— У меня нет выбора, становись! — воскликнул великий комтур.
— Не на неволю, а на смерть! — еще раз предупредил Мацько.
— На смерть!
И через минуту они схватились при немецких и польских рыцарях. Куно был моложе и проворней, но руки и ноги у Мацька были гораздо сильнее, и он в мгновение ока повалил крестоносца на землю и коленом прижал ему живот.
Глаза у комтура от страха вышли из орбит.
— Пощади! — простонал он, брызгая слюною и пеной.
— Нет! — ответил непреклонный Мацько.
И он дважды вонзил мизерикордию в горло врагу; Лихтенштейн страшно захрипел, изо рта у него ручьем хлынула кровь, по телу прошла смертельная судорога, затем он вытянулся, и великая упокоительница рыцарей упокоила его навеки.
Битва кончилась, началась резня и преследование. Кто не хотел сдаваться, погибал. Много бывало в те времена битв и поединков, но люди не помнили такого страшного побоища. К ногам великого короля пал не только орден крестоносцев, но и вся Германия, прославленное рыцарство которой поддерживало тевтонский «форпост», все глубже проникавший в земли славян.
Из семисот «белых плащей», предводительствовавших в этом германском нашествии, остались в живых едва ли пятнадцать. Свыше сорока тысяч спали вечным сном на кровавом побоище.
Все хоругви, которые еще в полдень развевались над неисчислимым тевтонским войском, попали в обагренные кровью победоносные руки поляков. Ни одна не осталась в руках крестоносцев, ни одна не была спасена, и теперь польские и литовские рыцари повергали их к ногам Ягайла, который, молитвенно поднимая очи горе, все повторял в волнении: «Такова была воля божья!» К королю привели также знатных пленников. Абданк Скарбек из Гур привел щецинского князя Казимира, чешский рыцарь Троцновский — олесницкого князя Конрада, а Пшедпелко Копидловский герба Дрыя — изнемогшего от ран Георга Герсдорфа, который под хоругвью Георгия Победоносца предводительствовал всеми иноземными рыцарями.
Двадцать два народа участвовали в этой битве ордена против поляков, а теперь королевские писцы записывали имена пленников, которые, преклоняя колена перед Ягайлом, молили о пощаде и просили позволить им вернуться домой за выкупом.
Войско крестоносцев перестало существовать. Польская погоня захватила огромный обоз ордена, в котором, кроме уцелевших крестоносцев, оказалось неисчислимое множество повозок, груженных цепями для поляков и вином, приготовленным для великого победного пиршества.
Солнце клонилось к закату. Прошел короткий, но обильный дождь и прибил пыль. Король, Витовт и Зындрам из Машковиц собирались ехать на побоище, когда начали свозить тела павших вождей. Литвины принесли исколотое сулицами, покрытое пылью и кровью тело великого магистра Ульриха фон Юнгингена и положили его перед королем, который вздохнул с сожалением и, глядя на огромный труп, лежавший навзничь на земле, произнес:
— Это тот, кто еще сегодня утром мнил себя превыше всех властителей мира.
И слезы, как жемчужины, покатились по его щекам; помолчав, король продолжал:
— Но он погиб смертью храбрых, и потому мы будем славить его отвагу и похороним его с почестями, по-христиански.
И король тотчас повелел обмыть тело в озере, обрядить в лучшие одежды и, пока не будет сколочен гроб, прикрыть белым плащом.
А тем временем слуги несли все новые и новые трупы, которых опознавали пленники. Принесли тело великого комтура Куно Лихтенштейна, у которого горло было страшно рассечено мизерикордией, маршала ордена Фридриха Валленрода, великого ризничего графа Альберта Шварцберга, великого казначея Томаша Мерхейма, графа Венде, который пал от руки Повалы из Тачева, и более шестисот прославленных комтуров и братьев. Слуги укладывали их в ряд, и трупы лежали, словно срубленные стволы, обратив к небу белые, как их плащи, лица с открытыми остекленевшими глазами, в которых застыли гнев и гордыня, боевая ярость и страх.
В голове у них водрузили захваченные хоругви — все до единой!! Вечерний ветерок то свивал, то развивал цветные полотнища, и они шумели, словно навевая павшим сон. Вдали, в отблесках зари, было видно, как литовские отряды тащат отбитые пушки, которые крестоносцы впервые применили в открытом сражении, но которые не причинили победителям никакого урона.
На холме короля окружили славнейшие рыцари; тяжело дыша от утомления, смотрели они на хоругви и трупы, лежавшие у их ног, как усталые жнецы смотрят на сжатые и связанные снопы. Тяжел был этот день, и страшна была эта жатва, но наступал великий, благословенный, радостный вечер.
И от неизъяснимого счастья посветлели лица победителей; все поняли, что это вечер, который кладет предел бедствиям и мукам не только этого дня, но целых столетий.
А король, хоть и постигал умом, сколь тяжкое поражение нанесено немцам, все же глядел изумленно и наконец воскликнул:
— Ужели здесь лежит весь орден?
Подканцлер Миколай, который знал пророчество святой Бригитты, произнес в ответ:
— Пришло время, и выбиты зубы их и отсечена правая рука!!
Затем он поднял руку и стал благословлять и тех, что лежали поближе, и все поле битвы между Грюнвальдом и Танненбергом. Пылала заря; воздух стал прозрачен после дождя, и кровавое побоище было видно как на ладони, необъятное, дымящееся; повсюду виднелись горы конских и человеческих трупов, торчали обломки копий, рогатин и кос, руки, ноги, копыта; усеянное десятками тысяч тел, скорбное поле смерти простиралось далеко-далеко, исчезая на горизонте из глаз.
По необозримому этому кладбищу сновали слуги, собирая оружие и снимая с убитых доспехи.
А вверху, в румяном небе, уже кружили орлы, и стаи воронья громко каркали, радуясь добыче.
Не только вероломный орден крестоносцев лежал поверженный у ног короля: в этот день искупления о польскую грудь разбилось все немецкое могущество, доныне заливавшее, как волна, несчастные славянские земли.
Честь и хвала тебе во веки веков, великое, священное прошлое, и тебе, жертвенная кровь!
Мацько и Збышко вернулись в Богданец. Старый рыцарь жил еще долгие годы, а Збышко в расцвете сил и здоровья дождался той счастливой минуты, когда в одни ворота выезжал из Мальборка со слезами на глазах магистр крестоносцев, а в другие во главе войска въезжал польский воевода, дабы именем короля и королевства принять под свою руку город и весь край до седых волн Балтики.
События, к которым обратился Сенкевич в романе «Крестоносцы», имели огромное значение как для истории Польши, так и для соседних с нею славянских и балтийских народов, ставших объектом немецкой феодальной агрессии. Это решающий этап борьбы против Тевтонского ордена, когда произошла знаменитая Грюнвальдская битва 1410 года, сломлено было могущество и приостановлена экспансия разбойничьего государства.
Тевтонский орден, или Орден крестоносцев, был немецким католическим духовно-рыцарским орденом. Возник он в XII веке, в эпоху Крестовых походов, в Палестине. Папа Иннокентий III утвердил его в 1198 году (тогда рыцари и стали носить белые плащи с черным крестом). Оставшись в Палестине не у дел, Орден сперва попытался обосноваться (но безуспешно) в Трансильвании (Семиградье), а затем ему удалось в XIII веке создать на чужих землях феодальное военно-колонизационное государство. Началось с того, что князь Конрад I Мазовецкий (1187 или 1188 — 1247), стремясь с помощью рыцарей отразить набеги соседей, балтийского племени пруссов, отдал Ордену в 1226 году свои владения в Хелминской земле (на правом берегу Вислы в нижнем ее течении). Отсюда крестоносцы начали покорение пруссов. К 1283 году вся Пруссия оказалась под гнетом рыцарей, которые в самом начале колонизаторского похода добились от императора, а вскоре и от папы буллы, согласно которой захваченные земли становились собственностью Ордена. Папа принял Орденское государство под свое покровительство. Дальнейшее его расширение шло как за счет земель, где имелось некрещеное население (Литва), так и за счет давно уже (в Х в.) принявшей католичество Польши, шло методами насильственного захвата и посредством интриг, подкупа, обмана, дипломатических ухищрений. В Восточной Прибалтике Орден имел свой филиал: созданный в 1237 году из остатков Ордена меченосцев Ливонский орден, подчинявший папско-епископской власти земли латышей и эстонцев, пытавшийся продвинуться и дальше, но разбитый Александром Невским в Ледовом побоище 1242 года. К концу XIV — началу XV века владения Тевтонского ордена (с ливонскими землями) простирались от Лебы до Нарвы и занимали территорию в 200 000 кв. км.
В военно-административном отношении Орден был строго централизован. Главой его был избираемый пожизненно великий магистр (гроссмейстер). В годы, когда происходит действие «Крестоносцев», эту должность занимал с 1393 по 1407 год Конрад фон Юнгинген, а затем Ульрих, его брат, убитый под Грюнвальдом. Великому магистру подчинялись магистры провинций (тогда их было три: Германия, Пруссия, Ливония). Части провинций (земли) управлялись фогтами. Члены Ордена делились на конвенты (обычно 12 рыцарей и 6 священников), каждый из которых имел резиденцию в замке, являвшемся одновременно и центром управления административным округом (комтурией, командорией). Комтуры, правители округов, во время войны командовали отдельными отрядами. В романе часто выступают носители этой должности с прибавлением к ней названий замка и города. Великие магистры имели (с 1309 г.) резиденцию в городе и крепости Мариенбурге (польское название — Мальборк) на реке Ногате, правом рукаве Вислы. Власть великих магистров, сравнимую с монаршьей, ограничивало существование генерального капитула, считавшегося верховной властью в Ордене. Повседневное управление осуществлялось великим магистром вместе с советом из пяти высших сановников: великий комтур (замещавший главу Ордена в мирное время, являвшийся квартирмейстером), великий маршал (военачальник, заместитель на поле боя), великий госпитальер (начальник лазаретов), великий ризничий и казначей. Только «братья» из немецких дворян имели полноту прав в Ордене, назначались на высокие должности, составляли основу тяжелой конницы — главной военной силы крестоносцев. Жили там также светские дворяне, клир, так называемые «полубратья» — политически бесправные горожане и крестьяне (из них набиралась пехота, кнехты). Недовольство порабощенных низов ослабляло Орден и со временем привело к тому, что его правители все меньше полагались на население своей державы и прибегали к услугам наемников.
