Глава 126. СЛУЧАЙНЫЕ ВСТРЕЧИ И ИХ ПОСЛЕДСТВИЯ
Осенью 1958 года (в первый год моего проживания в Асбесте) я встретил молодую женщину – Юлию, подругу Бориса Черепанова[45], которая вместе с Борей провожала меня в 1951 году в Советскую армию. Мы были рады увидеть друг друга, но я заметил в её глазах печаль и грусть. Я понял, что в её жизни случилось какое-то несчастье.
– Если можешь, расскажи немного о себе, – попросил я.
– Да нет никакого секрета, могу рассказать, – вздохнув, ответила она, и начала свою историю: – После того, как мы тебя проводили, Борю тоже вскоре взяли в армию. Я пообещала ждать его. Все три года мы переписывались, и когда он отслужил и демобилизовался, мы с ним сразу и поженились. Решили уехать из деревни в город. Выбрали Асбест, потому что тут жили наши знакомые. Боря в армии служил в автороте, был водителем, ну и на гражданке устроился шофёром. Ему дали старую грузовую машину, она часто ломалась. Он ремонтировал её самостоятельно – где произойдёт поломка, там останавливался и чинил. Иногда под машину залезал и лежал на земле, пока не отремонтирует. Не просил, чтобы ему кто-то помог, всё стремился сделать сам. Здоровьем его бог не обидел, он считал, что оберегаться от болезней – это не для него.
Осенью пятьдесят пятого он поехал утром в рейс. В дороге у машины буквально развалился кардан. Запчастей он возил с собой много и как обычно решил отремонтировать автомобиль сам. Ночью был заморозок, но с рассветом солнце пригрело, стало теплее. Боря взял инструмент, запчасти и как был – в рабочей спецовке – полез под машину. Земля ещё не отогрелась, он чувствовал спиной её холод, но продолжал работать. «Подумаешь, – решил он, – немного знобит спину, зимой иногда и холоднее бывает». От напряжённой работы он даже вспотел. Ремонт занял больше часа. Смену он доработал до конца, а домой пришёл сильно уставший, чего с ним раньше никогда не было. Утром у него поднялась высокая температура и ему стало трудно дышать. Его положили в больницу, где диагностировали двустороннее воспаление лёгких.
Болезнь вызвала осложнения. Через некоторое время он уже не мог встать. У него отнялась спина и ноги. До сих пор он может передвигаться только в инвалидной коляске, я его катаю в ней ежедневно. Местные врачи разводят руки и говорят, что не знают, как его вылечить.
Тут Юлия заплакала. Я попытался её успокоить, но она зарыдала ещё сильнее. Прохожие уже начали на нас коситься (разговор происходил на довольно многолюдной улице Уральской).
– Юля, ты больше ничего не рассказывай, а лишь скажи, где сейчас Боря, в какой больнице лежит, как с ним увидеться?
Она мне объяснила, и на этом я с ней простился – не стал больше бередить её рану.
После этой встречи я понял, что не зря супругов называют «своей половинкой». Если муж и жена любят друг друга, то они превращаются в одно целое из двух половинок. Ведь когда я попросил Юлю рассказать о себе, она рассказала о Борисе – своей половинке.
В один из выходных дней я пришёл в больницу к Борису. Меня пропустили без проволочек. Но ещё до встречи с ним я встретил одну свою знакомую – девушку, которая училась со мной в десятом классе вечерней школы. В больнице она работала медсестрой.
Боря самостоятельно ездил на коляске по палате и по коридору, где я его и встретил. Он увидел меня и узнал, хотя мы с ним не встречались семь лет. Мы пожали друг другу руки, и я осторожно полуобнял его за плечи. Он сидел в коляске худой, согбенный и выглядел много старше своих лет. Но разговаривал он довольно бодро. Мы с ним вспоминали время, когда совместно работали и ходили по вечеринкам. Вспомнили друга Тисо, я немного рассказал о своих встречах с ним. Между нашим разговором Боря умудрялся отпускать шуточки в адрес медсестёр, пусть немного вульгарно-иронические, но зато свидетельствовавшие о том, что его наблюдательность и чувство юмора никуда не делись.
Как мне было жалко Бориса – не передать словами. Жутко было видеть, что сделала болезнь с двадцатишестилетним парнем, красавцем, музыкантом, певцом, весельчаком. Но, получается, стране были нужнее рабочие руки, чем музыканты и певцы. Тем не менее я старался на этих мыслях не зацикливаться, ни о чём подобном, конечно, с Борей не говорил, и о болезни никаких вопросов не задавал. Когда прощался с ним, пообещал, что ещё как-нибудь зайду.
Уходя я спросил у медсестры:
– Он всегда такой весёлый или при мне бодрится?
– Он всегда такой, – ответила она. – Даже когда ему очень больно. Вероятно, это помогает ему облегчить страдания.
– Ему так и придётся доживать в коляске?
– Скорее всего да…
Я частенько интересовался у медсестры состоянием Бориса, но она отвечала уклончиво:
– Да ничего, жив.
Месяца через два после первой встречи с Борисом я пришёл к нему в больницу. Но меня не пустили, сославшись на плохое самочувствие больного. Я забеспокоился и обратился к своей осведомительнице. Она ответила:
– Не спрашивай ты больше у меня о Боре. Я сама скажу, если появятся какие-то изменения.
– Хорошо, молчу.
Дней через десять медсестра пришла вечером в школу, даже забыв снять с шеи марлевую повязку. Вид у неё был растерянный. Я подошёл к ней и спросил, что случилось.
– Боря умер, – тихо ответила она.
– Боже мой! Какое горе для жены, матери, брата – я их всех знал.
Я кусал себе локти за то, что при встрече не взял у Юли адреса. Теперь даже не мог пойти на похороны.
А снова Юлию я встретил через три года. Оказалось, что теперь она жила буквально в соседнем с нами доме на улице Милицейской. Мы жили в четвёртом доме, а она с новым мужем – в доме номер шесть.
А тут подвернулся мой день рождения, и мы пригласили их к себе на торжество. У нас была радиола, но пластинок было мало, и я с Юлей ходил к ним за пластинками. Так что музыка у нас была, мы пели и танцевали. В общем веселье не принимал участия лишь рыжий мужик – новый муж Юли. Он быстро набрался и заснул прямо за столом. Нам пришлось тащить его домой и укладывать там в кровать. Я невольно сравнивал его с Борей: «Если бы он был, то вечер прошёл бы более шумно и куда веселей». – Но мыслями своими я ни с кем делиться не стал, особенно боялся разбередить старую рану Юлии.
После дня рождения при встречах мы с Юлей здоровались, иногда беседовали, но дружеских отношений так и не сложилось.
* * *Другая случайная встреча произошла в центре города. Между дворцом культуры и рынком находилась большая столовая, совмещённая с кулинарией. Летом на улице перед входом торговали пивом из бочки. Рядом стояло несколько столиков, за которыми сидели любители пенного напитка. Было жарко, и я тоже решил утолить жажду. Встал в очередь. За мной занял детина, широкий в плечах и почти на голову выше меня ростом. Через некоторое время он вдруг негромко произнёс явно обращённую ко мне фразу:
– А я сейчас тебя буду бить!
– Попробуй, – ответил я, даже не оборачиваясь в его сторону, хотя и было любопытно, кто этот человек, неизвестно почему угрожавший мне. «Уж не Головашов ли, муж Кати?» – подумал я грешным делом. Помнится, она говорила, что он высок ростом. Так я и стоял, назад не оглядывался. Больше угроз в мой адрес не звучало. Скоро подошла моя очередь. Я купил кружку пива и сел за свободный столик. Через минуту ко мне подсел высокий незнакомец и спросил:
– Не узнаёшь, что ли?
– Нет, не узнаю, – признался я.
– Я Гена Белоусов.
– Вот так встреча! – всплеснул руками я. – Это же сколько лет прошло, как мы с тобой встречались? Наверное, двенадцать[46]?
Гена согласно кивнул – так и есть. Мы перешли на полушутливый тон. Я взял нить беседы в свои руки:
– Вот когда мне вернёшь двадцать пять рублей, которые забрал у моего братишки-несмышлёныша, тогда сможешь говорить «побью». Но учти, я буду сопротивляться.
– Ах, ты будешь сопротивляться? Тогда верни мои плоскогубцы!
Так мы с ним потихоньку, провозгласив тост «за встречу», попивали пиво и вспоминали конфликт давно минувших дней. Опустошив кружки, мы встали из-за стола, пожали друг другу руки и разошлись по сторонам, чтобы никогда больше не встретиться.
* * *Ещё одна нечаянная встреча произошла в конторе Центрального рудоуправления. Я встретил там молодую женщину из Горбуново – Татьяну, дочь Василисы Гавриловны. Мой отчим приходился Татьяне дядей. Она пришла в контору устраиваться на работу. Они с мужем недавно покинули «село родное», хотя и в нём они не бедствовали. Жили в своём доме, детей у них не было, а муж Михаил работал водителем у председателя колхоза. Но из деревень в город тянулась не только молодёжь, но и тридцати-сорокалетние – никто не хотел работать почти бесплатно. А на производстве была какая-никакая, а всё-таки регулярная зарплата. Как говорится, на хлеб и на чай хватало.
