— Нет, сэр.
Выпрямившись во весь свой рост, священник сжал губы так, что его рот превратился в узкую щелку:
— Неужели вы думаете, что я навлеку на себя гнев сенатора Бентона? Полагаете ли вы, что я совершу тайную церемонию, зная, что ее не одобряет сенатор? Вы что, сошли с ума?
Наступила тягостная пауза, прежде чем он продолжил:
— Я не разглашу вашу тайну, мисс Джесси. Приходите с матерью и отцом, и я буду несказанно рад выдать вас замуж за лейтенанта Фремонта. Добрый день всем.
Огорошенная и разочарованная свадебная группа спустилась по ступеням дома священника.
— Что станем делать? — спросил лейтенант Фремонт.
— Попросим другого священника, — ответила миссис Криттенден, — кого вы могли бы рекомендовать, мистер Николлет?
— Попробуем нового методистского священника, он смекалистый.
Методистский священник не был лишен чувства осторожности. Он очень вежливо спросил:
— Вы пресвитерианка, мисс Бентон? Почему вы не пошли к своему пресвитерианскому священнику?
— Я была у него, — ответила Джесси.
— И?
— Он не хочет совершить брачную церемонию в отсутствие моих родителей.
— Это звучит необычайно здраво, — заметил священник, подморгнув глазом. — Пусть не говорят, что методист идет поспешно туда, куда боится вступить пресвитерианец.
Вновь свадебная группа вышла из дома. Она попробовала обратиться к лютеранскому священнику, который репетировал со своим хором в небольшой деревянной церкви. Лютеранский священник, видимо, догадался по выражению их лиц, что они потерпели поражение, поскольку он ответил:
— Совершенно немыслимо, однако, если вы будете того же мнения завтра, я приду в ваш дом, мисс Бентон, и проведу церемонию.
Начиная свой поход в бодром настроении и с большими надеждами, они стояли теперь, освещаемые резким октябрьским солнечным светом, и виновато глядели друг на друга.
— Хорошо, — протянул Николлет, — в другой раз повезет. Пошли, лейтенант, если ты не можешь жениться, то можешь в любом случае вернуться на работу.
Джесси проводила миссис Криттенден, а затем устало пошла к себе домой. Вначале она была удивлена, затем оскорблена, сейчас же ее охватила ярость. «К чему пришел мир, — вопрошала она, — если молодая любящая пара не может вступить в брак? Конечно, должен быть выход из положения…»
Выход был, но прошло три мучительных дня, прежде чем пришел ответ. Миссис Криттенден прибыла в полдень 19 октября с визитом к миссис Бентон. Она спросила миссис Бентон, может ли Джесси провести ночь у нее, поскольку она устраивает вечеринку для своей молодой племянницы. В этой просьбе скрывалась единственная цель; Джесси упаковала свою сумку и вскочила в карету миссис Криттенден с таким чувством, словно мир заново родился.
— Все улажено, — сказала миссис Криттенден. — Я виделась вчера с отцом Ван Хорсейном, католическим священником, и убедила его провести брачную церемонию. Он придет сегодня в полдень. Я уже послала весточку лейтенанту Фремонту. Здесь будут Николлет и Хасслер, Гарриет Бодиско и несколько других молодых друзей. Я обязала их хранить тайну.
Когда они приехали в дом Криттенденов, там уже ожидал лейтенант Фремонт. Он был в парадной форме — той самой, в которой он предстал перед нею восемь месяцев назад. Хотя Джесси и Джон Фремонт были протестантами, они не видели причин, почему бы не мог сочетать их браком католический священник. Джесси воспитывалась с французами-католиками в Сент-Луисе. После второй экспедиции Джон был направлен Николлетом на отдых в колледж Сент-Мари семинарии в Балтиморе.
Церемония была короткой и простой. Лишь однажды решимость Джесси Бентон почти изменила ей, и в ее глазах показались слезы. Она вспомнила красоты Черри-Гроув, подумала о сотне друзей и родственников, которые собрались бы на свадьбу. На ней было бы превосходное платье из парижских кружев на сатиновой подкладке, обеденный стол из красного дерева был бы заставлен винами и изумительной пищей, стоял бы свадебный торт, украшенный листьями плюща и герани, вырезанными из арбузных цукатов, в приданое были бы простыни и скатерти, миткаль и кружева, каждый стежок которых был бы выполнен друзьями и родственниками. Она была бы первой в Черри-Гроув, вышедшей замуж в заказанном платье. Под навесами ожидали бы оседланные лошади, повозки и лондонские кареты и все виргинские сельские жители в волнении и восторге, потому что выходит замуж мисс Джесси Энн Бентон.
По ее щекам текли слезы. Джесси Бентон сопровождала традиционные слова священника своей собственной молитвой: «Я отказываюсь от традиций Черри-Гроув, я отказываюсь от имперского платья, я отказываюсь от любовно сшитого постельного белья, я отказываюсь от свадебного торта, я готова отказаться от всего, получая тебя, Джон Фремонт».
Она вырвалась из глубин своего раздумья, и ее поразила тишина в комнате. Церемония завершилась, она даже не слышала, как ее и Джона объявили мужем и женой.
Миссис Криттенден подала свадебный ужин, затем слуги предложили кларет, сыр, фрукты, сладкое и в довершение большое серебряное блюдо с мороженым, изготовленным, как заметила Джесси, с дорогими ванильными бобами. Трио — скрипка, гитара и аккордеон исполнили несколько музыкальных номеров; Джесси не прикоснулась к пище и танцевала совсем немного. У нее кружилась голова и подгибались ноги. В десять часов миссис Криттенден позвала Джона и Джесси и провела их в прохладный сад.
— Внимание, дети мои, — сказала миссис Криттенден, — я отвечаю перед Томом Бентоном только за церемонию бракосочетания. Поцелуй свою суженую, лейтенант, ты должен вернуться в свою холостяцкую обитель.
Итак, на следующее утро Джесси поднималась по ступеням дома Бентонов, полная радости, что она стала миссис Джон Чарлз Фремонт, и ее била дрожь при мысли о ярости отца, когда он узнает, что произошло. Каждый день она и ее муж виделись друг с другом несколько минут, и никогда без посторонних. При встрече всегда были Николлет или миссис Криттенден, выполнявшая роль надзирателя с намного большим рвением, чем до церемонии. Иногда Том Бентон также считал неловким не допускать в свой дом восходящую молодую звезду экспедиций на Запад.
Овальное зеркало на туалетном столике Джесси убедило ее, что она чахнет и глаза ввалились. Ей становилось все труднее, находясь рядом с Джоном, вежливо отвечать и говорить только на нейтральные темы. Элиза знала о состоявшейся свадьбе и уговаривала сестру открыться. Об этом говорил и Николлет. Он хотел, чтобы они начали нормальную жизнь и работу.
— Я старею с каждым часом, дети мои, — говорил он, — скоро мне придется изучать небесные карты. До того, как я уйду в мир иной, мне хотелось бы знать, что все улажено.
Наконец Джон взмолился:
— Я никогда не любил секреты. Мы торопились, но мы не преступники. Позволь мне пойти к сенатору и все объяснить.
Джесси ответила твердо:
— Мы объясним завтра утром. Я попрошу сенатора встретиться с нами пораньше.
Спустя немногим более месяца после брачной церемонии Джесси провела Джона наверх, в библиотеку. Том Бентон сидел в своем глубоком кресле. Его выпуклый лоб прорезали глубокие морщины, губы были поджаты, подбородок выдвинут вперед, серые глаза казались усталыми. Они встали перед сенатором.
— Мы сочетались браком, отец, — тихо сказала Джесси. — Церемония состоялась 19 октября.
Она боялась. Ей хотелось, чтобы мужчины стали друзьями. Сможет ли ее отец понять, что ее любовь к нему не станет меньше из-за того, что она вышла замуж?
Из глубин кресла Тома Бентона послышался рев; разгневанный, он обрушился на Джона Фремонта:
— Убирайся из моего дома и никогда не переступай этот порог! Джесси останется здесь.
Спокойно и без колебаний Джесси взяла мужа под руку. Ее голос был уверенным и ясным.
— Отец, ты помнишь клятву Руфи из Библии? «Куда ты пойдешь, туда и я пойду…» (Ветхий Завет, книга Руфь, глава I, стих 16).
Том Бентон медленно встал и словно гора возвышался над ними. Он уступит, но тогда и так, как сочтет нужным. Она надеялась, что муж сумеет понять это.
— Ступай, собери вещи и немедленно возвращайся домой, — приказал он лейтенанту тоном, каким полковник обращается к своему подчиненному.
В комнате воцарилась тишина. Ее нарушил неожиданный стук в дверь. На пороге стояли корреспонденты двух газет.
— Сенатор Бентон, — сказал репортер «Нэшнл интеллидженсер», — мы узнали новости относительно мисс Джесси.
Том Бентон уставился на репортера и затем прорычал:
— Да. Имею удовольствие объявить о браке моей дочери Джесси Энн Бентон с лейтенантом Джоном Чарлзом Фремонтом.
Репортер нью-йоркской газеты «Глоб» усмехнулся:
— Разве это не странное выражение, сенатор? Семьи обычно объявляют о браке мужчины с их дочерью.
