Ознакомительная версия.
– Я его и видел-то раза два или три! Да и то издали. Ничего сказать не могу. Помню – боялся его. Хотя никого из нас князь не обижал. Он молча ходил. Думал-думал. Глаза холодные такие… Вот эти глаза меня и страшили.
У него горе стряслось. Убили сына. Так князь ходил сам не свой. А я считал, если он посмотрит на кого своими глазами, то у человека припадок случится или помрёт, как княжий сынок. Глупый был, ерунда всякая в голову лезла…
А вот со вторым его сыном, Феликсом, я был больше знаком.
– Это хозяина звали Феликсом, – поправил я деда.
– Нет, и сын тоже был Феликс. Он же ещё Распутина убил. Но не тогда, когда я его знал, а позже. Но могу тебе сказать – этот младший Юсупов личностью был непонятной. И весёлый, и гораздый на всякие поступки, а мог задуматься и долго стоять у реки, никого не замечая. От такого не знаешь, чего ожидать в следующую минуту. Мы с ним почти одногодки были. И соперники даже…
– Соперники? – Я удивился. – Это как же вас понимать?
– Зазноба у нас с ним была… одна… понимаешь?
– Зазноба – это любовница, – уточнил я.
– Я ж говорю тебе – зазноба. Понавыдумывали – любовница, любовница… Не любовница, а зазноба.
– Это что же, – воскликнул я, – вы тягались с самим Юсуповым за право обладать женщиной?
Дед Василий громко кашлянул.
– Не говори так. С Феликсом я не тягался. Она сама его выбрала. Сгоряча, конечно. Он был видный, девки к нему так и липли. Ну и Сулима… Она тоже не устояла.
– Сулима? Это её имя?
Дед Василий молча кивнул головой.
– Так она не русская?
– Нет, из басурман.
– Татарка, что ли? – уточнил я.
– Говорила по-татарски и по-нашему, но плохо. Но Коваль утверждал, будто бы не татарка она. Из Турции приехала.
– Как интересно… Целая романтическая история.
Дед Василий стал рассказывать, как впервые увидел Сулиму, как с ней пытался заговорить, какие порой возникали казусы. Вся артель знала, что он влюблён, и нередко строители над ним посмеивались, когда Василий замирал, увидев проходящую мимо Сулиму.
У него тогда же появился соперник – Иван Коваль, которого ещё Саидом звали. Он был толмачом и специально приставленным к Сулиме человеком, чтобы та хорошо усвоила русский язык.
– Кем представленным? – не понял я.
– Да кем… Управляющий Греков распорядился. А ему будто бы сам князь Юсупов поручил.
– Зачем князю надо было заботиться о какой-то турчанке? – удивился я. – Неужели потому, что Юсупов-младший на неё глаз положил.
– Нет, нет! – запротестовал дед Василий. – Феликс здесь ни при чём. Он позже появился, когда дом охотника уже достроили. А к Сулиме мы с Ковалем тогда оба подкатывали. Но она лишь смеялась и убегала.
– Так у вас ничего не было?
– Нет, не было. И у Коваля тоже… Но я Сулиму крепко любил. Что скрывать… Что было, то было. А Феликс-младший, как только приехал – так и увлёк её. Сам подумай – кто я, а кто он…
– Согласен, – сознался я, – только мне не понятно, зачем требовалось приставлять к ней учителя. Ну не знала она русский язык – и ладно. Что князю от того?
– Сулима Юсупову-старшему и не была нужна. Это я так считал. А всё дело в её матушке. Это женщина – ого-го! Настоящая колдунья! Правда, называли её чудно – шаманка. Вот кого я боялся как огня…
– Да что же вы всех боялись, дед Василий! И Юсупова-старшего, и матушку Сулимы.
– Князя я уважал. Это другое. А матушку моей Сулимы, действительно, боялся. Да и не я один такой.
– А Юсупов её не боялся?
– Юсупов? Ха-ха-ха. Феликс Феликсович никого не боялся. Даже царя нашего не боялся. А уж Шариде…
– Шариде, – догадался я, – это имя этой шаманки.
– Ну да, звали её так. Если бы не Шариде, набрался бы я смелости и подошёл к Сулиме. А так… Правда, мой дядя Иван тоже отговаривал, мол, не смей, она другой веры и вообще – колдунья.
– Сулима тоже была шаманкой? – удивился я.
– Не замечал. Но ежели мать такая… А яблочко от яблоньки падает недалеко.
Дед Василий стал рассказывать о том, как после завершения строительства артель распалась, уехали и «шпионы». Но управляющий Греков оставил при себе несколько человек, в том числе и Василия с его дядей. Поэтому «мой» дед прожил в имении Юсуповых ещё три года. Собственно, тогда младший Юсупов Сулимой и увлёкся. Так что данный роман развивался у Василия на глазах…
Мне стало грустно, и я резко захотел спать. Рассказ деда Василия меня обессилил. Уж не знаю почему. На следующий день мы с Семёном должны были покинуть гостеприимный дом и совершить довольно сложный переход по горам. И мысленно я уже прощался со Счастливым. Я не нашёл здесь древних врат либо чего-нибудь этакого, попахивающего мистикой. Зато пообщался вволю с очевидцем и участником строительства юсуповского замка. Тоже неплохо, хотя…
…Я проснулся от того, что кто-то меня тормошил. Открыв глаза, увидел перед собой заспанное лицо Семёна.
– Кир! Вставай, – взывал он во весь голос, – ну ты и спишь!
– Что… что случилось?
Я едва мог понять происходящее. Глаза слипались, и страшно хотелось спать.
– Дед зовёт.
– Дед? А сколько времени?
– Около шести.
– О! Рань такая… Что ему надо?
– Да не знаю я! Хочет с тобой поговорить.
Натянув спортивки, я вышел на веранду, где сидел дед Василий. В руках он держал какую-то фотографию. Извинившись за ранний визит, он протянул фото мне и сказал:
– Вот она.
– Кто? – не понял я.
– Сулима.
Я взял фотографию и увидел на ней группу людей. А за ними вдалеке – строящийся замок Юсупова. Скорее всего, это запечатлена артель, в которой трудился дед Василий. Но никакой Сулимы я не узрел…
– Вон там, справа, – поправил он.
И лишь сейчас я рассмотрел, что в кадр фотоаппарата случайно попала проходящая на заднем плане девушка.
Я с тоской посмотрел в окно. Ещё спал бы и спал. А тут – на тебе… Впрочем, сам виноват, вызвал вчера деда на откровенный разговор. Вот он успокоиться и не может.
Рассмотрев фотографию, я вежливо вернул её старику, мол, спасибо за ценную информацию. Он же истолковал мои слова по-своему, предложив попить чайку, ну и поговорить…
Я вздохнул, но согласился. С тоской посмотрел на закрытую дверь комнаты, куда ушёл досматривать утренние сны мой друг Сенька, причесал пятернёй взлохмаченные волосы и поплёлся к умывальнику.
Холодная вода взбодрила меня, придав ясности уму. Конечно, мы с другом скоро уйдём, и дед Василий снова останется один. Ему явно скучно, вот он и пытается хоть как-то продлить общение с человеком, заинтересовавшимся его прежней жизнью. С другой стороны, возможно, эту давно забытую историю он вообще никому не рассказывал. А она, как видно, очень важна для этого человека. Вот он и старается…
– Кирилл, ты где?
– Иду, иду!
Через несколько минут мы уже сидели за столом и распивали чай с печеньем. Неожиданно дед Василий вытащил какую-то банку и поставил её передо мной.
– На, возьми, это наш, счастливинский, мёд!
Я опешил и машинально протянул к банке руку.
– Спасибо, но…
– Бери, бери. Подарок от меня. Вы вон с другом столько дров нарубили. Надо же мне вас отблагодарить.
Со стороны деда Василия это был очень трогательный шаг. И я оценил его по достоинству. Взглянув мельком на часы, удостоверился, что времени в запасе достаточно. И надо потратить его на беседу. Пусть выговорится. Ему приятно, а у меня не убудет.
– Так вы говорите, – начал я первым, – эта девушка на фото и есть Сулима.
– Она, она, – дед Василий закивал головой. – Я уже стал забывать Сулиму. А ты пришёл, разбередил сердце. Так что я уж расчувствовался, вспомнил былое…
Я кивнул головой. Состояние старика было понятно. Хотя, конечно, по малости лет мне ничего подобного переживать не приходилось.
Дед Василий стал рассказывать о том, как впервые увидел Сулиму, как поразился стройностью, если не сказать высокопородной грациозностью её девичьего стана. Как она впервые улыбнулась юноше, как…
Я всё слушал и кивал головой. Дважды подливал кипяток в чашку, машинально прислушиваясь к дедову рассказу.
Оказалось, что вся эта любовная история, случившаяся между Сулимой и Юсуповым-младшим, произошла за год до начала Первой мировой войны. К тому времени Василий освоил уже новую специальность. Он стал заведовать голубятней. В усадьбе у князя имелось два «птичника». В одном содержались соколы – для охоты. В другом – голуби-сизари. Эти птицы были для потехи.
В один из дней, когда Юсупов-старший приехал с гостями в свой охотничий замок, разразился скандал. Конечно, всё быстро удалось устроить, но слух пошёл нехороший. Дядя Иван рассказывал, будто бы князь сильно отчитывал сына. А позже уже и сам Василий увидел, что Сулима «брюхата». Ясна стала и причина гнева Феликса Феликсовича-старшего. Конечно, теперь ни Василий, ни второй воздыхатель – Иван Коваль к девушке больше не подходили. И не потому, что испытывали к ней неприязнь, нет, просто побаивались, мало ли как могут это дело обернуть.
Ознакомительная версия.
