Ознакомительная версия.
Через несколько дней, когда старший Ле Сур вышел из своего дома в Бельвиле, его вдруг догнал спортивного вида молодой человек почти такого же роста, как его сын, и зашагал рядом. Жак с недоумением посмотрел на него.
– Месье Ле Сур?
– Возможно.
– Я Шарли де Синь. Меня послал к вам отец. Мы можем поговорить наедине?
– Зачем это?
– Мой отец говорит, что вам можно доверять.
– Надо же. И почему он так считает?
– Не знаю. Он сказал только, что вы были товарищами во время Великой войны.
– Он так сказал? – Ле Сур все взвесил. – Откуда мне знать, что вы его сын и что это он послал вас?
– С его слов мне известно, что он просил вас в случае его гибели передать мне кое-что. – И Шарли достал из кармана старую самодельную зажигалку, сделанную из стреляной гильзы.
– Он еще что-нибудь говорил?
– Да. Сказал, что мы не должны стрелять друг в друга, пока Франция не освобождена.
Ле Сур медленно кивнул:
– Тут за углом небольшое кафе. Можем поговорить там.
Когда они закончили беседу, Ле Сур предложил, чтобы Шарли взял себе оперативный псевдоним. Шарли подумал немного и улыбнулся.
– Зовите меня Бон Ами, – сказал он.
Ведь именно этого он хотел – быть хорошим другом.
Впервые встретившись со Шмидом, Люк Гаскон подумал, что молодой немец не так уж плох – для человека из гестапо.
Стоял морозный декабрьский день 1941 года. Из России только что пришла новость о том, что немцы потерпели крупное поражение. В первые месяцы они вихрем пронеслись по Южной России и захватили город Киев. Но потом столкнулись с таким яростным сопротивлением на подступах к Москве, что вынуждены были отступить.
В кафе Гасконов новость была встречена с энтузиазмом. Сто с лишним лет назад сам император Наполеон не сумел покорить Москву, и если бы это удалось Гитлеру, то гордость французов была бы уязвлена.
Но едва кто-то из завсегдатаев кафе воскликнул: «Поделом Гитлеру!» – как в дверях появился молодой человек в черной гестаповской форме. Он прошел к стойке и заказал выпить.
Над столиками повисла гробовая тишина. Люк в этот момент оказался в кафе и не растерялся: с подчеркнутым радушием приветствовал гестаповца и представился как владелец и кафе, и ресторана по соседству. Умело оказывая военному знаки внимания, Люк завязал с ним разговор. Вскоре он нашел удобный предлог, чтобы заверить немца в своей поддержке Петена и намекнуть, что является кладезем самых разнообразных сведений о городе. А военный рассказал, что его фамилия Шмид, что его родители были фермерами, у него есть замужняя сестра и работает он в гестапо.
Карл Шмид имел непримечательную внешность. Если бы не черная форма, он сразу потерялся бы в любой толпе. Средний рост, мышиного цвета волосы. Только его бледно-голубые глаза оставляли след в памяти.
Когда он ушел, один из постоянных посетителей кафе едко заметил, что уж очень старательно Люк обхаживал немца.
– Зачем раздражать гестапо? – Люк только плечами пожал. – Я не хочу, чтобы к нам цеплялись.
Но на самом деле он уже решил, что этот молодой офицер мог бы ему пригодиться.
Люк всегда умел заработать себе на жизнь. Его первой задачей было обеспечить ресторан продуктами. Хорошо знакомый с черным рынком, он умудрялся держать ресторан на плаву, но его доходы сократились. Раздобыть немного кокаина он мог и во время оккупации, однако большинство его клиентов покинули Париж, а высокопоставленные немецкие офицеры, которые тоже были не прочь побаловаться наркотиком, имели свои каналы поставки. С Луизой Люк больше не виделся, но его возмущал тот факт, что она, должно быть, зарабатывает кучу денег в своем «Приглашении к путешествию», а с ним не делится. Пока Люк ничего не мог с этим поделать, но он поклялся себе, что однажды заставит Луизу пожалеть о том, что она так обошлась с ним.
Пока же, однако, надо было жить своим умом. Естественно, Люк уже не в первый раз задумывался над тем, какую выгоду он мог бы извлечь из оккупации. Люди вроде Марка Бланшара и Луизы общались с немцами в светских салонах. У Люка был иной круг общения. И молодой Карл Шмид, офицер гестапо, мог оказаться как раз тем человеком, который ему нужен. Два дня спустя Люк отправился к нему в ведомство.
Карл Шмид сидел за своим рабочим столом и размышлял. Ему было двадцать восемь лет, и ему очень везло в жизни.
Взять хотя бы для начала то, что он в Париже – в городе, в котором всегда хотел побывать и даже мечтать не смел о том, чтобы жить здесь.
И его рабочее место просто загляденье. Не его личный кабинет, конечно, это всего лишь скромная комнатка. Но все здание было просторным и находилось на одном из самых красивых проспектов мира.
После Великой войны широкий величественный проспект, который шел от Триумфальной арки к Булонскому лесу, был переименован в честь знаменитого французского военачальника: авеню Фош. Гестапо сделало отличный выбор, когда расположилось в трех зданиях на этой улице. «Я работаю на авеню Фош, – писал Карл домой родителям, – и это очень хороший адрес».
Появление Люка не стало для него полной неожиданностью. Еще во время их первой беседы в кафе Шмиду показалось, что этот угодливый француз имеет все задатки хорошего информатора. Он даже собирался зайти в то кафе еще раз и проверить свои впечатления.
То, что Люк не стал тянуть время, понравилось гестаповцу.
– Я не мог быть откровенным при людях, лейтенант Шмид, – вежливо сказал Люк, – но я знаю Париж лучше многих. Если бы я мог помочь…
– Вы рассчитываете, что вам будут платить? – спросил Шмид.
– Если мои услуги окажутся полезными. Человек должен что-то есть.
Давать деньги вперед Шмид не собирался и счел хорошим признаком то, что француз об этом не просил.
– Я смогу платить вам немного. – Шмид внимательно смотрел на Люка. – Если вы узнаете о какой-либо незаконной деятельности или о планирующихся диверсиях…
– Сам я стараюсь избегать людей, которые могут быть замешаны в такие дела, – осторожно заметил Люк. – Но иногда волей-неволей слышишь всякое. – Он помолчал. – Может, вам еще что-то нужно?
– Вермахт уже конфисковал ряд произведений искусства, о чем скоро станет известно. Но в Париже столько шедевров, и часто они находятся в руках преступников. Особенно это касается живописи. В таких делах я проявляю личную заинтересованность.
– Я понял. – Люк кивнул. – Владельцы должны быть арестованы. После чего можно конфисковать картины. Выгодное дело.
– Я же сказал, что вам будут платить.
– Я наведу справки. – Люк склонил голову. – На это потребуется время.
– Приходите ко мне в начале каждого месяца, – приказал Шмид. – Если что, я знаю, где вас найти.
Время покажет, будет ли от этого ловкого француза какая-то польза, подумал Шмид.
В последующие месяцы Люк все более убеждался, что его личные интересы лежат на стороне немцев.
Верно, почти сразу после его знакомства со Шмидом стало известно, что японцы бомбили Пёрл-Харбор и что в конфликт вмешалась Америка. Стали поговаривать о том, что ход войны изменится. Может, и так, а может, и нет. Но пока всякие перемены были где-то за горизонтом.
К июню 1942 года британцы начали бомбить города Германии. Но это не помешало Гитлеру начать в России новое наступление и продвинуться почти до могучей реки Волги.
И во Франции, особенно в Париже, оккупанты держали власть мертвой хваткой.
В то же время Люк не хотел оказаться в числе врагов Сопротивления. Добьются братья Далу и их приятели успеха или нет, они в любом случае опасны. Умнее всего будет оставаться с ними в хороших отношениях. Кроме того, чем больше он узнает об их делах, тем больше возможностей у него появится, чтобы продать информацию Шмиду. Если он будет осторожен.
– Я был не прав, когда отказался пойти с тобой на Эйфелеву башню, – не раз и не два говорил Люк своему брату Тома. – Скажи ребятам Далу, что, если будет еще какое дело, я с удовольствием пойду с вами.
Это была опасная тропа, нельзя было оступиться ни в одну, ни в другую сторону. Но Люк думал, что справится.
Он пока еще не сумел найти коллекционера для гестаповца. Первым делом он, конечно, подумал о Марке. Однако Марк был из числа его постоянных клиентов, а Люк всегда бережно к ним относился. Кроме того, Марк пользовался уважением у оккупационных властей, и еще Люк сильно сомневался, что пожилой деятель искусств может иметь хоть какое-то отношение к движению Сопротивления.
Тем не менее он сумел стать полезным для гестапо.
Когда Шмид попросил его понаблюдать за французским инженером, которого подозревали в связи с несколькими радистами, Люк выполнил задание, и инженера арестовали. После этого Люку заплатили. Потом он случайно услышал, как парни Далу планируют выкрасть взрывчатку со склада в Булонь-Бийанкуре. Люк выждал, чтобы убедиться, что Тома не будет участвовать в этой вылазке, и тогда передал сведения Шмиду.
Ознакомительная версия.
