Ознакомительная версия.
Погрозив женщине кулаком, Дамианос прошипел:
– Приведи себя в надлежащий вид! Живо!
И выбежал на палубу. Доски трапа уже скрипели под тяжелыми шагами.
Аминтес встал на шаг впереди Лизиппа и согнулся в поклоне, исподлобья глядя на приближающегося князя.
Если с самого начала правильно определить склад личности, потом будет проще.
Опыта Дамианосу было не занимать. На своем веку он повидал немало славянских, да и всяких прочих вождей.
Немолод, за сорок. Нос большой, на конце сизый. Если от бражничества – хорошо бы. Нет, это след старого обморожения… Лицо широкое, полнокровное. Степенное. Но взгляд из-под густых черных бровей быстрый.
Приручить этого варвара будет труднее, чем Воислава.
– Ну, а здесь что? Кто купец? Этот? Что у него на корабле?
Фразы были короткие, как принято у славян, но голос не зычный, как можно было ожидать при такой внешности, а тихий. Так говорит человек, привыкший к тому, что его внимательно слушают и ни одного слова не упустят.
Хромец (а, вот кто это – толмач) повторил то же на греческом – ломано, но понятно.
– Я Дамиан из торгового дома «Евстахиос», – еще ниже склонился Дамианос, произнося свое имя так, чтобы оно проще звучало для славянского уха. – В трюме тысяча мешков отборной киликийской пшеницы. Размер пошлины мне известен: двадцатина, пятьдесят мешков.
Князь, как и предполагалось, скучным грузом не заинтересовался, лишь кивнул.
– Спроси, Хрив, куда этот Демьян путь держит. Не в варяги ли? Или дальше?
– Ты везешь зерно к вэрингам? Или на ту сторону Сарматского моря? – перевел седой.
В это время Гера, которую Дамианос усадил сзади, да еще заслонил плащом, высунула башку и фыркнула.
– Ишь ты! – Кый не шарахнулся, как это сделал бы всякий, а только изумился. Не робкого десятка. – Что за котище?
– Пардус, – объяснил Хрив – видимо, человек бывалый. – Греки держат для потехи.
– Спроси, зачем ему? Не продаст ли? Сторгуйся.
– Князь хочет пардуса, – перевел хромой. – Даст за него десять соболей. Или двадцать куниц. Если зверь обучен охоте.
– Леопарда нельзя обучить охоте. Он должен научиться сам. Эти звери дороги, потому что их нужно ловить взрослыми. Занятие трудное и опасное, – принялся рассказывать Дамианос. Нужно было завладеть вниманием князя, чтобы получше к нему приглядеться. – Позволь, архонт, я расскажу тебе, как ловят леопардов. Охотники наливают в источник, куда барсы ходят за водой, много кувшинов сладкого вина. Сами ложатся на землю, накрывшись козьими шкурами, которые заглушают запах человека. Зверь приходит, пьет и пьянеет. Сначала кружится на месте и танцует. Потом ложится и засыпает. Тогда его можно взять…
Он понятия не имел, как ловят леопардов, и выдумал эту историю на ходу. Важно было понаблюдать, как будет слушать Кый. На лице вождя попеременно отразились удивление, недоверие, потом веселость. Не поверил. Умный. Это осложнит задачу.
– Платы не нужно, – с поклоном закончил аминтес. – Барса я привез архонту в подарок. Сейчас покажу, что умеет дикая кошка. Я обучил ее многим вещам.
Дамианос цыкнул особенным образом, и Гера прижалась к палубе, готовая к прыжку.
– Фсссс!
Желто-черным зигзагом промчалась по палубе, развернулась.
– Шрррр!
Вернулась, легла у ног.
Зрители на берегу зашумели. Князь сказал:
– Знатно!
Но это была лишь разминка.
Дамианос велел Гере вскарабкаться на середину мачты и спрыгнуть вниз, потом пробежаться по кромке борта. Леопардиха не подвела. Она понимала, что ею любуются и восхищаются, поэтому старалась вовсю.
– Вот так пардус достает с дерева подстреленную птицу, если она застряла наверху. Может пробежать по ветке. А так он гонится за оленем… Ксссс! – Гера молнией пронеслась от носа до кормы. – Слушается только хозяина. Скажи: если подарок нравится архонту, я обучу его всей премудрости.
– Пусть обучит, – велел князь, любуясь кошкой. – Пока не научит, дальше не поплывет. Караван подождет, сколько надо.
Он говорит сложными предложениями, отметил Дамианос. Варвар, но не дикарь.
Пока всё шло в соответствии с планом. Первый подарок Кыю понравился, и появилась возможность общаться с князем напрямую.
Но насчет второго подарка имелись серьезные сомнения…
– У меня для архонта есть еще один дар. Не знаю только, придется ли по нраву… Я привез искусную в любви девку. Она не похожа на обычных женщин. Такие, как она – тонкие и черные – сейчас у нас в большой цене. У самого великого кесаря такая же наложница, – соврал он. – Гелия, выйди к архонту!
Из каюты появилась эфиопка.
Дамианос стиснул зубы.
Она так и осталась укутанной в серую тряпку, укрыв ею и волосы на манер платка. Худая, темнолицая, робко глядящая себе под ноги.
Это она нарочно, догадался Дамианос. Хочет, чтобы князь от нее отказался! Нельзя было с ней путаться! Женщины, как и кошки, привязчивы. Но Гелию, в отличие от Геры, за поводок к новому хозяину не отведешь и командам его не научишь…
Тут еще и Хрив, старый черт, сказал:
– Брешет грек. Царь Михаил еще отрок. Нет у него наложниц. И кто такую лядащую возьмет? Зазор тебе, княже. Дает, что самому негоже.
Вдруг Гелия сделала неуловимое движение – будто стряхнула с себя что-то. Покрывало сползло с головы, пышные волосы высвободились, распрямились, зазолотились на солнце нестерпимым сиянием. Дамианос увидел, что в них вплетены тончайшие золотые нити.
Толпа на берегу ахнула. Князь моргнул. Старый толмач сотворил знак, каким отгоняют морочное наваждение.
Женщина повела плечами – и тряпка медленно стала спускаться ниже, ниже.
На Гелии была только короткая туника из полупрозрачной и блестящей сетчатой камки. Точеное тело, очерченное льющимися из-за спины солнечными лучами, казалось, тоже сверкает.
Гул стал громче. Кый заморгал чаще. Да и Дамианос тоже смотрел – не мог оторваться.
Наконец покрывало соскользнуло на палубу, и Гелия перешагнула через него ножками в плетеных золотых сандалиях – невесомая и божественная, словно выходящая из морской пены Афродита.
– Вот мой подарок, архонт, – со скромным поклоном сказал Дамианос. И замер. Все-таки для славянина красавица была очень уж худосочна.
Бабы на берегу были того же мнения.
Первой высказалась громкоголосая Красава:
– Будто оса. Тьфу!
– А черная-то, черная! – подхватили другие. – Ножищи длинные, голые. Срам! И на башке не волосья – пакля смольная!
Но мужских голосов в этом хоре было не слышно, а князь, будто застыв, всё водил глазами по невиданной деве сверху вниз и снизу вверх. На леопардиху он больше не смотрел. Та зарычала, недовольная, что ею больше не любуются, и Дамианос успокаивающе почесал кошке загривок: я-то за тебя, не волнуйся.
Выждав немного, Гелия сделала еще один шажок к князю. Качнула бедрами, провела язычком по полным губам. Вождя варваров, отроду ничего подобного не видавшего, эти простенькие приемы поразили, как вспышка молнии. Он тоже облизнулся. Кашлянул. Осторожно протянул руки и пощупал просвечивающие через сетку груди – будто проверял, настоящие ли. Гелия мурлыкнула, наклонилась, пощекотала князю лицо своими благоуханными завитками.
Он отпрянул – чуть не споткнулся.
– Укусила? Змея! Руби ей голову с плеч! – закричали бабы. – Убей ее, княже! Заколдует!
Но Кый, не оборачиваясь, махнул рукой, и крики затихли.
– Спроси, Хрив, чего купец Демьян хочет за дары?
– Я прошу позволения остаться в городе. Хочу поставить склад и торговать. Из Константинополя мне будут привозить товары.
Толмач перевел, назвав ромейскую столицу на славянский лад «Царь-городом».
– Ладно. Вели дать ему место между Ёханом Жидятой и новым ляхом, как его, Бориславом.
«Вели»? Значит, старик не просто переводчик. Дамианос поглядел на хромого внимательней. Кто он? Где выучил греческий? Откуда знает про барсов?
– Этот чтоб утром на подворье был. С пардусом. Пусть покажет, как охотиться. А девку сейчас заберу.
Князь осторожно, словно не уверенный, понимает ли черная женщина человеческие жесты, показал рукой: иди на берег.
– Вели вынести мои вещи, – прошептала Гелия. – И да способствует тебе удача. Когда смогу, пришлю весточку.
Изящной походкой, словно танцуя, она сошла по трапу. Женщины смотрели на нее враждебно и ворчали. Мужчины молчали и сопели.
Что-то кольнуло у Дамианоса в сердце, когда он провожал Гелию взглядом. И пронеслась странная мысль: «Опять один».
Ну и что? Он всегда один. Разве бывает иначе?
Тряхнув головой, поздравил себя. Пока всё шло идеально: разрешение на жительство получено, прямая связь с вождем обеспечена, помощница внедрена.
И день еще не закончился.
До вечера Дамианос успел еще многое. Он любил первый стадиум работы, когда подготавливаешь площадку для последующих действий.
Прямо на пристани нанял собственного толмача – дунайского болгарина, который два года назад плыл на ромейском корабле от юга к северу, был высажен в Кыеве по болезни и прижился здесь. Болгарин был расторопен, жуликоват и болтлив – последнее Дамианосу особенно понравилось. Ему ведь требовался не переводчик, а посредник и поставщик сведений.
Ознакомительная версия.
