– Прощай, братишка, – сказал он.
Слон, уже закованный в цепи, грустно махнул хоботом.
– У тебя все будет замечательно. Султан наверняка примет тебя как дорогого гостя. А его жена сразу тебя полюбит, вот увидишь.
С этими словами мальчик, заливаясь слезами, пошел прочь. Но далеко он не ушел. Подчинившись внезапному наитию, Джахан притаился в укромном уголке и стал ждать. Вскоре к клетке подошел Гураб, успевший отчистить свою куртку.
Уверенный в том, что его никто не слышит, он пнул слона ногой и заявил:
– Ну, белая образина, теперь ты полностью в моей власти. Имей в виду: если не будешь слушаться, я уморю тебя голодом.
Поднять слона на борт оказалось задачей не из легких. Чота и глядеть не хотел на клетку. В ответ на все попытки Гураба заставить его сдвинуться с места слон и ухом не повел. Напрасно погонщик лупил упрямца тростью. Чота словно бы и не замечал ударов. Гураб принялся колотить его как бешеный. У Джахана все поплыло перед глазами. Мальчик понял: если он доверит этому извергу своего молочного брата, слон вряд ли доберется живым до турецких берегов.
К этому времени матросы уже закончили погрузку. Оставалось погрузить лишь слона и его клетку. По просьбе Гураба четверо моряков обвязали животное веревками. Чоте это совершенно не понравилось, и он принялся недовольно трубить. Матросы тянули за веревки, пытаясь сдвинуть слона с места, но тот стоял как скала. Чоте еще не исполнилось и года, но силой он уже превосходил четверых взрослых мужчин. На помощь пришли еще шестеро матросов. Совместными усилиями им удалось наконец-то затащить зверя в клетку. Железная дверь захлопнулась, лязгнул засов. Чота огляделся по сторонам, взгляд его был исполнен недоумения и боли. Только теперь слон осознал, что оказался в ловушке. Клетку, обмотанную цепями, подцепили крюком и стали поднимать на борт с помощью сложной системы блоков. Оказавшись в воздухе, Чота устремил печальный взор вдаль, в сторону диких лесов и бескрайних долин, где бродили стада слонов, свободных и счастливых.
Джахан наблюдал за всем этим, едва сдерживая рыдания. Случайно взгляд его упал на деревянный ящик, стоявший на земле. Несколько досок в стенках ящика отлетело, и сквозь отверстия можно было различить, что внутри лежат свертки какой-то материи. Несомненно, этот груз тоже должны были поднять на борт. Мальчик переводил глаза с клетки со слоном на ящик и обратно. Наконец он принял решение и, удостоверившись, что никто его не видит, юркнул в полупустой ящик. Губы его расплылись в довольной улыбке, когда он представил, как отчим будет искать его повсюду. Теперь оставалось только затаиться и ждать. Джахану показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он ощутил мощный толчок. Грузчики обращались с ящиком вовсе не так осторожно, как хотелось бы мальчику. Несколько минут его швыряло из стороны в сторону, потом ящик с глухим стуком коснулся деревянной поверхности, а Джахан с размаху ударился головой о доски. Из глаз у него посыпались искры, но это было сущей ерундой по сравнению с тем, что он все-таки оказался на борту.
Корабль, на который Джахану удалось пробраться, назывался «Солнечный свет». То была четырехмачтовая каррака, на главной мачте которой, помимо так называемого вороньего гнезда, где обычно сидел загорелый дочерна матрос, имелись дополнительные паруса – их поднимали при попутном ветре. Команда насчитывала семьдесят восемь человек. К тому же на корабле находились несколько миссионеров, пилигримов, посланников, купцов и просто путешественников, желающих посмотреть чужие края.
Джахан понимал, что до наступления темноты ему лучше не покидать свое укрытие. Но как только солнечные лучи, проникавшие в щели между досками, погасли, он выбрался из ящика и отправился на поиски слона. Много времени для этого не понадобилось – слон тоже находился в трюме, в сырости и темноте. Погонщика рядом не было. Увидев Джахана, Чота издал ликующий трубный звук. Мальчик устроился рядом со своим другом и пообещал, что проводит того до Стамбула и, лишь убедившись, что слон добрался до нового места жительства живой и здоровый, вернется домой, к сестрам.
На следующее утро Джахан, желудок которого был пуст, как пересохший колодец, отважился подняться на палубу. Какой-то матрос, которому было ровным счетом наплевать, откуда на корабле взялся мальчик, дал ему воды и немного хлеба. Подкрепившись, Джахан поспешил к слону. Чота снова пребывал в одиночестве. Гураб явно не имел намерения проводить много времени в трюме. Обрадованный его отсутствием, Джахан решил, что ему нечего опасаться быть пойманным – и ошибся.
– А ты здесь откуда? – раздался знакомый голос у него за спиной.
Джахан повернулся и увидел изумленного донельзя Гураба.
– Шайтан тебя задери! – взревел тот. – Что ты здесь делаешь, недоумок?
– А ты что здесь делаешь? Гуляешь по палубе и дышишь свежим воздухом? Когда ни придешь, Чота все время один!
– Тоже мне, указчик нашелся! Тебе какое дело? Эта скотина принадлежит не тебе, а султану!
Оба осыпали друг друга упреками и ругательствами, однако завязывать драку ни одному из них не хотелось. Наконец на шум сбежались матросы и отвели обоих к капитану – смуглому человеку, питавшему пристрастие к опиуму. Капитан носил сапоги на высоких каблуках, которые громко цокали, когда он расхаживал по палубе.
– Слон один, а погонщиков двое, – изрек капитан, глядя на насупившихся мальчишек. – Получается перебор. Один из вас явно лишний.
– Погонщиком назначили меня, – заявил Гураб. – А этот сопляк пробрался на корабль тайком.
– Я ухаживаю за слоном, а он ничего не делает! – подал голос Джахан.
– Заткнитесь оба! – рявкнул капитан. – Я сам решу, кого из вас оставить.
Но он не спешил принимать решение. Гураб и Джахан, ожидая, пока определится их участь, держались друг от друга подальше и по очереди ухаживали за слоном. На корабле с мальчиками обращались хорошо, а питались они вместе с матросами, разделяя нехитрую трапезу, состоявшую из соленого мяса, сухарей и бобов. Что касается слона, то пища, которую тот получал, была ему явно не по вкусу, а может, просто душная атмосфера трюма пагубно воздействовала на его аппетит. Так или иначе, Чота почти ничего не ел и с каждым днем терял в весе.
Матросы на «Солнечном луче», как и все моряки на свете, были чрезвычайно суеверны. Некоторых слов матросы никогда не произносили, полагая, что они притягивают несчастье. Под строжайшим запретом были, например, такие слова как «тонуть», «крушение» и «скалы». Не следовало также говорить «ураган», даже если он бушевал вокруг, швыряя корабль из стороны в сторону, словно щепку. Дурными приметами считались, кроме того: перевернутые кверху дном ведра, спутанные веревки, погнутые гвозди и беременные женщины. Тот, кому довелось услышать пение русалок, должен был немедленно перебросить через левое плечо щепотку соли, ибо пение это – зов дьявола. К тому же на судне действовало множество других неписаных правил: услышав что-нибудь неприятное, следовало сплюнуть и растереть плевок ногой; ни в коем случае нельзя было свистеть по ночам.
Джахан был поражен, узнав, что матросы с симпатией относятся к крысам. Считалось, что крысы покидают корабль перед крушением, поэтому присутствие серых грызунов на судне действовало на всех успокаивающе. А вот если на мачту садилась ворона, ее с проклятиями прогоняли прочь. Один из моряков признался Джахану, что перед отплытием сходил к колдуну и приобрел у того три попутных ветра. Конечно, он купил бы и больше, со вздохом сообщил собеседник, но у него была всего лишь одна серебряная монета, а колдун попался жадный.
Так или иначе, настал день, когда крысы исчезли. Небо, совсем недавно еще безоблачно-голубое, внезапно потемнело. Вскоре разыгралась стихия, название которой на корабле запрещалось произносить. Дождь хлестал как из ведра; порывы ветра едва не сбивали людей с ног; волны, которые с каждой минутой становились все выше, захлестывали палубу. Сломанный штурвал унесло волнами.
«Похоже, всем нам настал конец», – с содроганием думал Джахан. Но ему и в голову не приходило, что они со слоном должны стать первыми жертвами.
На третий день шторма в трюм спустились несколько матросов. Едва мальчик увидел их мрачные лица, сердце у него ушло в пятки.
– От этой скотины пора избавиться, – не разжимая губ, процедил один из моряков.
– Не надо было вообще брать его на борт! – подхватил другой. – Белый слон – это дурной знак. Он принес нам несчастье.
– Вы что, спятили? – возмутился Джахан. – Неужели вы и правда думаете, что все это устроил слон?
Но голос мальчика потонул в злобном ропоте моряков. Никто не желал его слушать. В отчаянии Джахан повернулся к Гурабу:
– Что ты молчишь, как бревно?! Они же убьют слона!
– А что я могу сделать? – пожал плечами Гураб. – Пойдем к капитану.
Джахан бросился вверх по лестнице. На палубе творилось настоящее светопреставление. Вокруг, куда ни глянь, вздымались грозные темные волны. Море забавлялось с кораблем, подобно злобному великану. В мгновение ока Джахан промок до нитки, голова у него закружилась от качки, и он судорожно вцепился в перила, опасаясь, что его смоет волной или унесет ветром. Найти капитана оказалось нетрудно. Его громовой голос, отдающий приказы, разносился по всему судну. Джахан подбежал к нему, схватил за локоть и принялся умолять спуститься вниз и убедить своих людей пощадить слона.
