Великие Посвященные молились Творцу Всего Сущего, дабы свершил он чудо ради спасения рода человеческого. Каждый, конечно же, на свой манер, по своим канонам, но все просили Всевышнего об одном и том же. А подкреплялось это единодушие совместным омовением в реке Дайсан, если она вдруг не пересыхала, что бывало довольно часто. Но чаще всего омовения совершались в неиссякаемых источниках в пещере под горой, у подножия которой и стоял с незапамятных времен Храм бога Сина — бога Луны.
Трапезы Великих Посвященных тоже были общими.
Много времени они проводили на берегу то озерца Авраама, то озерца Зульхи в долгих беседах, подкармливая одновременно божественных карпов, неповоротливых от ожирения и непомерной величины: карпов здесь почитали священными и неприкосновенными.
Вот, наконец, прибыли Посвященные из Израиля. Точнее — из Галилеи. Глава Сарманского братства, по праву хозяина встретив их, уединился с ними в своих апартаментах. Выслушав, объявил:
— Поведаете Собору Великих Мудрых после двухдневного отдыха. Подготовьтесь доложить коротко и полно.
А на очередной совместной трапезе он сказал собратьям лишь о том, что вернулись посланные в Израиль с доброй вестью.
— Собираемся в пещере Авраама через два дня.
В назначенный день и час Великие Посвященные сошлись в той же пещере, где проходил их Первый Собор. По преданию, в этой глухой пещере родился Авраам. Никто не мог толком объяснить, почему именно здесь прошли роды впоследствии отмеченного Богом, в предание просто верили, не вдаваясь в детали, и пещеру называли Авраамовой. Входили Великие Посвященные в нее поодиночке после наступления темноты, и никто не освещал им путь. Когда же собрались все, у входа осталась сторожить тайну Собора тройка Посвященных, коей было велено никого не подпускать даже близко к пещере.
В самой же пещере, довольно тесной, царил уютный полумрак (горело всего несколько восковых свечей). Родник, выбивающийся из скалы, убаюкивающе шелестит. На каменных сиденьях — ватные полавочники. Толстые, мягкие, как подушки. Можно было даже возлежать на них.
Глава Сарманского братства заговорил первым.
— Великие Мудрые, как я уже известил вас, вернулись посланцы из Израильской Галилеи с хорошей вестью. Предлагаю выслушать их рассказ и посоветоваться, как поступать в дальнейшем.
Поднялись все трое, сидевшие до этого чинно на отдельной деревянной скамейке, сработанной специально по этому случаю, но заговорил один из них. Самый старший по возрасту.
— В Назарете зачала в чреве Мириам, дочь знатных родителей. Из потомственных ессеев, допущенная к мистериям, к тайным трапезам. Отец зачатого — потомок царя Давида. От Авраама до Давида — четырнадцать родов. От Давида до переселения в Вавилон — четырнадцать родов. От переселения в Вавилон до Иосифа — четырнадцать родов. Перечень их я записал, и вы, Великие Посвященные, сможете прочитать о них, поэтому я не стану занимать попусту ваше время. Добавлю одно: мы волей своей повлияли на Мириам, и она посвятила зачатого в назареи. Сделала это как бы по доброй воле, с полной охотой. По нашим расчетам, рождение младенца совпадает по расположению Солнца и звезд на небе именно с тем, какое просчитали вы, Великие Посвященные. Вот и — все.
— Можете покинуть Собор, — разрешил посланцам Глава Сарманского братства, когда же они вышагали из пещеры, попросил собратьев: — Давайте обменяемся мыслями и примем решение.
Привстал Великий Посвященный тайного Маорисского центра ессеев, давая этим понять, что говорить собирается он.
— Собратья, Яхве не оставляет без внимания избранный им народ! По его воле зачат в чреве Мессия. Мы с вами на Первом Соборе говорили, из какого состояния сил образовалась Римская империя: заговор жадной до власти олигархии ради подчинения себе всех грубой силой; подавление науки, искусства, ремесел, а стало быть, всего человеческого разума во имя полновластия правящего меньшинства — вот на чем вскормлено правительство Рима. Оно не признает той истины, на которую правящая сила должна опираться, подтверждая свое право стоять у власти: на высшее начало науки, справедливости и экономии. Хитрые и коварные олигархи, творя беззаконие, прячутся за спинами ими же самими придуманными отцов-конскриптов, которых будто бы выбирают обязательно из плебеев, но на самом деле их назначают, вернее, протаскивают через выборы сами олигархи. А что нужно плебею? Немного богатства и чуть-чуть славы. За это он сделает все ему веленное. Он без зазрения совести отбросит все — честь, справедливость, законы общежития. Если ему скажут поставить во главу угла меч, он его поставит без колебаний! Так вот, подталкиваемые олигархами, плебеи завоевали Италию, после чего объявили войну всему роду человеческому.
Великий Посвященный Маорисского центра Ессеев помолчал немного, размышляя, стоит ли еще говорить о Риме, о котором его собратьям известно не менее, чем ему самому, но вывод его был таков: чем сильнее он обвинит в грехопадении рода человеческого Рим, символ которого — злая волчица, тем убедительней прозвучит славословие израильскому народу, оставшемуся верным, несмотря на все страдания, законам Моисея, законам человеколюбия, законам справедливости, высшей духовной чистоты, идеалам свободы.
Он вновь привстал, давая на сей раз понять, что он продолжит спою речь, но заговорил не сразу, а еще несколько минут раздумывал или выказывал своим братьям, сколь важны его слова, не бросаемые походя, а взвешенные на весах Священного Разума.
— Великие Мудрые, — наконец заговорил, Глава тайного центра Ессеев на берегу Маорисского озера, что в Египте, — мы знаем, что вразумить римлян намеревался Нума, Посвященный из этрусков. Но мы знаем и то, что это было историческим вмешательством Священного Разума, не осилившим, однако, ненасытное честолюбие плебеев, допущенных к власти. К показной для них, марионеток, не реальной. Так вот, мудрый Нума, получивший духовное благословение Творца, принес в Рим книги Сивилл, заключающие в себе часть герметической науки; он создал клан судей, избираемых народом, и наделил их полновластным правом решать все споры на основе Законов; он раздал народу землю; он построил храм Януса, в честь главенства во всем Закона; он подчинил военное право священным герольдам; он попытался создать совершенно иной государственный строй в Риме, который следовал бы тем же началам, что и школы Мемфиса и Дельфов. А что из этого получилось? Римский сенат после Нумы сжигает книги Сивилл, низводит до самого низа жрецов и судей, возвращается к прежней системе господства необузданной силы. Рим делается гидрой многоголовой, поглощающей народы и их богов.
Передохнув чуточку, оратор продолжил со вздохом:
— Со скорбью мы можем сказать: целые народы принимают веру Рима, не видя в его силе зла, оттого и не сопротивляются этому злу. Но только не мой народ. Да, он тоже в зубах у дикой волчицы, но волчица, как ни тужится, не в силах перекусить его. Израиль остается верным законам истины. Даже сейчас, когда царствует в Израиле Ирод, римский лизоблюд. Ирод ненавистен народу, хотя он и воссоздал Храм Соломона в Иерусалиме, сделав его даже более величественным. Ясновидящие предрекают его смерть через три года. Страшную смерть в одиночестве, в муках неизлечимой болезни. Народ мой, стонущий, но не поставленный на колени, мечтает о Мессии, который поднимет их на борьбу с зубастой волчицей. Он молит об этом своего Господа. И вот — свершилось. Яхве вновь простер свою руку над избранным народом! Вот почему я предлагаю, Великие Посвященные, принять единственно мудрое решение: проповедовать Мессии в Израиле, там же принести его в жертву ради искупления грехов человеческих, ради торжества свободы, ради победы над силами зла, воплощением которого сегодня является Рим с его символом дикой волчицы.
Вновь пауза. На сей раз совсем малая. Из боязни, что собратья посчитают его речь оконченной. А он намеревался сказать главное. Сказать с гордостью.
— Великие Мудрые, знак Господа и в том, что определить Мессию мы собрались в пещере Авраама. Да и Эдеса — не Эдеса совсем, а переименованная греками Урфа. Это — Ветхозаветный Ур Халдейский. Здесь Великий Творец под именем Элохвист, что означает Бог, предстал пред очи Авраама и указал путь ему и его потомкам, объявив при этом, что размножившийся народ от корня Авраамова станет избранным народом. Вот я и повторяю свою просьбу, собратья, принять единственно мудрое решение, угодное Высшему Разуму. Мы не вправе не учитывать знак Господа, а значит, и волю Его, поэтому просто обязаны определить место проповедования Мессии в Израиле. И, как я уже говорил, в Иерусалиме принести его в жертву. Возможно даже, в Храме Соломона. Таково мое слово.
Тишина в пещере. Не сказать, чтобы гнетущая, но явно не благодушная, не дружески-мирная. Всех не устраивало предложение Великого Посвященного из Ессеев. Да, он прав, говоря о Риме. Да, он прав, говоря о твердости в вере большей части израильтян. И все же в его предложении есть отступление от того решения, которое приняли они все, в том числе и он сам, на Первом Соборе Великих Посвященных. Но как скажешь собрату об этом, не обидев его? Кто первым осмелится сделать это?
