— то кондиционеры заправить, то протечку в ванной устранить. Но изобразить скорбь Мануэла считает важным.
— Мне она Марией-Луизой представилась, но хозяин называл ее Лу. У нее двойное имя, — вытирает уголки глаз бумажным платочком Мануэла.
Я ее знала как Луизу. Парни тогда в шутку звали ее Лушкой. Про двойное имя, как и про португальское происхождение, я тоже не знала.
Итак, убитая Мария-Луиза, давно живущая где-то в Америке, накануне просит подготовить апартаменты к их с отцом приезду. Утром звонит консьержке, говорит, что у нее задержали рейс, но почему-то приезжает не с опозданием, а в середине дня, как изначально договаривались. Мы с Мануэлой проверили записи с камер наблюдения — ее машина с лиссабонскими номерами, но без значка аренды, въехала в ворота в 14:53. В машине она была одна, отца видно не было.
Мануэла говорит, что отцу уже сообщили. Он должен скоро приехать. Интересно, почему только отцу? Где мать? Жива ли? Или просто с отцом в разводе, а отношения со взрослой дочерью не складываются, как у меня до последнего времени.
Замужем ли она? Есть ли дети? Странно было бы, если б за столько лет она не вышла замуж или хотя бы не родила. Муж мой ничего об этом не говорил.
Общались ли они? Следили они друг за другом в соцсетях? Или захлопнули двери в прошлое и все? Копаться в соцсетях мужа, проверяя, нет ли ее среди друзей и подписчиков, как-то неприлично. До такого я еще не опустилась. Неужели теперь придется!
Мануэле про мужа и детей убитой ничего не известно. Апартаменты ее опечатаны. Придется информацию по каплям собирать.
А пока самое время перейти к постояльцам «Барракуды».
Балконы, балконы.
Отныне это мой ежедневный театр.
Интересно разглядывать соседей, стараясь все понять про них по мелким деталям. Они герои моего романа. Но, главное, они моя индульгенция. Среди них убийца. Найду его — и выйду из заточения.
Мануэла — главный источник информации и новостей. Утром приглашаю ее на чашечку кофе. И бокал вина. На балконе. Главное, выудить из нее фамилии и имена нынешних обитателей «Барракуды», дальше «Гугл» нам в помощь.
Дочка сидит на балконе в широкой качалке рядом с нами, но вся в своем ноутбуке. Работает. И пока консьержка щебечет, дочка параллельно ищет в поисковиках тех, о ком говорит наша гостья, и сбрасывает ссылки мне — многозадачность как отличительная черта ее поколения. С пожилыми постояльцами сложнее — нет их в соцсетях, и в этом случае сплетни Мануэлы — единственный шанс узнать хоть что-то. А пожилых постояльцев в «Барракуде» много, в Европе, чтобы апартаменты на берегу океана себе позволить, жить нужно долго.
Самих португальцев среди владельцев примерно половина. Половина иностранцев.
Про русского oligarkh уже знаем. В его пентхаусе ставни опущены, признаков жизни нет. Но что-то еще про этого недоолигарха узнать не мешало бы. Мануэла обещает выяснить у управляющего хотя бы фамилию владельца пентхауса. Хотя что нам даст фамилия, когда вся зарубежная недвижимость обычно оформлена на тещ — хорошо российские пенсионерки поживают.
Пентхаус, разумеется, на самом верху в перекладине растолстевшей буквы П. Эта перекладина здесь называется блок «В». Напротив меня блок «А». Апартаменты, которые я арендую и откуда мы ведем наблюдение, в левой ножке — блок «С». Буквы расставляли при взгляде на здание от главного входа, где наша часть здания самая правая. Если бы смотрели от океана и бассейна, было бы все наоборот, но это уже неважно.
На верхнем этаже жилой только пентхаус «олигарха», других жилых апартаментов нет. В блоке «С» на верхнем этаже прямо над нами лаундж — общая доступная зона с лежаками и столиками, вечнозелеными растениями и зоной для барбекю. Но, по словам Мануэлы, им редко кто пользуется, предпочитают лежать у бассейна, или уходить к океану, или отдыхать на своих просторных балконах.
Этаж под пентхаусом. На ближнем ко мне балконе сидят мужчина и женщина, как ныне нужно корректно выразиться — афропортугальцы.
— Приемные дети самой Марии Жардин! — гордо заявляет Мануэла, будто это имя должно нам что-то сказать.
— У каждой страны свои «селебы», — усмехается дочка.
— В семидесятые годы взяла их из Мозамбика! Тогда все газеты про это писали! Дочь миллиардера мозамбикских детей усыновила! — Мануэла до сих пор под впечатлением от поступка некой неизвестной нам Марии Жардин.
От упоминания Мозамбика мне всегда не по себе. Пытаюсь об этом не думать, страна-то ни в чем не виновата. Чтобы прогнать возникшую тревогу, старательно вслушиваюсь в болтовню Мануэлы!
— У самой Марии Жардин здесь вилла, видите, вторая крыша слева, рядом крыша поменьше — дом для гостей, тоже ее. А приемным детям купила апартаменты — у сына первый балкон слева на предпоследнем этаже блока «В». — На этот балкон мы с Мануэлой сейчас и смотрим. — А у приемной дочери апартаменты прямо над вами в блоке «С».
Моя дочка тем временем уже пересылает мне ссылку на «Википедию»:
«Мария Жардин — спортсменка-парашютистка, летчица, предпринимательница и общественный деятель.
Родилась в семье политика, государственного чиновника, бизнесмена и разведчика Жорже Жардина, скончавшегося в 1982 году и оставившего огромное состояние.
Во время колониальной войны в Мозамбике поступила на службу в португальские парашютно-десантные войска. Служила в десантном спецподразделении GEP. Была парашютным инструктором, совершила 996 прыжков. Считается «легендой португальской армии».
Занимается автобизнесом в Европе, активной благотворительной деятельностью и собственным культурным фондом. Замужем за предпринимателем-миллиардером Антониу Диашем. Имеет нескольких приемных детей-африканцев из Мозамбика…»
Любопытная, должно быть, старушка.
Правее от приемного сына богатой Марии живут англичане.
— Очень приличная семья, — комментирует Мануэла. — Он военный. Томас Кинг, адмирал в отставке. Несколько раз в год приезжают, подолгу живут.
Адмирала и его домочадцев я уже видела в суматохе, когда утопленницу из бассейна достали и откачивать пытались. И старый адмирал тогда тоже сказал, что откачивать Марию-Луизу бесполезно, как и я говорила. Теперь понятно — человек провел жизнь на воде.
— Еще правее голландцы по фамилии Мауриц. Рольставни у них открыты, но их самих не видно — в среду уехали в Севилью на корриду, вернулись уже после того, как увезли тело, — продолжает Мануэла.
То есть на момент убийства отсутствовали, голландцев вычеркиваем.
Прямо под голландцами интересный мужчина. Мулат с элегантной проседью в темных волосах. На вид тоже примерно моих лет, подтянутый, выглядит отлично.
— Жозе Кампуш, историк. В Коимбре преподает в университете. Профессор. Главный специалист по эпохе Салазара, деятельности ПИДЕ.
— ПИДЕ? — переспрашивает дочь.
— Спецслужбы наши так назывались во времена Салазара, — поясняет Мануэла.
— Это как главный спец по НКВД и сталинизму. Жесть! — морщится дочь и следом сама себе отвечает: —
