Сиятельный Принцепс был, как всегда, в черном, с простым белым воротником; но его камзол и короткий плащ были покрыты неброскими темно-коричневыми вышивками, кое-где вспыхивавшими тусклым золотом, а мелкие малозаметные пуговки камзола были из черного янтаря. Тонкая золотая цепочка на шее подчеркивала смиренный характер его одежды, но более пристальный взгляд давал понять, что это смирение, которое паче всякой гордости.
Остальной генералитет грубо пестрел красным, черным и голубым — цветами Лиги, игравшими на их стальных доспехах. Все смотрели на принца Кейлембара.
— Уточняю диспозицию, — сказал Кейлембар и хлопнул тростью по разложенной карте. — Левый фланг нашей линии — Аросские люнеты, где сидит батальон мессира Контарини. Его прикрывает баронет Гразьена со своим отрядом, занимая легкие укрепления севернее и восточнее деревни Ароса. Центр — мой личный батальон и преторианцы сиятельного Принцепса, занимающие главный редут Далее — флеши, обращенные фронтом на юго-восток, занимает полк барона Респиги. В центре этого полукружия, то есть собственно в мрежольском лагере, стоят полки маркиза Гриэльса и Фарсала. Правый фланг — это укрепления типа флеш на юго-восточных подступах к Мрежолю. Он занят отрядами барона Буттегра и графа Таргоньеля. Прикрытие правого фланга — полк виконта де Баркелона, стоящий в лесу Мрежоль.
Трость его летала по карте, очерчивая расположение войск, резко проводила линии фронтов. Господа, вертя головами, следили за ее полетами.
— На случай неприятных осложнений вот здесь и здесь, на дорогах, ведущих в Дилион, поставлены небольшие заслоны, на их значение ничтожно. Они способны задержать неприятеля на время, но отнюдь не остановить его. В самом Дилионе рассчитывать не на что, господа, и вы это знаете, мы сняли почти все пушки с его стен. В поле выведены, в сущности, все наши силы. Главное командование сиятельным Принцепсом вручено мне.
Он приостановился и обвел всех свирепым взором. Никто не шелохнулся. Принцепс хмуро и как будто с отсутствующим видом разглядывал карту.
— Уточняю диспозицию неприятеля, — заявил Кейлембар. Трость его трахнула по другой половине карты. — Левый фланг, фронтом на запад и северо-запад, занят… гхм, будет занят, но мы это знаем достоверно, поэтому я говорю: занят, итак — он занят двумя батальонами пехоты и тяжелыми кирасирами Викремасинга. С ним рядом — граф Сеченьи с венгерскими гусарами. Центр — полки Лианкара и гвардия графа Вимори, севернее которого, на следующем холме — я считаю справа — находится ставка Иоанны ди Марена. При ней стоят мушкетеры и телогреи под началом графа Криона. Правый фланг, фронтом на юго-запад, занимают уланы князя Мазовецкого и еще два пехотных батальона. Главное командование вручено маршалу Викремасингу. На линию не выведены сильные отряды Каршандара и Менгрэ, так что заявляю вам прямо, господа, — противник сильнее нас.
— Кейлембар, не пугайте господ, — с бледной улыбкой сказал герцог Фрам.
Кейлембар ухмыльнулся.
— Наша надежда, господа — вот здесь, — произнес он, касаясь карты тростью. — Центральная позиция неприятеля уязвима изнутри. Кроме того, нам известен их план боя, а это еще один наш козырь. Викремасинг намерен начать с бомбардировки наших позиций, за чем последует фронтальная атака по всей линии. В ответ на это мы выводим в поле свои войска на фронте сады — ферма — флеши, причем наступаем нарочито медленно: чем ближе они подойдут к нам и оторвутся от своей линии, тем лучше. Как видите, редут Принцепса у нас не отвечает на атаку, ибо противостоящая ему гвардия генерал-капитана Уэрты, нашего друга, также затянет атаку возможно дольше и откроет тем самым дыру в наступающей армии неприятеля. Они со своего холма дадут нам знак красным флагом. По этому знаку мы выводим свою конницу слева и справа от редута Принцепса и, перестроив ее в боевой порядок на ходу — надеюсь, наши кавалеристы достаточно отрепетировали этот маневр, — мы устремляемся в дыру и галопом атакуем гвардию на холме. Хотя нам обещано, что гвардия не успеет еще развернуться для наступления — все же целиком рассчитывать на это нельзя, как и на то, что все они присоединятся к нам. Далеко не у всех голубые сердца, хотя перья кое у кого и голубые. Поэтому кавалерии надлежит без страха положить печаль свою на Бога и быстроту конских копыт, ворваться на холм и смять гвардию. Ставка Иоанны ди Марена — на соседнем холме, и мы имеем шанс захватить ее и большую часть ее штаба в первый же час боя. Ворвавшись на холм, мы первым делом захватываем пушки и ведем огонь в спину наступающим телогреям и кирасирам Викремасинга. Сразу же вслед за конницей выходят полки Гриэльса и Фарсала. У подножья холма они разворачиваются направо и налево и ударяют в тыл кирасирам и телогреям. Мы зажимаем их в тиски. Все это время фланги удерживают свои позиции, чего бы это им ни стоило. Стоять на месте, сат-тана! — Кейлембар стукнул тростью в пол. — Когда мы зажмем противника в центре, баронет Гразьенский по моему сигналу атакует поляков, а виконт Баркелон ударит в левый фланг кирасирам и пехоте Викремасинга, чтобы довершить дело. Вот в чем наше спасение, господа, — разрезать армию королевы на части и разбить ее по частям до подхода сикурса. На это наших сил хватит. Затем мы поворачиваем королевские пушки на юг и на восток и встречаем Альтисору и Гроненальдо канонадой уже издали. Надеюсь, они не станут навязывать нам боя, увидев, что мы овладели королевскими позициями. Таким я вижу будущее сражение, господа. План его держится на малодостойном маневре, признаю это первый, но я не вижу иного средства, и к тому же мне важен конечный результат, мне важна победа, басамазенята, а не путь к ней. Полагаю, и всем вам тоже. Замечу, что маневр наш, при всех его выгодах, весьма сложен и опасен, и выполнить его будет непросто. Бой во всяком случае будет трудный. У меня все. Господа, можно выпить вина и задать мне вопросы.
Возникло легкое замешательство: все ждали, пока Принцепс первым возьмет с подноса кубок. Наконец он медленно взял, за ним все остальные. Молча отпили. Фрам, вертя в руках свой кубок, спросил нарочито небрежно:
— Кейлембар, вы уже сняли эту падаль с дуба?
— Да, сир, еще третьего дня, — ответил Кейлембар.
Мессир Контарини прокашлялся и начал с важным видом излагать Кейлембару какие-то свои сомнения и соображения; Кейлембар свирепо засопел, готовый взорваться, но герцог Фрам не слышал ничего. Он смотрел на карту и не видел ее. Перед его глазами стоял мрежольский дуб.
Виконту Баркелону удалось выполнить свою миссию: он помирил «Детей Вифлеема» и мрежольских «волков». Это стоило ему неимоверных трудов и сорванного голоса, но цель была достигнута. Господа лигеры подали друг другу руки и простили взаимные обиды. Баркелон внушил им, что незачем убивать своих, когда под боком лежит Острад, земля смрадной Иоанны ди Марена, — вот куда следует направить копья. И господа лигеры согласно ринулись туда, не дожидаясь, пока просохнут дороги. Баркелон вернулся в Дилион, а в Торне был оставлен маркиз Гриэльс — чтобы пресекать злоупотребления, сколько это возможно. Увы, у маркиза Гриэльса не было реальной власти, и ему оставалось только скрипеть зубами, выслушивая сообщения о поджогах, убийствах и пытках, которые приходили из-под Шанетра, Эгла и Мана. В апреле Принцепс приказал собрать все вольные отряды в Мрежоль к исходу месяца. Начиналась настоящая война. Маркиз послал своих эмиссаров в Острад. Господа лигеры ехали в Мрежоль без всякой охоты, и их было мало: некоторые отряды были истреблены почти полностью, а другие не удавалось разыскать.
Двадцать третьего апреля маркиз Гриэльс, сочтя свою миссию выполненной, выехал из Торна.
Уже по пути до него дошли первые сведения о демерльском деле, а через день, между Бьелем и Римлем, он встретил и самый отряд капитана Муала.
Он узнал Муала, и Муал узнал его. Но Муал даже не думал что-либо скрывать: хвастливо, с ужасающими подробностями, рассказал он маркизу Гриэльсу о пиршестве, которое он и его «волчата» устроили в замке Демерль. За зиму маркиз Гриэльс наслушался и навидался всякого и кое-чему научился. Он сумел скрыть свои чувства, и когда отряд Муала заснул спокойным сном, он среди ночи поскакал в Дилион. На рассвете он был уже там и потребовал немедленной аудиенции у Принцепса.
Фрам выслушал его в халате, встав с постели. Маркиз Гриэльс говорил ровным безжизненным тоном. Когда он дошел до слов: «Ваше сиятельство, теперь мне остается только покончить с собой, потому что»… — Фрам остановил его.
— Довольно, маркиз. Не говорите этого. Таких вещей я не намерен покрывать.
Он распорядился немедля арестовать всю шайку. Это удалось без особого труда, хотя их и было тридцать девять: «волки» никак не ожидали подобного афронта от своих. Вначале они громко возмущались, не понимая, в чем их вина, затем, почуяв, что дело плохо, они принялись лгать, вывертываться и валить все друг на друга. Следствие продолжалось четыре дня. Герцог Фрам собрал совет Лиги и предложил казнить всех членов шайки через повешение за половые органы. Члены совета заколебались: «Как, и дворян?» (Относительно недворян сомнений не возникало ни у кого.) Герцог Фрам сказал: «Да, именно дворян. Ибо черные люди подобны скотам, и тем самым вина их меньше. Их вели дворяне, знавшие, что фамилия Демерль записана в Золотой книге Виргинии, которая священна и для нас с вами. Так пусть же они платятся за это лишением дворянской чести. Более того, я предлагаю лишить их всех последнего причастия и отпущения грехов. Прощения им нет ни на том свете, ни на этом. Пусть они отправляются в ад; я сам отвечу за это перед Богом и совестью». Тогда Кейлембар, мрачный и не выругавшийся ни разу на протяжении всего заседания, первым проголосовал «за».
