id="id13">
Подробнее о годах правления магистров военных орденов см. приложение к настоящей работе.
Магистр, родившийся в Бургундии (восток Центральной Франции) в 50 милях к востоку от монастыря Клюни, скорее всего, говорил на ланг д’ёль.
На штурм (фр.). Подробнее об устройстве ордена см. комментарий 14.
Онур скончался в августе 1149 г. Сменивший его Муджир потерял доверие единоверцев, согласившись допустить в город франков-сборщиков налогов. Благодаря рвению иерусалимских мытарей даже и самые большие противники Нур ед-Дина задумались, а не лучше ли заменить слабого правителя сильным? Что и было ими с успехом проделано в конце апреля 1154 г.
Никто не знал точно, разведка, как мы уже говорили ранее, в те века у франков практически отсутствовала, они полностью полагались на свидетельства крестьян и просто случайных очевидцев, убегавших от творивших произвол захватчиков. А у страха, как известно, глаза велики.
О рыцарской тактике ведения боя см. комментарий 18.
Осада Антиохии участниками Первого крестового похода началась 21 октября 1097 г. и закончилась в ночь со 2 на 3 июня 1098-го. Середина и конец зимы, то есть как раз тот момент, о котором повествует Вальтер, стал самым тяжёлым за всё время осады, так как голод и болезни в лагере франков достигли катастрофических размеров.
«Милостью Божьей правитель и принцепс Антиохии». Так на латинском языке писался официальный титул латинских князей Антиохии. Впрочем, варианты существовали самые различные. Боэмунд Первый, в крещении, как известно, наречённый Марком, подписывался так: Ego Marcus, Abbamonte (Baemont), Rubberti regis filius.
Согласно Du Cange «Families de Outre-mer», к середине 80-х годов XII века орден владел замками La Fove, Saphet (Safed), Areas, Beaufort, Aryma (Araima), Chastel-Blanc, Tortose, Cursat, Bagras & Gastein. Подробнее о передаче земельных владений и замков от светских владык орденам см. комментарий 19.
Так называлась всеобщая сшибка рыцарей на турнире и вообще в сражении.
Более полный рассказ о военных союзах Танкреда, Бальдуэна II Эдесского и Жослена де Тель-Башира с мусульманами см. комментарий 20.
Эти воины составляли часть войска бездарного полководца, кузена базилевса Мануила, Андроника Комнина и попали в плен к Торосу, который предложил им служить ему и участвовать в дележе добычи наравне с армянами. В прошлый раз германцы неплохо пограбили, и как жизнь, так и служба новому господину показались им привлекательными.
Мнения хронистов на сей счёт расходятся. Михаил Сириец, соплеменник Тороса, говорит о том, что победу одержал последний. Он-де принудил Ренольда с позором отступить, а замки, впоследствии ставшие собственностью ордена, якобы передал им князь Малой Армении, поскольку его брат, Млех, был в ту пору тамплиером. Вообще Млех личность, безусловно, замечательная, за свою жизнь он успел побыть не только храмовником, но и... правоверным мусульманином.
Не надо думать, что язычники принудили его к этому пытками, просто Млех нашёл, что в какой-то момент его жизни принятие ислама принесёт ему больше выгоды. Одним словом, Млех, как выразились бы мы теперь, был человеком беспринципным.
Не следует путать этого Ягизьяни с турецким правителем Антиохии, погибшим во время штурма в ночь со 2 на 3 июня 1098 г. Его иногда также называют не Аги-Азьяном, а Яги-Зьяни или Ягизьяни. (См. предисловие к части второй данного повествования).
Надежда Правоверных с радостью откликнулся; он весьма своеобразно понял союзнический долг и употребил силы и время для того, чтобы прибрать к рукам ранее захваченные сельджуками города из эдесского наследства графа Жослена Второго. Несмотря на то что Килидж Арслан в итоге нанёс своему брату решительное поражение, города Айнтаб, Дулук и также Самосата (приобретения базилевса Мануила) остались в собственности предприимчивого аль-малик аль-адиля. Занятый всем этим Нур ед-Дин, похоже, совсем забыл про своих неправоверных соседей с запада.
Тем не менее, как нам известно, она до конца дней своих сохранила контроль заделами церковными, строго следя за делами государственными и не выпуская из своих рук бразды правления клиром. В течение почти восемнадцати лет, что отделяли момент смерти супруга Мелисанды, короля Фульке, и час кончины самой королевы, ни одно более или менее значительное церковное постановление не обошлось без участия благочестивой вдовы.
Можно возразить: из чего это следует, что королева и правда была замешана во всех тех событиях — совершала сама или руками своих помощников те поступки, в которых не раз прямо или косвенно обвиняли её современники?
Все хроники тенденциозны, ибо пишущие их люди либо находятся под властью очарования отдельных личностей, чьи жизни и деяния избрали предметом своего рассказа, либо стараются угодить правящим в их государствах монархам. Вот почему, несмотря ни на что, образ одной из самых знаменитых властительниц Левантийского царства дошёл до нас обряженным в белые одежды непорочности. Вместе с тем, как бы ни старались историки поддержать имидж королевы, сияющий порой чуть ли не ангельской чистотой, все же частенько в своих историях и жизнеописаниях они проговаривались, заставляя всерьёз усомниться в том, что белое и правда было белым, а чёрное и на самом деле столь уж чёрным.
Кроме того, известная римская формула «cui profuit» (уже очень знакомая) не может вновь и вновь не заставлять и спустя века указывать в сторону Мелисанды в поисках ответа на вопросы: «Кому же мешал если уж не сам король Фульке, то, по крайней мере, муж Одьерн и первый супруг Констанс?», а также: «Какие чувства могла испытывать Мелисанда к Сирийской Наследнице и её второму мужу?» Не станем забывать, что в пору, когда жили герои нашего повествования, тайно организовать убийство человека могла только очень высокопоставленная особа. Людям попроще приходилось довольствоваться обыкновенными разборками, иногда дуэлями, иногда просто поножовщиной.
Что же касается фиаско, которое потерпели пилигримы Второго похода, тоже ясно, кому на деле оказался выгоден их провал. Другого способа выпустить пар благочестия, распиравший их христианские души, не представлялось возможным. Если
