– Повсюду жестоко свирепствует эпидемия, страдает и военное и гражданское население. Ни днем, ни ночью никто не может быть спокоен за свою жизнь. Выслушайте же мое скромное предложение: чтобы избавиться от эпидемии, необходимо немедленно призвать во дворец потомка ханьского небесного наставника и во внутренних покоях совершить моления и принести жертвы всемогущему небу. Тогда наши мольбы дойдут до Небесного царя, и мы избавимся от эпидемии и спасем народ.
Император Жэнь-цзун согласился с его предложением и тут же приказал мудрецам составить нужный приказ, под которым собственноручно и подписался. Затем он велел послать монахам благовонных свечей из императорских запасов и отправил к ним главного военачальника Хун Синя. Он должен был в качестве личного посла императора явиться в провинцию Цзянси, в уезд Синьчжоу, на гору Лунхушань и пригласить во дворец потомка ханьского небесного наставника – Чжан Тянь-ши.
После этого во дворце были зажжены благовонные курени, и император лично вручил военачальнику Хун Синю указ, написанный на красной бумаге, приказав ему тотчас же собираться в путь. Получив указ, Хун Синь простился с Сыном неба, заучил указ наизусть, сложил в ларец полученные от императора благовонные свечи и сел на кон. Сопровождаемый свитой в несколько десятков человек, он покинул Восточную столицу и отправился к городу Гуйцисянь, в округе Синьчжоу.
Когда они достигли города Синьчжоу, в провинции Цзянси, все чиновники этого города вышли им навстречу. Тотчас был послан гонец на гору Лунхушань к настоятелю и монахам, чтобы предупредить их о прибытии императорского посла.
На следующий день все чиновники города отправились вместе с Хун Синем к подножию горы Лунхушань. Тут они увидели, что с горы спускается огромна толпа монахов с большими хоругвями, знаменами и благовонными свечами в руках. Подъехав к монастырю, Хун Синь сошел с коня. Здесь собрались все монахи – от настоятеля до последнего послушника, – которые провели Хун Синя в главный храм, чтобы совершить пред ним жертвоприношение. Обратившись к настоятелю, Хун Синь просил, где сейчас находится великий учитель, и монах с поклоном отвечал:
– Разрешите довести до вашего сведения, господин военачальник, что нынешний потомок ханьского небесного учителя, именующийся великим учителем Сюй Цзином, обладает возвышенным характером, любит тишину и уединение. Торжественные встречи и проводы его утомляют, поэтому он поселился в хижине на вершине горы Лунхушань и живет там, совершенствуя свою чистоту. Вот почему и нет его с нами в монастыре.
– Но я прибыл с императорским указом, и мне необходимо повидать этого небесного наставника, – говорил Хун Синь.
– Разрешите попросить вас, – отвечали монахи, – положить императорский указ здесь, в приемном зале. Мы, смиренные иноки, не смеем раскрыть и читать этот рескрипт. Еще мы просили бы вас, господин военачальник, пройти в келью игумена и выпить там чаю. А уж после мы все это обсудим.
Хун Синь оставил императорский указ в главном зале и вместе со всеми отправился к игумену. Там он уселся посреди кельи, и прислуживающие монахи налили ему чай. Затем были поданы разные яства и среди них всевозможные плоды земли и воды.
Когда трапеза окончилась, Хун Синь вновь спросил монахов:
– Если небесный наставник поселился на вершине горы, то, быть может, вы пошлете к нему кого-нибудь и попросите спуститься, чтобы мне прочесть ему императорский указ.
– Теперешний небесный наставник хоть и живет в горах, – отвечали монахи, – однако достоинства его необычайны. Он передвигается на тучах и облаках, и поэтому его трудно обнаружить. И частенько случается так, что мы, смиренные монахи, не можем найти его, когда бывает в нем нужда. Как же можно послать за ним?!
– Ну, если так обстоит дело, – отвечал Хун Синь, – то как же я смогу повидать его? Сейчас в столице свирепствует болезнь, и Сын неба послал меня сюда, вручив указ и благовонные свечи, чтобы пригласил небесного наставника совершить моление всем духам праведников на небе об избавлении народа от стихийного бедствия. Что же мне предпринять?
– Сын неба желает спасти народ! – воскликнул настоятель. – Тогда докажите всю искренность своих намерений, питайтесь только постной пищей и вымойтесь. Наденьте простые одежды, и, оставив здесь свою свиту, воскурите присланные благовония, и, захватив императорский указ, пешком отправляйтесь на гору, где, преклонив колени, сообщите великому учителю свою просьбу. Если в сердце вашем нет места притворству, то, возможно, вы и увидите его. Если же вы не проявите всей искренности, то лишь напрасно потеряете время и вряд ли увидите учителя.
– Прибыл сюда из столицы и уже питался постной пищей, как же вы можете говорить о неискренности? Но пусть будет по-вашему. Завтра рано поутру отправлюсь на гору.
Вскоре после этого все разошлись на отдых.
На следующий день, еще до рассвета, монахи поднялись с постели, согрели воду и, приготовив благовонное умывание, пригласили Хун Син помыться. Затем он облачился в новую одежду, на ноги надел туфли, сделанные из конопли, с соломенной подошвой, захватил благовоний, а также императорский указ и спрятал все в желтый мешочек, который прикрепил за спиной. Затем, взяв серебряную курильницу, возжег благовония, отчего все кругом заволокло дымом.
Толпа монахов проводила Хун Син на гору и там указала ему тропинку, по которой он должен был следовать дальше. Расставаясь с Хун Синем, монахи напутствовали его следующими словами:
– Если вы, господин военачальник, решили спасти народ, то не раскаивайтесь. Твердо и решительно ступайте к намеченной вами цели.
Расставшись со своими провожатыми, Хун Синь призвал на помощь милость неба и стал подниматься в гору. Так он шел некоторое время по извилинам горной тропинки; ему приходилось цепляться на крутых склонах за лианы и другие ползучие растения. Пройдя два или три ли и оставив позади несколько горных перевалов, Хун Синь почувствовал, что ноги у него ослабели и он не может больше двигаться. Тогда он подумал про себя: «Я, один из почитаемых при императорском дворе сановников, когда жил в столице, спал на мягкой постели, ел из богатой посуды – и даже тогда уставал. Как же мне не устать теперь, когда я должен идти в этих соломенных туфлях по такой дороге! Для того лишь, чтобы узнать, где находится этот наставник, мен заставляют переносить подобные трудности!»
Сделав еще пятьдесят шагов, он остановился и расправил плечи, чтобы перевести дух, как вдруг из лощины налетел сильный порыв ветра. Раздался громоподобный рев, и из-за соснового леса с шумом выскочил огромный тигр с белым лбом и глазами навыкате. Хун Синь перепугался и с криком «Ай-я!» повалился на землю. Тигр приблизился к Хун Синю, обошел его кругом и с громким рыком умчался в горы. Хун Синь, лежа под деревом, от страха стучал зубами. Сердце его учащенно билось, все тело онемело, а ноги ослабели, как у петуха, побитого в бою противником. Он лежал и беспрерывно стонал, охваченный страхом.
Немного времени спустя Хун Синь поднялся с земли, подобрал курильницу для возжигания благовоний, зажег еще несколько свечей из тех, что послал император, и снова двинулся в путь, решив во что бы то ни стало разыскать учителя. Пройдя еще шагов пятьдесят, он снова принялся вздыхать и сетовать на свою судьбу:
– Император послал меня сюда с поручением и заставил пережить такие ужасы…
Не успел он произнести этих слов, как опять поднялся сильный ветер, принесший с собой отвратительный запах. Хун Синь стал оглядываться и вдруг услышал шипение: из зарослей бамбука выползла громадная змея с белыми пятнами, в обхват не меньше бадьи.
Тут Хун Синь снова пришел в ужас. Он отбросил в сторону курильницу для возжигания благовоний и закричал:
– Ну теперь я погиб! – и, попятившись назад, свалился у выступа скалы.
Змея быстро подползла к нему и, свернувшись кольцами, уставилась на Хун Синя глазами, сверкавшими желтым светом. Широко раскрыв свой огромный рот и высунув зык, она обдавала его ядовитым дыханием.
