– Выпейте, пожалуйста.
– Уберите, уберите! – сердито сказал он. – Вы что, меня подкупить хотите?
Студенты, недоуменно пожав плечами, забрали «презент» обратно. Пульников за свой ответ получил «удовлетворительно», чем был вполне доволен. Мы с ним вместе пошли домой. Он пригласил меня зайти к нему в гости – жил он в конце Октябрьской на небольшой возвышенности.
Оказалось, что живут они вдвоём с супругой на первом этаже двухэтажного неблагоустроенного дома. Юрий коренаст, широкоплеч – штангист, коротко стриженные рыжие волосы. Его жена, рыженькая красавица, собрала нам на стол. Мы заговорили «за жизнь», и Юра поведал мне свои далеко идущие планы. После окончания института он хотел поехать работать за границу, пока же трудился в карьере ЦРУ помощником машиниста экскаватора. Для трудоустройства за границей почти обязательным условием было состоять в Коммунистической партии. В принципе, с этим особых сложностей не было, поскольку принимали в КПСС практически всех желающих, кроме имевших уголовное прошлое. Вначале принимали в кандидаты, а полноценным членом партии человек становился через год, после приёма на общем собрании местной партийной организации членов КПСС. Жена Юрия была медицинским работником, что давало им дополнительные преимущества – за границей наши медики были востребованы, особенно в африканских странах.
У Пульникова, кроме математики, возникали затруднения с черчением и начертательной геометрией. По его просьбе я несколько раз заходил к нему и помогал, чем мог, в выполнении его заданий.
Несколько наших студентов образовали «могучую кучку» во главе с Гетманским. В неё входила единственная женщина из группы, которая работала в милиции, но пожелала стать горняком. С этой группой я никогда не общался.
А ко мне обращались за помощью многие. Например, наш студент – солидный мужчина, работавший на обогатительной фабрике начальником цеха – как-то попросил помочь выполнить контрольную работу. Он пришёл ко мне домой после работы, прихватив с собой бутылочку вина. Мы с ним немного выпили, поужинали и сели за контрольную. На удивление, алкоголь произвёл на наши мозги благоприятное действие, и мы стали лучше соображать. Вдвоём мы быстро справились с контрольной.
Дружил я ещё с одним студентом по имени Дамир. Мы с ним обычно на лекциях сидели за одним столом. Вместе готовились к семинарам и сессиям, и даже подружились семьями. Ходили друг к другу в гости. У них был мальчонка двух лет от роду. Он имел на лице дефект – «заячью губу». Они хотели сделать операцию, но не могли найти поблизости пластического хирурга, который бы взялся за неё.
* * *В 1965 году я перешёл на третий курс СГИ, а Рая в июле закончила Нижнетагильское педучилище и стала дипломированным педагогом.
В зимнюю сессию у нас закончился курс математики. Памятуя о неподкупности преподавателя Владимирова, который нас учил дифференцировать и интегрировать (а также многому другому), инициативная группа собрала деньги для подарка, который хотели вручить только после итогового экзамена. Зная о его пристрастии к прогулкам по лесу в одиночестве, купили ему новое двуствольное ружьё. Он его принял с благодарностью.
Ещё с сентября у нас появился новый предмет – электротехника. Её вёл солидный с виду молодой преподаватель. Он часто проводил лабораторные работы. Я хорошо разбирался в электрических цепях, подключал электроизмерительные приборы, реостаты, конденсаторы и небольшие электродвигатели. С заданиями вроде вычисления мощности двигателя, лампового реостата или другого потребителя я справлялся без проблем. На устном экзамене я ответил нормально, но на дополнительном вопросе про закон Ома для магнитной цепи «засыпался» и был вынужден признать:
– Не знаю.
Из аудитории раздался возглас:
– Во, не знает закон Ома! – Это было произнесено с каким-то злорадством, совершенно неуместным на экзамене. Я оглянулся на голос и увидел Гетманского в окружении его дружков. Надо сказать, вся эта компания относилась ко мне с предубеждением, причина которого долгое время была для меня загадкой. Впрочем, однажды всё разъяснилось.
Как-то мы с Раей проходили через площадь у дворца культуры. Шагах в двадцати от нас стояла группа молодых людей, из которой я знал лишь Гетманского. Оттуда раздался голос, показавшийся мне знакомым:
– Райка, проходишь и не здороваешься? Не узнаёшь своих?
Моя жена не ответила. Вслед нам раздался смешок.
– Кто этот парень? – спросил я.
– Да это Сеня. Он жил у нас на квартире, когда приехал из Украины. Мы с ним дружили, но однажды я его застукала в постели с другой девушкой. И нашей дружбе пришёл «прощай».
А за экзамен по электротехнике я всё-таки получил положительную оценку – три балла. Видимо, я не присутствовал на лекции, где объяснялась эта тема. И в конспекте тема про электромагнетизм у меня оказалась не в полном объёме, как раз отсутствовал раздел про магнитную цепь.
Во втором семестре начали изучать предмет «Горное дело». Но я на лекции не ходил, поскольку горняком себя не считал, а после третьего курса собирался переводиться в УЭМИИТ – Уральский электромеханический институт инженеров железнодорожного транспорта.
Летняя сессия проходила в Свердловске в СГИ. Наши студенты приехали на сдачу экзаменов, а я тем временем стал оформлять перевод в железнодорожный институт на электромеханический факультет. Так я побывал в СГИ в первый и последний раз.
Я оформил все необходимые документы, и меня зачислили на третий курс УЭМИИТ. Я надеялся, что удастся перевестись сразу на четвёртый, но несколько предметов из общего курса железных дорог я не проходил. Кроме того, дополнительно нужно было сдавать иностранный язык. В общем, мне придётся учиться лишний год. Но я не сильно расстраивался, поскольку никуда не спешил, а учёбу считал своим хобби.
* * *Мои однокашники в СГИ сдали сессию, «женатики» уехали по домам, а холостые остались «обмывать» окончание курса и погулять в Свердловске. Несколько человек пришли на открытую летнюю танцплощадку. Там дежурил наряд милиции из двух человек. Студенты не буянили, но стражей порядка заинтересовали подвыпившие парни, которые могли стать потенциальным источником проблем. Они подошли к Мише Маношину и решили с ним поговорить. Старший по званию милиционер спросил его:
– Где работаешь?
– В ЦРУ, – просто ответил Миша.
Милиционер, услышав это страшное слово и не поверив своим ушам, переспросил:
– Где-где?
– Я говорю вам – в ЦРУ.
– Ты издеваешься над нами, что ли?! – рявкнул милиционер. И тут он продемонстрировал ничего не ожидавшему и не умеющему защищаться парню силовой приём – бросок через плечо с захватом за шею. В результате Миша получил перелом шеи, и от этой травмы он скончался.
Вот какими страшными были в 1965 году эти три слова: Центральное разведывательное управление США, спрятанные под аббревиатурой «ЦРУ». Для большинства взрослого населения Асбеста это сокращение, как правило, означало всего лишь Центральное рудоуправление, где работали тысячи асбестовцев (и я в том числе).
Маношину было 25 лет. Отслужив в армии, он поступил работать в ЦРУ, одновременно учась в институте. Я с Мишей был в хороших отношениях, даже приходил к нему в общежитие, где мы с ним занимались начертательной геометрией, которая мне легко давалась.
Маношина похоронили в Асбесте. На милиционера завели уголовное дело, которое закончилось судом. Его приговорили к пяти годам лишения свободы. Об этом мне рассказали ребята, которые были свидетелями трагедии и присутствовали на суде.
Глава 140. РОСТКИ ЦИВИЛИЗАЦИИ
К Новому 1966 году мы решили обзавестись собственным телевизором. Купить его можно было лишь в Свердловске, отстояв огромную очередь в универмаге. Занимали её ещё с ночи.
Первый автобус из Асбеста в областной центр уходил в четыре утра. В шесть я был уже возле универмага. Занял очередь. Впереди меня было уже десятка два человек. На улице стоял двадцатиградусный мороз, а ждать открытия магазина предстояло четыре часа. Люди грелись короткими пробежками, плясками вприсядку, делали зарядку – кто какую мог. Но при этом главной заботой было не потерять свою очередь.
Когда открылся магазин, началось столпотворение, главными виновниками которого были вчерашние неудачники, которым не хватило телевизоров. Они накануне составили список очерёдности и заручились согласием работников магазина обслужить их первыми. Пришлось пропустить их вперёд. Таким образом, число стоящих передо мной в очереди увеличилось раза в два. В очереди начался ропот, создававший напряжение. Бурлили слухи: «Телевизоров мало завезли, всем не хватит», – но никто не уходил, все надеялись на лучшее.
