Ознакомительная версия.
— Канаты их потрясу, они и свалятся за борт полумертвыми, — сказал Ратибор.
— У кораблей два борта, — заметил Мономах. — Забегаешься, Ратибор.
Все рассмеялись, и этот смех разрядил мрачное начало совета.
— Запас камней надо создать здесь, до выхода в озеро Нево, — сказал адмирал. — Наибольшие запасы сосредоточить на моем фрегате. У нас имеются два камнемёта, и для обслуживания самого крупного камнемёта мне нужен Ратибор. Только он способен продержаться за ним хотя бы до вечера.
— Уступаю его вам, адмирал, — сказал Мономах. — Вас и атаковать будут больше.
— Да я без всякого мёта эти камни по морю расшвыряю, — проворчал Ратибор.
И опять все рассмеялись. Спасение было совсем рядом, а потому радостное волнение уже охватило людей.
Команды обоих судов и мужчины из числа пассажиров отправились на шлюпках на берег. Собирали камни, складывали их в кучи у самой воды, матросы грузили на шлюпки и переправляли на фрегат.
— Мне тоже камней подвезите, — попросил Мирослав. — Камнемёта у меня, правда, нет, но если пираты вздумают идти на абордаж, я их этими камнями и встречу. При абордаже лучники не помогут.
И на шхуну Мирослава завезли две лодки камней помельче, чтобы с бортов можно было кидать их руками в пиратские абордажные суда. Работали быстро, споро, не позволяя себе отдыха, потому что воины Гильома Завоевателя все еще могли настичь Гиту и Мономаха в нейтральных водах Финского залива.
Молча трудились: в затылок дышала смерть.
Миновали узкий конец Финского залива и вошли в озеро Нево, как тогда называлась собственно сама река Нева. В те времена она занимала куда большую площадь — и впрямь в озеро, окруженное болотами, заросшее по низким берегам сплошной стеной камыша.
— В этих зарослях и прячутся пираты, — сказал Мирослав.
— Дай сигнал адмиралу прибыть к нам на военный совет, — повелел Мономах.
Адмирал прибыл тотчас.
С палубы шхуны Мономах, адмирал и Мирослав внимательно оглядели заросшие берега.
Пока было тихо.
— Мирослав говорит, что пираты, как правило, прячутся в камышовых зарослях. Их и не видно, и не слышно: отличная позиция для внезапной атаки со всех сторон.
— Да, — задумчиво протянул адмирал. — Вы правы, принц. Может быть, поджечь камыши?
— Не сможем. — Мономах вздохнул. — И камыша слишком много, и дожди шли.
— Тогда я обрушу на камышовые заросли свои камнемёты. А вы пока загородите щитами борта и приготовьте луки.
— Они могут сразу же пойти на абордаж, — сказал Мирослав.
— Сначала они растеряются, — адмирал говорил уверенно. — Они не ожидают камнепада, но вы, капитан, все же будьте внимательны.
— Стрелками буду командовать я, — твердо объявил Мономах. — Стрелять только по моей команде. И туда, куда укажу.
— Я — к себе, — заторопился адмирал. — Ждите начала обстрела.
На шхуне стали поспешно готовиться к бою: загораживали щитами борта, стрелки во главе с Добрыней готовили луки и стрелы.
Спустя какое-то время над их головами со странным ревом пронесся огромный камень. Рухнул в камыши, подняв столб воды. И тотчас с криками ужаса из камышей вырвалось несколько больших лодок.
— Добрыня!.. — крикнул Мономах. — По гребцам!.. В первую очередь — по гребцам!..
С десяток стрел вылетели из-за щитов. Несколько стрел угодили в гребцов, лодки завертелись на волнах, потеряв управление.
Второй камень, взревев, рухнул в камыши, взметнул новый водяной столб. И тут же вслед за этим большим камнем с палубы фрегата вылетел камень поменьше. Упал он далеко в стороне, и Мономах понял:
— Бьет из второго, меньшего камнемёта! В сторону бьет, видно, там тоже зашевелились. Расстреливай этих, Добрыня!..
Добрыня и его стрелки стали пускать стрелы чаще.
— Нам бы в Онегу прорваться, князь Мономах, — сказал Мирослав. — Там и пиратов нет, и проход к пути из варяг в греки найдем.
— Почему думаешь, что на Онеге нет пиратов? — спросил Мономах.
— Грабить некого. Я флажками сигнал адмиралу дам: «Иду один», пусть продолжает каменьями пиратов расстреливать.
Мономах положил руку на плечо капитана.
— Действуй, Мирослав.
— Сигнал «Иду один» передать адмиралу!
На адмиральском фрегате ответили: «Сигнал принят» и подняли сигнал: «Счастливого пути».
— Поднять паруса! — скомандовал Мирослав.
Матросы полезли на реи. Шхуна вздрогнула и тронулась в путь, все убыстряя и убыстряя свой бег.
Капитан Мирослав был не только опытным моряком, но и опытным речником, что встречается редко. По рекам плавать безопаснее, чем по морю, но труднее. Реки часто меняют свой облик: то мелеют, то разливаются, то изменяют русло. Происходит это потому, что северные реки Руси текут в песчаных берегах, подмывая их, и натаскивают песок, образуя мели там, где прежде их никогда не было. Фарватер реки изменчив, и никакой опыт капитана, никакая карта тут помочь не могут. Тут срабатывает чутье.
Благодаря этому чутью Мирослав и сумел прорваться в Онежское озеро. И чутьем, истинно чутьем, прорывался сейчас к Великому торговому пути из варяг в греки, ведущему на юг, через Новгород Великий, Смоленск, Киев — по Днепру, к порогам, а там привычным волоком и в Черное море. Здесь, на волоках, постоянно работала опытная артель из русских и греков, наладившая разного рода приспособления для втаскивания судов на берег и их дальнейшего продвижения по суху. По этому пути и ходил когда-то Мирослав на своей шхуне, добираясь до Англии и даже до Гибралтарского пролива, развозя по Европе меха, речной жемчуг лал, балтийский янтарь, мореный дуб, копченую красную рыбу, мед, воск, а порою и русское оружие, которое очень ценилось в европейских странах, потому что русские ковали и закаляли его особым способом.
Порою Мирославу встречались на пути такие песчаные мели, что приходилось класть шхуну на бок. Тогда в воду прыгали все мужчины, находившиеся на борту, и, упираясь в оплывающий под босыми ногами песок, начинали с огромными усилиями судно раскачивать.
— Жаль, Ратибора нет, — вздыхал Добрыня. — Враз бы один положил…
— Поднатужились! — кричал Мономах. — Раз… Два… Взяли!..
— Раз!.. Раз!.. Раз!.. — командовал Мирослав.
Вот со шхуны спрыгнула и Английская королева Гита вместе со своими подружками.
— Куда вы, королева! — взревел Мономах. — Вода как лед!..
— Раз! — кричала Гита, не слушая его. — Раз!.. Два!.. Три!..
— Гита, на шхуну! — сердился Мономах. — На шхуну вместе с девчонками!..
— Раз!.. — кричала Гита. — Два!.. Три!..
И шхуна, дрогнув, завалилась на бок.
— Ну, вот, — спокойно сказала Английская королева. — Теперь можно и на борт, девочки.
— Благодарю, ваше величество! — крикнул Мирослав. — Теперь все — на берег! На берег!.. Все, кроме двух моих матросов!
Мономах молча подхватил на руки Гиту и побрел к берегу.
— Пустите меня! — нахмурилась Гита рассерженно. — Пустите немедленно, принц!.. — И покраснела. — Я приказываю!..
По примеру Мономаха камердинер и повар королевы подхватили на руки еще двух девушек и тоже побрели к берегу. Девушки молчали, а Гита продолжала возмущаться, пока Мономах не закрыл ей рот долгим поцелуем.
Наконец все выбрались на берег и устало повалились на пожухшую траву. Молча. Даже Гита. Отдувались.
На борту шхуны тем временем готовились к рискованному шагу.
— Ветер западный. Норд-вест. И низовой, — объяснял Мирослав матросам. — По опыту знаю, что копит силы и выдохнет на берег. Не пропустить момента и взять его в паруса. А пока — терпеть и ждать. Сами разберетесь или скомандовать?
— Одним словом, — сказал старший из моряков. — И громко!
— Понял. Ждем.
На берегу уже пришли в себя. Сидели на обрыве, глядя на корабль. Повар каким-то чудом сохранил трут сухим, собрал вокруг сухих веток, мха, бересты, ударил кресалом, и трут затлел. Повар сунул его под высохший мох, осторожно раздул. Ярко вспыхнул костерок.
— Девочки, греться!
— Беги, моя девочка, — сказал Мономах. — Или на руках тебя донести?
— На руках! — сказала Гита, продолжая целовать суженого.
Так, целуясь, они и прибыли к костру.
— Товсь! — крикнул Мирослав на шхуне.
Матросы выбросили паруса, которые держали до этого, скомкав и прижав к груди. Шхуна дрогнула и медленно, нехотя, со скрипом пошла. Ветер окреп, шхуна пошла быстрее, разрезая килем песок, а не зарываясь в него: Мирослав и матросы точно выставили паруса. Вот нос шхуны мягко спустился на воду, судно вздрогнуло и пошло… по чистой воде.
— Ура! — закричали на берегу.
— Все на борт! — крикнул Мирослав. — Высылаю шлюпку!
Ознакомительная версия.
