Но случилось так, что срок тюремного заключения аббата де Сада оказался кратким, и его репутация дворянина и священнослужителя не пострадала. Предложения лишить его должности генерального викария или прихода церкви Сен-Леже в Эбрее не приняли во внимание, так как они могли рассматриваться как акт мщения. В то же время ему порекомендовали на время удалиться в Прованс и не показываться в Париже до тех пор, пока пересуды не умолкнут, а впредь во время своих визитов в столицу и к мадам Пирон быть более осмотрительным. Вольтер предвидел скандал такого рода и свое представление о церковной карьере друга изложил в письме в стихотворной форме.
Взгляни на идеального святошу!
Любить готов и ублажать,
И без трудов особых церкви ношу
С мирскою радостью мешать.
В детские годы своего племянника аббат служил для него примером человека огромного влияния и объектом подражания. Его поведение, возможно, позволило отбросить последние колебания и свободно предаваться обуревавшим его страстям. Этому также способствовала задумка графа де Сада уйти из мира, как это сделала графиня, и предаться мыслям о бренности жизни. Для принятия этого решения, как выяснилось, у него имелись довольно веские причины. У него уже начали проявляться первые признаки водянки. Сбои в работе жизненно важных органов не обеспечивали своевременного вывода из организме жидкости. Не надеясь на выздоровление, он искал облегчения своим страданиям на водах Пломбьера. В более легких случаях врачи, возможно, помогали избавиться от водянки. Графу де Саду предложили подвергнуться «пункции». С помощью острого троакара, введенного в брюшную полость, у него могли откачать от десяти до пятнадцати кварт жидкости[5], но такое лечение приносило лишь кратковременное облегчение. Проводить его с каждым разом приходилось бы все чаще, а состояние пациента продолжало бы явно ухудшаться.
Все же пример аббата де Сада служит еще одним доказательством того, что благочестивый порядок Людовика XIV безвозвратно ушел в прошлое. Наряду с анархией в политике шло моральное разложение общества, не обошедшее стороной даже высших служителей Церкви. Волна перемен нравственных устоев наступала с такой скоростью, что верования и понятия, казавшиеся непреложными, сметались ею, как моды минувшего летнего сезона. Публичные дома терпимости и частные petite maison не только открывали врата сексуального рая, но и предлагали новую философию жизни, более подходящую для того времени. Век короток, а «потоп», как назвал его Людовик XV, составлял всего лишь четвертую его часть. Большую часть этого времени Сад провел в заключении, но в моменты свободы он следовал модному влечению той эпохи.
Однако в его случае извращенность и жестокость, которые якобы возбуждали в нем половое чувство, в такой мере отличались от нормы, что через год после его возвращения с войны владельцы домов терпимости в Париже получили предупреждение насчет него от Луи Марэ, инспектора полиции, отвечавшего за нравы общества в городе. Инспектор посетил мадам Бриссол, хорошо известную владелицу публичных домов в Барьер-Блакш и на рю Тир-Бурден. Зная, что Сад в Париже, Марэ записал: «Этой Бриссол, не вдаваясь в дальнейшие подробности, я настоятельно порекомендовал, чтобы никаких девушек ему для сопровождения в petite maison она больше не давала». Petite maison как тайное место для интимных удовольствий титулованных и знатных особ стало символом разврата хорошо обеспеченных. Уединенность и надежность укрытия за его стенами делали такой дом идеальным местом для развлечений, подсказанных Саду его изощренным умом.
Глава четвертая
Философствующий распутник
Для предупреждения мадам Бриссол у полиции имелись более веские основания, чем простое подозрение или сплетни. 19 октября 1763 года к Луи Марэ пришла одна молодая женщина двадцати лет, зарабатывающая на хлеб насущный изготовлением вееров. Несмотря на то, что по своему положению эта особа относилась к вечно перемещающемуся ремесленному сословию городского населения, на протяжении нескольких недель она проживала в «Кафе Монмартра», окруженном высокими, тесно расположенными зданиями рю Монмартр, к северу от просторного великолепия Пале-Рояль и Лувра. Но изготовление вееров приносило мало денег Жанне Тестар, и вечерами она подрабатывала в качестве проститутки. Тестар считалась не простой уличной девкой, так как у нее имелся договор с мадам де Рамо, владелицей одного из фешенебельных борделей на улице Сент-Оноре, где она обслуживала избранных клиентов из привилегированного класса. Заведение мадам, расположенное в районе королевских дворцов, носило название «дом знакомств». Жанна Тестар зарекомендовала себя достаточно старательной девушкой в том, что касалось ее ремесла, но ночью 18 октября 1763 года она едва не совершила роковую ошибку. Напуганная до смерти, Жанна пришла в полицию, где поведала свою историю…
В тот вечер около восьми часов Тестар отвели на улицу Сен-Оноре. Там уже ее ждал клиент. За ночь, которую ей предстояло провести в обществе мужчины в его petite maison, она получила солидную оплату в размере двух луидоров золотом. Это оказался молодой человек аристократической наружности. Не называя его имени, она сказала, что у него были светлые волосы, хрупкое телосложение и на вид — года двадцать два. Слуга молодого человека Ла Гранж проводил девушку в нанятую карету, которая отвезла ее на другой берег Сены. Проследовав по темным улицам города, экипаж доставил Тестар в предместье Сен-Марсо, восточнее Люксембургского парка. Там она остановилась перед воротами, выкрашенными желтой краской. За чугунной оградой стоял элегантный дом. Молодой человек отвел девушку в комнату на первом этаже.
Он запер дверь комнаты на ключ, спрятал его в карман, после чего расспросил о ее религиозных верованиях. Потом начал хвастаться перед ней в том, что, когда совершал акты с другими девушками, многие из них произносили богохульные и грязные ругательства. Говоря все это, молодой человек воздел кулак к небу и, потрясая им, крикнул: «Если ты Бог, посмотрим, как ты накажешь меня!» Этот вызов звучит в произведениях Сада, исполненных религиозного бунтарства. Беспокойство Жанна Тестар начала испытывать еще до того, как он открыл дверь, ведущую во внутреннюю комнату, где происходили ночные события. Демонстрация культовых религиозных предметов, эротических картинок, нескольких розог и пяти плетей ее словно приготовили для проведения некоего непристойного ритуала. В этот момент немного озадаченная девушка попыталась отговорить молодого человека от его замысла, сказав, что беременна. В ответ он пообещал использовать ее противоестественным образом, как она скромно выразилась.
Но куда больше испугало ее его обещание пустить в ход плети, висевшие на задрапированной черной тканью стене. Некоторые из них казались особенно варварскими, так как их ремни имели металлические наконечники, нагреваемые перед употреблением. Сначала ей нужно было испытать плеть на нем, а потом этим «орудием труда» он собирался воспользоваться сам. Свою роль Жанна могла исполнить в шутку, в то время как молодой человек проявлял все признаки того, что намерения у него самые серьезные. Тем не менее, проявив обходительность, он позволил ей выбрать плеть, которой Тестар предпочитает быть избитой. Прежде чем они подошли к этому моменту, мужчина предложил ей провести с ее телом несколько физических экспериментов, чтобы посмотреть, как оно проявит себя в работе, словно намеревался проверить работоспособность красивой и сложной машины. Он подразумевал спринцовки и клизмы, которые также имелись в жутком оснащении внутренней черной комнаты. Ему и в голову не приходило, что девушка может воспротивиться противоестественному половому акту или какой-то другой просьбе, так как это, в его представлении, считалось всего лишь минимумом ожидаемого от нее.
Если бы Жанна Тестар была более образованной молодой женщиной, она могла бы предположить — это всего лишь замысловатая шутка, заимствованная, возможно, из школьных розыгрышей «Клуба адского огня» в Англии, члены которого представляли собой самую высшую знать и наиболее апатичных из политических тяжеловесов. Церемонии такого рода порой носили скрытый дух бунтарства, но зачастую являлись просто любительскими спектаклями, приносившими чуть больше восторга, чем скучные страницы пристойного готического романа. В данном случае молодая женщина прониклась ощущением, что находится в запертой комнате наедине с опасным сумасшедшим, который на самом деле собирается проделать с ней все, о чем говорит. Он не шутил, когда говорил ей о желании выпороть ее и иметь с ней анальный половой акт. Действительно, после того, как сей человек все это с ней проделает, единственным способом для него обезопасить себя остается заставить ее замолчать. Жанне Тестар повезет, если она не найдет свой конец в Сене с перерезанным горлом. Если же такое случится, мадам де Рамо из «дома знакомств» на рю Сен-Оноре вряд ли станет афишировать свою причастность к преступлению и ни за что не отправится в полицию, чтобы рассказать историю девушки, которая станет еще одним трупом, найденным в реке.
