Пошли дальше. Вдруг хозяин чихнул. Оферо, из вежливости, немедленно вымолвил:
— Бог помочь! на здоровье.
Хозяин его ошалел от ярости. Если б его назвали псом, или жидовским пейсом, или поросячьим хвостом, то он менее озлился бы, чем от слов Оферо.
— Ханжа проклятая! — закричал он, сыпля искры из глаз от ярости. — Если ты хоть раз помянешь Его, я тебя на трех ведьмах женю.
— Простите великодушно! Это так говорится во всем свете; когда один чихнет, то другой прибавляет, что, мол…
— Молчи, окаянный! Не смей повторять этого слова!.. — Дьявол дрожал, как в лихорадке, и совсем как шальной бросился на Оферо и зажал ему рот. Оферо замолчал, но, пришедши домой, стал думать.
— Отчего хозяин-дьявол боится одного имени Бога? Должно быть, Бог еще могущественнее дьявола. Стало быть, мне следует служить Богу.
Оферо знал, что есть Бог, но кто такой Бог, он не знал. Видя, что дьявол боится Бога, он решился искать Его, чтоб немедленно наняться к Нему в услужение.
Поутру пришел Оферо в людскую, там старуха дала ему поесть. Удивился он тому, что ее рожа стала из черной — серая.
Попробовал он одного блюда, другого… видит — плохо, опять та же история от дьявольской пищи: чем больше ешь, тем голоднее на желудке. Не сказал он ни слова, вышел из пещеры и пошел искать, где Бог живет.
Долго путешествовал Оферо, устал, и чтоб облегчить себя хоть немного, вырвал дуб по дороге, обломал сучья и пошел далее, опираясь на него, как на трость.
Повстречались ему дети, выходившие из школы, и он спросил, не слыхали ли они чего о Боге.
— Еще бы не знать. Это — Господь, всеправедный, всеведущий, всемогущий, вездесущий…
Долго и длинно описывали дети Господа Бога. Подивился Оферо всему, что слышал, и подумал:
— Да, видно ему нет равного на земле, и мне подобает ему служить, а не кому другому!
— А где Бог? — спросил он.
— Везде! — говорят ему дети.
Пошел Оферо, думая, что если везде, то он его сейчас и встретит. Так шел он и пришел к реке. За ней на противоположном берегу стоит какое-то здание с высокой башней и с крестом. Такие же здания он видал и прежде, поэтому не обратил на это внимания. Перешагнул он реку одним шагом и идет далее. Вдруг видит сбоку, поселянин пашет землю.
— Доброго дня! — сказал Оферо.
— Спасибо. Куда идет ваша милость? Не в дом ли Божий к обедне? Я бы тоже пошел, да времени нету…
— А это Божий дом? — спросил Оферо.
— А то что же? Шутите вы… Это монастырь.
Поблагодарил Оферо поселянина за указание и скорее пошел к этому дому, радуясь, что нашел, наконец, где живет Бог. Подошел он к воротам и говорит привратнику:
— Это дом Божий?
— Да. Входите.
— Не можете ли вы оказать мне услугу большую — попросить Бога, чтоб он принял меня к себе в услуженье?
— Просите сами. Господь Бог всех принимает. А к нам идти охотников немного! Рады всякому.
Повел его привратник к настоятелю монастыря, и этот тотчас же принял его в Божьи слуги. Оферо хотел видеть самого Господа, но настоятель сказал ему, что он допускает до себя только самых усердных и верных слуг и что со временем, может быть, и его допустит. Огляделся Оферо. Слуг у Бога было мало, и все народ простой, смирный, бедный.
Настоятель и братия повели Оферо в церковь и причастили его. Он думал, что это завтрак, и испугался тому, какую маленькую порцию ему отпустили, но когда проглотил даваемое, то понял, что пища Господня не такова, как все то, что он перепробовал в свою жизнь. Сразу пропал его голод и уже более не возвращался.
Наутро взглянул он в окно и увидал красивую белолицую женщину, и — странное дело! очень похожа она была на бабушку, которая кормила его с каштана, потом у богача и у дьявола, только, по лицу судя, и сравненья нет.
Позвал его снова настоятель и сказал:
— Все мы здесь служим Богу; всякий по своим силам. Один работает в саду, другой готовит в кухне, третий пишет книги, четвертый образа, пятый поет псалмы. Ты мог бы делать что-нибудь подобное, но для тебя мы нашли более полезное занятие. К нам в монастырь приходит много богомольцев, и так как моста через реку нет, то всякий из них должен переправляться вплавь. Таким образом, некоторые тонут. Ты невероятно силен и велик… шагаешь чрез реку как чрез ручей. Посвяти себя на то, чтоб перетаскивать богомольцев с берега на берег.
Оферо с удовольствием согласился и, взяв свой дуб, который служил ему тростью, сел на берегу поджидать странников.
Долго так служил он Богу и много перетаскал народу в монастырь. Однажды он видит, к той стороне реки подходит маленький мальчик и хочет плыть.
— Эй, погоди, мальчуган! Я тебя перенесу. — Перешагнул Оферо к нему, взял крошку, посадил себе на плечо и хотел снова как всегда шагнуть назад, но малютка весил страшно, словно целая гора, и до такой степени сдавил плечо Оферо, что этот чуть не обеспамятел и воскликнул невольно и бессознательно то, что слыхал другие восклицали при беде или неожиданности.
— Cristo val! Помоги, Христос.
Ребенок, молчавший до тех пор, проговорил: — Да, я Христос, а то, что ты сказал, да будет именем твоим. Зовись отныне Христовалом.
Тяжесть пропала, и вместе с ней исчез и малютка. Оферо или Христовал сразу понял все и сразу стал истинным христианином. Возвращаясь в монастырь, он встретил молодую девушку чудной красоты и, узнав в ней прежнюю старуху-бабушку, не удивился. Христовал понял, что это была его судьба. Долго жил в монастыре этом Христовал, стал святым и по смерти его остались мощи. В севильской же ризнице хранится до сих пор один зуб святого, величиной в вершок. Нет собора и даже простой церкви в Испании, где не было бы большой картины, изображающей гиганта святого Христовала невероятного роста, опирающегося на целый дуб и шагающего чрез реку с младенцем Иисусом на плече.
