким умозаключениям.
– В том-то и дело, что рано или поздно. А вдруг это случилось бы слишком поздно?
– Мой дорогой Альфредо, почему ты так суров к этому юноше?
– вкрадчиво спросила Долорес. – Что стоит за твоей неприязнью к мальчику?
– Отнюдь! Ты не права, моя дорогая. Я не испытываю к Юрию никакой неприязни. Просто я не отношусь к нему предвзято, в отличие от тебя.
– Ну хорошо, – Долорес легонько хлопнула ладонью по столу, – оставим это. Как бы то ни было, юноша нашел монету и осознал, что она должна что-то дать ему.
– Вернее, ему помогли это осознать.
– Пусть так, – Долорес недовольно поморщилась. – Это не меняет сути дела. Посмотрим, как он поведет себя дальше.
– Я думаю, это будет зависеть от советов, которые будут давать ему друзья.
– Вот тут ты ошибаешься – решительно произнесла женщина, – ты, кажется, забыл, что судьбу артефакта решает лишь один человек. А именно: тот, который владеет им. Помяни мое слово, теперь Юрий сам будет решать, как ему поступать. И никто не сможет повлиять на его выбор.
– Что же, по-твоему, он выберет? – с прежней иронией спросил Альфредо.
– Славу, успех и счастье – разве тут могут быть сомнения, – уверенно сказала Долорес. – Неужели человек, находящийся в здравом уме, сможет выбрать что-то иное? Я никогда не поверю в это. Слишком хорошо я успела изучить человеческую натуру.
– Не думаю, что я хуже тебя осведомлен о всех слабостях, присущих человеческой натуре, – произнес старик, качая седой головой, – однако, пожалуй, в одном я с тобой согласен. Эти дети отличаются от всех других, которых нам с тобой доводилось подвергать испытаниям.
– Вот как? – в голосе Долорес послышалось торжество. – Я очень рада, что здесь наши мнения совпадают. А в чем, на твой взгляд, состоит это отличие?
– В их непредсказуемости. Заметила ли ты, что всякий раз они поступают совсем не так, как мы с тобой предполагаем? – спросил Альфредо, с прищуром взглянув на Долорес.
– Пожалуй, в твоих словах есть зерно истины, – задумчиво ответила его подруга. – Они почти всегда поступали по-своему.
– Не почти, а всегда. Так будет и на сей раз, – решительно закончил старик.
– Что ж, посмотрим, кто из нас прав.
Долорес поднялась и вышла из зала, громко хлопнув дверью.
Альфредо долго смотрел ей вслед и с сомнением покачивал головой.
– Ну что, ты готов к соревнованиям? – спросил меня Леонидов, спустя месяц после нашего приезда из Испании.
– Конечно готов, Алексей Владимирович!
– А я почему-то думаю иначе, – произнес он, – у меня такое ощущение, что в последнее время голова у тебя занята не спортом.
Леня всегда такой – видит нас, своих подопечных, насквозь.
Я даже не стал пытаться оправдываться, все равно в этом не было никакого толку. Сказал только, что постараюсь больше времени уделять спорту.
– Это радует, до районных соревнований осталось две недели.
Тебе стоит как следует поднапрячься.
Что правда, то правда, с тех пор, как я узнал, что в монетке, которую я нашел во дворце, должны быть скрыты какие-то силы, я ни о чем другом и думать не мог. Иногда мне казалось, что это бред – просто мои друзья слишком увлекаются всякими фантастическими штуками. А в другие моменты я начинал верить в это так сильно, что ни одни человек не мог бы меня переубедить. Я с нетерпением ждал, когда же проявятся магические способности, заложенные в этой вещице. Но пока ничего не проявлялось.
Честно говоря, мне уже немного наскучило это ожидание. Тем более, Леня был прав на все сто – к соревнованиям по басктетболу я не был готов так, как надо. А мне совсем не улыбалось подвести свою команду, да и вообще терять форму.
Поэтому мысли о монетке незаметно отошли на второй план.
Теперь почти все свое свободное время я проводил в спортзале. Жаль, что Антон не так увлечен баскетоболом, как я. Он, конечно, классный игрок, и его участие в нашей команде помогало нам выигрывать. Но дело в том, что кроме этого вида спорта у Красильникова куча других увлечений. Его отец, отличный, кстати мужик, мечтает, чтобы Антон поступил в технический вуз. Да и сам Красильников, похоже, тоже этого хочет. Ему очень нравятся всякие прикладные науки, вроде физики и химии. К тому же он слишком много времени проводит за своим компьютером. Я тоже не против игрушек и иногда с удовольствием брожу по сети, но Антон – настоящий фанат компа.
Журавлеву я в последнее время тоже стал видеть очень редко – она вся погрузилась в изучение европейской культуры. Мало того, в Еве еще вдруг проснулась любовь к истории. Кажется, Журавлеву постигла судьба нашего экскурсовода Славика – она влюбилась в Испанию и ни о чем другом, кроме нее, и думать не хотела.
И Антон, и Ева, похоже, немного поостыли и уже не донимали меня разговорами о моей находке. А может, они догадались, что у меня нет охоты о ней говорить. С того дня, когда мы прочитали статью в журнале о том, что монета принадлежала Ордену тамплиеров, и пришли к выводу, будто все, что со мной приключилось, было неспроста, я не хотел больше о ней говорить. Даже с ними. Я понял, что она моя, и только моя.
Наверное, и они это поняли.
Правда, я иногда подмечал, что Антон, а особенно Ева, как-то странно на меня поглядывают, словно ждут чего-то.
* * *
Тренировка проходила как обычно. Наша команда разделилась на две части, и мы играли друг против друга. Нечего и говорить, что та команда, в которой участвовал я, выиграла. Антон тоже был там – он играл в другой команде.
– А ты молодец, – заметил он после игры.
Я ничего не ответил. Мне казалось, что если бы я только захотел, то мог бы играть еще лучше.
– Ох, ну и устал же я, – сказал Антон. Он был весь взмыленный и с трудом переводил дух.
Все остальные выглядели не лучше. Но я не чувствовал никакой усталости. Если бы Леонидов велел нам провести еще один матч, я бы играл ничуть не хуже – это точно.
– Вижу, что ты принял мои слова всерьез, – сказал тренер.
Это означало самую большую похвалу, на какую от только был способен.
– Стараюсь, – скромно ответил я. Хотя, честно говоря, я и сам не понимал, откуда у меня берется столько сил.
Да, я много времени проводил на тренировках, но все-таки не настолько, чтобы войти в такую отличную форму.
Самое удивительное, что спорт теперь не шел в ущерб занятиям в школе, как это бывало раньше. Учителя стали меня нахваливать. Я получал только «четверки» и «пятерки», а ведь раньше еле-еле успевал за своими одноклассниками.
– Я смотрю, поездка за границу благотворно на тебя подействовала, – как-то заметила наша математичка, Раиса Алиевна.
В тот раз я лихо решил задачу и ответил на все ее самые каверзные вопросы. Когда я шел к своему месту, ребята смотрели на меня, как на чудо какое-то. Привыкли, что я был хроническим троечником!
– Что это на тебя нашло? – спросил Антон после уроков, когда мы возвращались домой, чтобы перекусить перед тренировкой.
– Сам не знаю, – честно признался я.
– Тебе что, алгебра стала нравиться?
Ознакомительная версия.
