— Значит, ты не доверишь мне армию, государь?
— Сначала скажи, что будет, если ты столкнешься со стенами города, Ваджед? Ты разве умеешь брать штурмом города? На колесницах крепости не будет, а Фивы крепость. Мы гиксы не умеем брать крепости и в этом наш большой недостаток. Жаль, что не все мои военачальники это понимают.
— Государь…, — попробовал возразить Ваджед, но царь оборвал его.
— Хватит. Останови колесницу. Я желаю пересесть в носилки и удалиться обратно во дворец. Устал от этого военного смотра. Старость догнала меня, князь.
— Нет, государь, ты еще крепок и принесешь немало пользы нашему народу.
— Ты пойдешь со мной. Нужно написать письмо князю Секененра. И я желаю, чтобы ты исполнял обязанности моего писца.
— Как велишь, так и будет, государь, — Ваджед остановил колесницу и к ним тут же подбежал десяток слуг.
Царю помогли сойти с повозки.
— Дать армии три дня отдыха! — провозгласил Апопи. — Три дня никаких учений! И все эти три дня угощать моих солдат вином из царских погребов! Это моя воля!
Военачальники и вельможи склонили головы в знак покорности, хотя царский виночерпий остался явно недоволен такой щедростью царя, и в уме стал подсчитывать, во сколько это обойдется государственной казне.
— Ваджед, ты сядешь вместе со мной в мои носилки, — приказал царь. — Мне нужно с тобой поговорить.
Уже в носилках, когда восемь дюжих рабов подняли их, Апопи обратился к Ваджеду:
— В стенах дворца стало невозможно разговаривать, друг мой. Жрецы узнают обо всем, что я говорю.
— Но жрецы Сутеха и других богов нам не враги, государь. Они твои верные слуги.
— Да, Ваджед, но они жаждут войны, которой я бы не хотел допустить. Вот я и не желаю делиться с ними своими мыслями. Они не желают меня понимать, хотя я сейчас единственный здравомыслящей человек во всей этой стране.
— Единственный? А меня ты таковым не считаешь, государь?
— Ты обманут и сбит с толку жрецами, как и многие другие, друг мой…
На корабле финикийского купца. Из Южного Египта в Северный
На корабле финикийского купца Яхотеп переговорил в Дагоном о порченном ему деле. Купец был явно не в восторге от задания князя Секененра, и его наследника принца Яхотепа, но ослушаться не посмел.
— Тебе не стоит сходить с корабля слишком часто, юноша. Мало ли что и вдруг тебя сумеют опознать.
— Не столь я знаменитая личность в Дельте, почтенный купец. А сходить с корабля я стану в каждом городе, ибо мне даны поручения не исполнить которые я не могу.
— Но зачем тебе сходить? Этим ты поставишь под удар меня и мой корабль! Я сам стану тебе все сообщать.
— Почтенный купец, ты не воин.
— Юноша, хоть я и не воин, но прожил гораздо больше, чем ты и многое знаю. И не стоит тебе заноситься предо мной! — гневно ответил купец. — Сам-то ты дано стал воином? Или у тебя за спиной десяток сражений?
Яхотеп потупил голову. Купец был прав.
— Но не стоит тебе обижаться, юноша, — Дагона подкупила покорность Яхотепа. — Я не желал тебя обидеть. И я хочу тебе только добра. А сейчас иди в свою каюту и сиди там. Тебя никто не должен видеть. Чем меньше слуг о тебе знают, тем лучше.
— Но я не могу все время сидеть взаперти, Дагон.
— Я не говорю все время, юноша. Но пока стоит ничем не выдавать себя.
Яхотеп удалился к себе. А Дагон стал думать.
Ранее он часто выполнял поручения фиванского князя. И вот недавно его агенты доставили большой табун лошадей в Фивы. И купец заработал на этом деле столь много, что в следующем году у него уже будет не один, а три корабля. И он построит в родном Тире вместо старого дома новый. Да и стоит завести постоянную торговую точку в Фивах. Оттуда открывается прямой путь в Нубию. А если наладить поставки черного дерева, страусовых перьев и золота, слоновой кости через Фивы в Саис, а оттуда в города Финикии и на Крит, то все пойдет через его руки.
Нет. Не стоит портить отношения с фиванским повелителем. Но и с гисксами связываться опасно. Они не мешают ему в торговле, и ему нет дела до амбиций князя из Фив, что желает самостоятельности. Но политику в торговле стоит учитывать. Только тот купец будет всегда с прибылью, кто знает, чего хочет каждый правитель.
Главное чтобы этот мальчишка Яхотеп не попался в руки гиксов, а то князь подумает, что это он, Дагон, его выдал. Стоит беречь юношу как зеницу ока. А он стал врагом самого Якубхера. Этот гикс конечно не в большой милости при дворе в Аваре, но человек все равно влиятельный. К тому же боевой товарищ и друг самого князя Нубти-Сета.
"И это я привел его в Фивы! — ругал себя Дагон. — Конечно, меня за это поблагодарили в Фивах и дали продать все, что я привез по самой выгодной цене. Княжеский наследник Камос меня наградил и назвал своим другом. Но что будет, если об этом узнают гиксы? Хотя откуда им узнать? Мой разговор с принцем был тайным. И все эта девчонка Атла! Что за характер. Своевольна и чрезмерно горда. Такая же как и её покойная мать".
Но кто пойдет вместо Яхотепа в города, в которые ему повелел зайти Секененра? Кому можно довериться на корабле из слуг? Никому. Разве такое можно доверить постороннему? А вдруг кто-то предаст? Нет. Только его дочь Атла может помочь. Тем более что из-за неё это все заварилось. Пусть помогает. И об этом же просил меня и принц. Девчонка всем нравиться.
"А если она поможет князю и принц Яхмос возьмет её в жены? А я хотел выдать её за купца. Может быть, стоит и подождать? Хотя о чем это я? Принц, и, может быть, будущий фараон и дочь финикийского купца. Нет. Но,…а если? Ведь бывали же подобные случаи в истории Египта и ранее. Стоит подождать с замужеством Атлы. Скажу, что она еще слишком молода или совру еще что-нибудь. Так можно протянуть год или полтора, а затем видно будет, как стоит поступить".
В двери каюты постучали. Три условных стука. Яхотеп отпер бронзовую задвижку и открыл двери. Перед ним была Атла.
— Атла? Ты? Я ждал твоего отца!
— Так ты мне не рад, Яхотеп? — она закрыла за собой двери и заперла задвижку.
— Еще как рад! Я просто тебя не ждал и даже и предполагать не мог, что твой отец разрешить тебе прийти в мою каюту.
— Ему пришлось это сделать, ибо он не доверяет никому из своих слуг. Дело слишком щепетильное.
— Так ты уже все знаешь?
— Конечно, ведь я должна тебе помогать. Но сейчас я пришла к тебе не за этим.
— Не за этим? — Яхотеп опешил. — А зачем?
— Скажи мне, Яхотеп, — девушка посмотрела прямо ему в глаза. — Ты уже пробовал как это?
— Что?
— Ну, ты уже был с девушкой раньше?
Юноша отвернулся, не выдержав её пристального взгляда.
— Значит, нет, — сделала вывод Атла. — Странные вы египтяне. Ты стесняешься как 14 летняя девушка. У нас в Тире мужчины много смелее. Да и девушки знают, что это такое с 12 лет.
— Я жил с отцом и матерью в селении и там мы много работали, но отец не женил ни меня, ни моего старшего брата.
— А при чем здесь женитьба? — они приблизилась к нему, и он почувствовал аромат волос девушки. — Я говорю не о том. В тот раз ты был здесь не один. Но сейчас мы одни и никто нам не помешает больше часа.
— И что мы станем…
— А ты не знаешь? — она обняла его за шею своими крепкими руками. — Разве я тебе не нравлюсь? Разве ты не думал обо мне после нашей встречи? Разве не хотел мной овладеть? Ведь я видела огонь желания в твоих глазах. Но ты молчишь, ибо этого еще не было в твоей жизни, Яхотеп.
— А в твоей было? — решился спросить он.
— И не раз. Финикиянки рано созревают и служат богине любви с преданностью истинных жриц…
Северный (Нижний) Египет. Царский дворец великого гика в городе Авар
Царь Апопи II приказал Ваджеду писать:
"Князю и номарху священного города Фивы, могущественному Секененра II от повелителя Египта фараона Апопи II.
Почтенный друг, шлю тебе пожелания долгой жизни и свое благоволение. До меня дошли слухи, что ты, князь, позволил себе сомневаться в божественной природе моей власти и мое праве повелевать царством Египетским. Но я не поверил этим слухам, ибо знаю, что князь Фив не посмел бы выступить против фараона Египта.
Но наши с тобой враги сеют слухи, что могут испортить отношения между нами и мне придется послать армию к твоим границам. К этому меня уже сейчас вынуждают многие мои советники. Я же желаю мира между нами, ибо спокойствие всего Египта дорого мне, и я верю в то, что скоро вражда между народами шасу и египтянами закончиться.
Пришли мне заверения в своей искренней покорности, и я успокою тех, кто желает войны".
— Написал, все, как было сказано? — спросил Апопи, когда увидел как Ваджед отложил свой стил.
— Да, государь, но не слишком ли это мягко?
— Нет. Это обращение сильного государя к своему сильному подданному. И это письмо должно быть отправлено с государственным посланцем. Папирус запечатаешь в золотой футляр и опечатаешь особыми печатями. И сделать это должен ты! Никому не доверяй! Жрецы не должны узнать текста моего послания. Для них достаточно, что я скажу им, что отправил письмо к моему подданному князю Секененра.
