Люди Гудбранда расположились на ночлег на опушке леса. Гудбранд велел, чтобы огня не разводили и из леса никто и носа не показывал. Со всех сторон стан окружили дозорами. Кетилю и Хельги выпало стеречь дорожку, что вела через лес к крепости. Кетиль вызвался стоять на страже первым в самые тяжелые ночные часы и разбудил Хельги, когда уже светало.
— С рассветом кто-то может появиться, — сказал он, — смотри в оба. Никто, кто заметит нас, не должен подать знак в крепость.
Хельги долго ждал, но на дорожке никто не появлялся. Наконец, когда солнце было уже на востоке, раздался скрип телеги и голоса. Хельги тронул за рукав Кетиля, и тот, чуть приоткрыв глаза, тоже прислушался:
— Я слышу два голоса. Значит, лучше напасть на них из засады. Сейчас они, должно быть, сонные и не сразу поймут, что случилось.
Из-за поворота дорожки показалась телега, запряженная волами. Везла она обтесанные стволы, похожие на те, из которых были построены новые стены городка. С телегой шли два венда.
— Видать, торопятся достроить свою крепость. Оба зевают, точно пришлось им заночевать в лесу, когда стемнело, — прошептал Кетиль. — Ты руби того, что идет позади.
Хельги посмотрел на венда, что достался ему. Судя по одежде, это был простой крестьянин, но лица под шляпой с широкими полями было не видать.
— У них не видно оружия. Может, не стоит их убивать? — спросил он Кетиля.
— Может, и не стоит, но лучше сразу рубить, а потом разбираться. Если кто-то из них сбежит и подаст о нас знак в крепость, придется нам вернуться или потерять несколько дюжин людей при приступе.
Хельги кивнул и покрепче ухватил рукоять меча. Кетиль бесшумно двинулся на несколько шагов вперед по дорожке, прячась за кустами. Он предпочел обойтись ножом, а меч перевесил за спину.
Когда телега поравнялась с ними, то оба одновременно выпрыгнули из кустов. Первый венд не успел ничего заметить до того, как нож Кетиля вонзился ему в спину. Второй обернулся на шум в кустах, и Хельги ударил его мечом в горло. Перед этим Хельги успел заметить, что венду лет было меньше, чем ему самому.
— Зря мы убили безоружных, — сказал он. — Не очень достойно воинов.
— Да, Хельги Скальд, — ответил Кетиль, — лучше бы мы их захватили, а потом продали как рабов. Но сейчас не время думать об этом и том, что достойно воинов, а что — нет. Достоинство воинов в том, чтобы выполнить приказ своего вождя. И если каждый раз, когда тебе скажут «руби», ты будешь раздумывать о том, достойно ли это твоей чести, то тебе лучше обратиться к Белому Христу и уехать в Ирландию, где, я слышал, сохранились еще неразграбленные монастыри. Там ты смог бы спокойно размышлять и складывать висы. А военные походы оставить нам, простым недостойным и грязным воинам.
— Прости Кетиль, я сказал обидные слова. Но это оттого, что на душе стало как-то тяжело, когда я увидел, что этот венд еще так молод, — Хельги стал вытирать кровь с меча пучком травы.
— Я понял, о чем ты, и ты не обидел меня. Со мной тоже так было. Но будь уверен, ты еще встретишься с вендами, у которых в руках будет оружие. И это будет совсем скоро.
В это время со стороны стоянки на шум к ним подошел Гудбранд с тремя людьми, чтобы посмотреть, что произошло.
— Видать, темнота застала этих вендов в дороге — так они торопились привезти бревна в крепость. Поэтому и заночевали в лесу, — объяснил ему Кетиль. — А с рассветом тронулись в путь.
— Наши разведчики обошли всю крепость кругом, — сказал Гудбранд. — Не закончены пока башни над воротами, и венды торопятся их достроить. Но приступ от этого легче не станет — в стенах проходов нет. Потому задумали мы окружить крепость и разом начать со всех сторон. Они не смогут опомниться быстро и не поймут, куда бежать.
— От леса до крепости — добрых три полета стрелы, — оценил Кетиль. — Нам надо будет их пробежать с приставными лестницами, а потом, запыхавшись, лезть на стену. С востока крепость прикрывает река, с юга — лес, но от него до крепости еще дальше. Потом лес кончается, и с юго-запада на запад идут поля. Там укрыться негде. Может, надо было напасть на рассвете, когда дозорные уже дремлют? Если атаковать сейчас, мы потеряем человек тридцать-сорок до того, как возьмем стены. И еще неизвестно, сколько воинов там внутри.
— Ярл Эйрик тоже предлагал напасть на рассвете, но Олаф сказал, что после долгого пешего перехода ему и его людям надо выспаться, — рассказал Гудбранд. — К тому же они не взяли с собой лестниц, и теперь придется их рубить на несколько миль ниже по течению, чтобы стуком топоров не поднять тревогу. Потому ярл не стал испытывать терпение богов и нападать только своими силами. Пускай теперь Олаф сам ведет своих людей на приступ.
Кетиль посмотрел на отца, а потом на остальных:
— Конечно, людей у нас хватит, чтобы захватить эту крепость, но славы в том будет мало. Если конунг Олаф так будет учиться ремеслу викинга, то мало будет проку от такого учения, — проговорил он. — Не зря говорят: идя в поход, выбирай одного вождя. Надеюсь, мы будем атаковать с севера — так идти меньше, а я не люблю долго ходить перед тем, как лезть по хлипкой лестнице на копья.
Тут Хельги спросил Кетиля:
— Ты говоришь, эти бревна ждут в крепости?
— Ясное дело — ждут, иначе зачем этим вендам было так торопиться, — ответил Кетиль, почесав свою бородку и задумчиво посмотрев на Хельги.
— Бревна длинные, и телега с ними не даст воротам закрыться, — проговорил Хельги.
— А если сбить колесо с оси, то и откатить телегу быстро не получится, — продолжил Кетиль.
— Хитрость вы задумали неплохую, — похвалил Гудбранд, — но те, кто пойдет с телегой, могут не пережить сегодняшнего дня.
— Честь пойти с телегой мы с Хельги никому не уступим, — ответил Кетиль. — Уже все владыки Севера слышали рассказ Хельги о битве с конунгом Олафом сыном Трюггви. Скоро Хельги нечего будет рассказывать на пирах у конунгов. Так что пришло время сложить новую песню.
Гудбранд кивнул:
— Да и по росту вы похожи на этих вендов. — Он тронул носком сапога одного из убитых. Только рубахи их уже никуда не годны. А на плащах кровь можно затереть травой. — Пойду переговорю с ярлом.
И Гудбранд ушел. Харальд Заяц сказал:
— Коли у тебя сегодня нет настроя сражаться, Хельги, я могу пойти вместо тебя.
На это Хельги ответил:
Локи достойная хитрость — скальд будет драться в воротах.
Вендов врасплох мы захватим — их ждет прибавленье в сиротах.
— Как видишь, Харальд, я уже начал сочинять новую драпу. Потому с Кетилем я пойду сам. Но я благодарен тебе за предложение. Я запомню его и охотно поменяюсь с тобой, особенно если придется драться с великанами или штурмовать стены Хель[28].
Солнце уже высоко поднялось над лесом, когда все были готовы к приступу. Те лестницы, что были у них, разделили между всеми воинами на случай, если хитрость с воротами не удастся. Хельги и Кетиль надели вендские шапки и их плащи и измазали грязью лица. С десяти шагов отличить их от вендов не смог и Скопте. Мечи они положили в телегу промеж бревен.
— Если вас зарубят прежде, чем мы успеем добежать до крепости, — улыбнувшись, сказал им на прощание ярл Эйрик, — надеюсь, вы все же отвлечете их взгляды от стен.
Потом он обнял их за плечи и пообещал, что самые красивые женщины в крепости достанутся им. Конунг Олаф покивал в знак согласия.
Кетиль спросил у Скопте, как будет по-вендски «открывай», и несколько раз повторил незнакомое слово. Потом они медленно тронулись к крепости, ворота которой утром так и не открылись. Кетиль шел позади телеги и примеривался, как одним ударом снять тяжелое колесо с оси. А Хельги вел волов, и за поясом он прятал нож, чтобы обрезать им постромки.
— Если эта башня над воротами устроена так же, как в крепостях данов, то в ней, кроме наружных ворот, есть еще решетка внутри. Когда нам откроют наружные ворота, мы войдем в башню. Бревна длинные, и страже придется открыть еще и решетку, не закрывая створок. — Кетиль еще раз повторял то, о чем они говорили. — Ты обрежешь постромки, нырнешь под телегу и достанешь свой меч. Коли всякого, кто полезет за тобой. А я займусь стражей у наружных ворот.
— Да, Кетиль, я все запомнил, — ответил Хельги. — Если ты повторишь это еще дюжину раз, то я буду помнить об этом на своем смертном ложе. Но почему они не открывают ворота?
— Ты должен в мыслях проделать все движения, как если бы ты оказался внутри крепости, иначе твое смертное ложе будет вот на этой телеге. А ворота они не открыли потому, что нельзя с дюжиной кораблей идти целый день по реке и остаться незамеченными. Венды знают, что мы здесь, но не знают, куда мы идем. И нам надо скорее вернуться к кораблям, потому что эта весть, возможно, дошла уже и до Йомсборга. А что там придумает Сигвальди, я судить не берусь.
