Герцог перевёл помутневший взгляд на сжатый в кулаке листок и кинул его в камин. Тот пылал назло скупости Вудвилл, запретившей топить весной, и относительно тёплой погоде за окном. Ричард выпрямился. Вперился в друга взглядом и зло усмехнулся.
— Ты передай ему, — сипло попросил Глостер, — подобные предложения предательство и по отношению к Эдуарду, — он сглотнул, и голос неожиданно обрёл силу, — и по отношению к дому Йорка, и по отношению к возлюбленной моей Анне!..
Френсис посмотрел в застывшее лицо друга, перевёл взгляд на алые всполохи пламени. Снова взглянул на Ричарда и осторожно заметил:
— Ты не в себе.
— А вот и нет! Я вполне отдаю отчёт своим действиям и поступкам. И вообще...
— Ты пьян, — перебил Ловелл и прикрыл за собой дверь.
Он обогнул стол и подхватил Дика как раз вовремя, чтобы не позволить ему осесть на пол.
— Пьян, — с какой-то злой обречённостью согласился Глостер. — Эдуарду всегда помогало забыться. А мне нет. Почему-то... становится только больнее.
Френсис перехватил его руку, заставляя опереться на плечо. До кровати требовалось преодолеть всего семь шагов. В случае если б Дик не смог идти, Ловелл без труда донёс бы его на руках, не так уж много друг и весил. Вот только подобное казалось неуместным и даже унизительным. Ричард мог не простить такого обращения.
— И вообще, — повторил Глостер, падая на постель, — лучше быть братом английского короля, чем тестем французского! Ты так ему и передай, слышишь?!
— Конечно-конечно, — кивнул Френсис. — Обязательно и всенепременно, — добавил он, смиряя гнев. Хотелось кого-нибудь убить. Только молодой человек никак не мог понять, кого именно. То ли Эдуарда с его разгульным образом жизни. То ли Уорвика с его извечной любовью к интригам и заговорам. А ведь ещё недавно всё было так хорошо...
Вскоре Вестминстер содрогнулся от ещё одного известия. Вопреки воле Эдуарда, его брат, герцог Кларенс, сочетался браком с Изабеллой Невилл, старшей дочерью графа Уорвика, в поспешной и тайной церемонии в Кале. Сам Джордж заявлял о том, что покидает короля в знак протеста против его женитьбы на леди Грей.
Дикон выслушал очередные новости с непроницаемым выражением лица и составлять компанию Эдуарду за вином отказался наотрез.
* * *В 1468 году, после возвращения герцога Кларенса с супругой в Англию, Уорвик спровоцировал несколько восстаний в Йоркшире. Он собрал армию, захватил владения Вудвиллов и казнил нескольких королевских приверженцев, включая отца королевы и её брата Джона. Вестминстер потонул в трауре и яростных стенаниях Елизаветы, лишившейся близких.
Вудвилл требовала отмщения. Её многочисленная родня, присутствующая при дворе, поддерживала её в этом стремлении. Мало какой королевский выход и пир проходили спокойно. Обычно они сопровождались гневными речами и заламыванием рук.
— Почему?.. Почему вы ничего не предпринимаете?! — вопрошала королева, поочерёдно заглядывая в глаза присутствующим.
Кто-то отводил взгляд. Другие вздыхали сочувственно. На лицах очень немногих застыло едва сдерживаемое удовлетворение. Некоторые даже злорадствовали, почти не скрываясь. Ричард герцог Глостер спокойно взирал на проявления королевского горя. Он наконец понял, как относится к этой женщине, и безразличие казалось ему более чем уместным. И уж, конечно, он не стал бы собирать войска, дабы мстить за почивших родственников жены Эдуарда. Он скорее полагал, будто те получили по заслугам.
Первым не выдержал брат. Он оторвался от распития очередного кубка и заявил о намерении выступить походом на север страны.
— Это бессмысленно, — Дик произнёс это прежде, чем успел себя остановить. — Ты собираешься замирять Йоркшир, тогда как большая часть преданных нам войск сосредоточена на юге.
Королева сощурилась и подарила ему взгляд, значения которого юноша не понял. Казалось, Вудвилл вне себя от гнева, ненавидит и благодарна одновременно. Конечно, Елизавета сама добивалась этого похода, но того, что супруг лично возьмётся отстаивать её честь, явно не ожидала. Она скорее рассчитывала на приказ, который Эдуард отдаст своему брату. Королева и от Ричарда избавилась бы, и смогла бы безнаказанно упрекать того в случае неудачи.
— Вздор! — король поднял кубок. — Мятежников не столь и много. Они сами сложат оружие, завидев наши знамёна и заслышав поступь боевых коней!
Тост поддержало несколько подвыпивших голосов. Ободряющие возгласы и здравицы наполнили зал. Глостер перехватил ещё один взгляд Елизаветы — почти панический — и встал из-за стола.
Прошу извинить меня, Ваши Величества, — он сухо поклонился и вышел, слыша за спиной шелест приглушённых голосов.
— Что мы станем делать? — Ловелл не присутствовал на королевском обеде, но, как обычно, оказался в курсе возникших дел.
Дик нахмурился:
— Собирать армию, конечно.
— Не успеем!
— Надо успеть, — он прищурился и качнул головой. — Но прежде я ещё раз побеседую с братом. По возможности наедине.
Но остановить короля не удалось. Он отправился на север и почти сразу же отступил под давлением ланкастерских сил. Только терпя поражение за поражением, он свыкся с мыслью об измене Уорвика и Кларенса. Теперь они открыто поддерживали восставших.
26 июля 1469 года в битве при Эджкот-Мур Уорвик разбил королевские войска и захватил в плен Эдуарда. Он держал короля в Понтефракте. Вскоре туда стали стекаться вести об огромной армии герцога Глостера. Ричард собрал её в рекордные сроки и теперь шёл на выручку брату.
Невилл мерил шагами комнату, резко разворачиваясь у стен. Слуги, как и соратники, старались не попадаться ему на глаза — слишком уж несдержан был граф в последнее время. Положение создателя королей ухудшалось с каждым днём, но ему казалось часом и даже мгновением.
— Мало мне юнца, поднаторевшего в войнах и действующего так, словно предвидит действия противника на пять шагов вперёд, — бормотал Уорвик. — Эдуард узнал о подходе войск и призвал совет присоединиться к нему, а потом нагло заявил, будто отправится с этими людьми в Лондон. Так вдобавок ещё и Анна закатила скандал в духе собственной матушки. Что может соображать девица в возрасте тринадцати лет? Да ничего! Она столь же мало смыслит в любви, сколь и в жизни вообще.
Сын Генриха и Маргариты оказался тотчас отвергнут Анной, как только она услышала о бракосочетании. Тот, дескать, весь в бывшую королеву. Жесток, злобен, помыслами низок, а лицом уродлив.
Слухи о норове принца действительно ходили довольно давно. Первый самостоятельный смертный приговор Эдуард Ланкастер вынес ещё в семилетием возрасте, чем изрядно потряс даже Маргариту Анжуйскую. Королева лишь в шутку спросила его, указывая на двух бывших телохранителей из свиты короля Генриха, сдавшихся в плен йоркистам: «Как мы накажем этих рыцарей?» И мальчик без колебаний ответил: «Отрубим головы!»
Быть может, если бы Анна не закатывала истерики, а спокойно доверилась отцу, Уорвик объяснил ей, что подобный политический брак осуществится лишь в случае восстановления Генриха VI на троне. Конечно, граф верил в свою счастливую звезду, но многое могло сложиться непредсказуемо. В случае поражения он всерьёз рассматривал вариант возвращения дочери к Глостеру. Мальчишка ради неё отказался от завидной невесты, значит, действительно влюблён. А став женой Ричарда, Анна вымолила бы прощение опальным родичам.
Но девчонка смела заикнуться о предательстве, измене и собственных романтических фанабериях. Она не оценила того, что Невиллу пришлось несколько часов провести коленопреклонённым перед Маргаритой, лишь бы вымолить прощение! И, конечно, граф не сдержался, поведя себя, словно какой-нибудь трактирщик. За пощёчину собственной дочери Уорвику было стыдно перед самим собой. Однако просить извинений он не желал и постепенно свыкся с мыслью о появлении ещё одного врага под крышей родного дома.
Когда раздражение достигло апогея, Уорвик вышел в коридор и, миновав крытую галерею, ногой отворил дверь в покои короля. Эдуард сопроводил его появление удивлённым вздрагиванием бровей, но ничего не произнёс. Вместо него заговорил Невилл, причём голосом, не терпящим возражений.
Король покинул Понтефракт, так и не дождавшись людей из совета. Якобы для обеспечения безопасности высокородного пленника, Кингмэйкер отконвоировал Эдуарда сначала в Уорвик-кастл, а затем и в Миддлхейм.
— Армии не будет, — Ловелл уже в который раз оказывался вестником дурных новостей. Раньше таких казнили или отсылали куда-нибудь на дальние пределы. Однако Ричард выслушивал друга спокойно и кивал, лишь хмурясь время от времени. — Войска не успеют подойти.
