Ни одного из таких доказательств, нужных в любом обычном процессе об убийстве, нет в деле о 3 млн., убитых в шести «лагерях уничтожения». Нет в частности:
ни одного документа о плане истребления евреев или о строительстве газовых камер; массовых захоронений жертв холокоста; врачебного свидетельства о вскрытии хотя бы одного узника, убитого газом; экспертизы орудия убийства. Хотя она требуется в любом преступлении с револьвером, на процессах, где речь шла об убийстве шести миллионов, ее сочли излишней. списков, по крайней мере подлинных, с фамилиями убитых. «Центр современной еврейской документации» в Париже подал лишь фиктивные списки. В них под именем Симоны Жакоб, родившейся 13 июля 1927 года [101], фигурировала Симона Вейль, президент Европейского парламента, которая по сей день (весна 1993 г.) жива и здорова.
На чем же, собственно говоря, основано обвинение, будто немцы уничтожил" газом, как вредителей, миллионы евреев, свершив таким образом страшнейшее злодеяние в мировой истории? Обвинители приводят свои «доказательства»:
цитаты из Гитлера и других нацистских бонз, которые угрожали евреям уничтожением, протокол от 20 января 1942 г. конференции в Ваннзее; записки Герштейна; признание Рудольфа Гёсса, коменданта Освенцима, предъявленное в Нюрнберге. На нем стоит весь холокост; другие обличительные материалы Нюрнбергского процесса; приговоры германских судов в лагерных процессах, основанные на показаниях свидетелей и в отдельных случаях – на признаниях обвиняемых; рассказы бесчисленных очевидцев.
Не будучи доказательством в юридическом плане, весьма большое впечатление в качестве улики производит демографическая статистика. «Куда, простите, делись 3 млн. евреев, живших до войны в Польше, если они не сгинули в газовых камерах? Они что, спрятались в Китае?» с издевкой вопрошает проф. Рауль Гильберг [102].
Поговорим серьезно об этих «доказательствах».
На первом «доказательстве» – высказываниях нацистских руководителей – мы остановимся лишь вкратце, поскольку угроза убить не есть еще доказательство в пользу действительно потом свершенного убийства, и кроме того данный вопрос столь убедительно разобран Батцом [103] и Штеглихом [104], что нам достаточно изложить их важнейшие аргументы.
В последней главе второй части «Майн кампфа» Гитлер писал [105]:
«Если бы в начале или в ходе войны 12 или 15 тысяч этих евреев, растлителей народа так пострадали от ядовитого газа, как пострадали на фронте сотни тысяч наших лучших немецких тружеников разных сословий и профессий, то военные жертвы не были бы напрасными».
Действительно, страшная угроза! Однако логика цитаты и число ликвидируемых в 12-15 тысяч человек показывает, что Гитлер в данном случае говорит не о желательном истреблении евреев в целом, а только о ликвидации марксистских (в основном, действительно, евреев) вожаков, которые, по его мнению, были виновны в поражении Германии во Второй мировой войне («легенда об ударе в спину»).
Почти во всех книгах по истории имеется ссылка на речь Гитлера от 30 января 1939 года, в которой диктатор заявил [106]:
«Если международным еврейским финансистам в Европе и за ее пределами удалось бы еще раз ввергнуть народы в мировую войну, то результатом был бы не захват большевиками планеты и, следовательно, победа еврейства, а уничтожение еврейской расы в Европе».
Это, несомненно, явная угроза уничтожения, и ее Гитлер неоднократно повторял в ходе войны. Однако следует помнить, что воинственные речи были присущи нацистскому движению с момента его становления в борьбе с крайне левыми противниками в ходе схваток в залах и на улице, и потому слова « разрушить», «истребить» и «уничтожить» никогда не сходили с уст у национал-социалистов. Соответствующих высказываний много было и у союзников: так, в день объявления войны Черчилль заявил, что ее цель – «уничтожение Германии». Никому и в голову не пришло обвинить Черчилля в планах физического истребления немецкого народа. Во время войны подобные заявления были повсеместным явлением.
Неопровержимым доказательством уничтожения евреев выглядит завещание Гитлера от 2 апреля 1945 года, где сказано: «В мире, морально все сильнее отравляемом еврейским ядом, должен наконец одержать верх нечувствительный к этому яду народ. В этом смысл надо вечно быть благодарным национал-социализму за то, что он искоренил евреев Германии и в Центральной Европе» (цитируется по книге Когона-Лангбайна-Рюккерля, с. 297. Я исхожу из предположения, что завещание не является подделкой, хотя этим вопросом не занимался).
В современном языке «искоренить» означает «физически уничтожить, убить», но прежде это слово имело также смысл «вытеснить». Гитлер, например, в первой главе «Майн кампф» (1933, С. 13 – 14) пишет, что немцам в монархии Габсбургов угрожало «медленно искоренение», не имея в виду, конечно, будто император Франц-Йозеф намеревался отправить в газовые камеры 10 млн. немцев, а лишь опасность вытеснения немце славянами. Хвастаясь в завещании, что он искоренил евреев из (а не в) Германии Центральной Европы, Гитлер подразумевал изгнание большинства в Россию. Правда, это «искоренение» (т.е. вытеснение) удалось ему лишь отчасти, ибо в конце Третьего рейха одном Берлине относительно свободно жили еще тысячи евреев.
Используя эту цитату Гитлера в качестве доказательства холокоста, экстерминисты впадают в совершенно неразрешимое противоречие. Когда их спрашивают, отчего нет ни одного документа по газовым камерам и нет массовых захоронений жертв холокоста, они отвечают, что нацисты хотели сохранить геноцид в тайне и потому с одной стороны отдавали приказы об убийствах устно, а с другой – ликвидировали все трупы уничтоженных газом, если следовать этой логике, тс Гитлер неосторожно раструбил всему миру о планах геноцида!
В пропагандистской литературе чрезвычайно часто цитируются и отрывки и; двух кровожадных речей Гиммлера, произнесенных или якобы произнесенных 4 и 6 октября 1943 года в Познани. В первой речи рейхсфюрер, мол, заявил следующее [107]:
«Я хочу со всей откровенностью здесь поведать вам о довольно трудном вопросе Мы должны быть совершенно откровенны меж собой, но никогда не говорить об этом в открытую... В данном случае я имею в виду эвакуацию евреев, истребление еврейского народа. О таких вещах говорят легковесно. „Ясно, что еврейский народ – заявляет каждый партайгеноссе, – уничтожается; мы занимаемся изоляцией истреблением евреев, как значится в нашей программе“. Возьмем 80 миллионов бравых немцев – у каждого есть свой приличный еврей. Этот еврей – отличный человек, хотя остальные, понятно, свиньи... У нас есть моральное право, обязанность по отношению к нашему народу, уничтожить народ, который хотел нас погубить .»
Через два дня Гиммлер якобы сказал рейхсляйтерам и гауляйтерам [108]:
«Прошу вас хорошо лишь выслушать сказанное в этом кругу и никогда об этом не говорить. К нам поступил вопрос: „Что делать с женщинами и детьми?“ И в этом деле я решил найти абсолютно четкое решение. Я не считаю, конечно, справедливым истреблять одних мужчин, – скажем, убивать их или приказывать убивать – и взращивать из детей мстителей нашим сыновьям и внукам. Надо принять трудное решение – смести этот народ с лица земли... Вам теперь ясно – запомните это. Возможно, позднее мы к этому вернемся, если немецкий народ что-нибудь скажет на сей счет еще раз. Лучше полагаю будет, чтобы мы – все сообща – понесли за наш народ, взяли бы на себя ответственность (ответственность за дело, не а идею) и потом унесли бы эту тайну в могилу».
Подлинника этих речей нет; Гиммлер обычно говорил по заметкам. Текст этой и других речей рейхсфюрер, наверное, записал потом (для кого? для потомства, дабы оно могло заполучить хоть какое-то доказательство истребления евреев?). От первой речи якобы сохранилась граммофонная запись отвратительного качества, которая хранится в архиве радио во Франкфурте на Майне. Валенди считает ее «примитивной фальшивкой как по звучанию, так и по содержанию» [ 109]. Штеглих [ 110] и Валенди [111] основательно проанализировали текст обеих речей, обнаружив большое количество неувязок и нелепостей, что заставляет сделать вывод не только о фальсификации, но и о манипуляции с текстом. Технически у фальсификаторов, вероятно, не было особых проблем, поскольку тексты были отпечатаны на машинке. По мнению Ирвинга, критические, т.е. относящиеся к холокосту, отрывки явно были вставлены позже, судя по расположению строк, которые не совпадают меж собой на соответствующих страницах [112]. Укажем на наиболее грубые смысловые противоречия:
В первой речи Гиммлер приравнивает «эвакуацию» евреев к «истреблению». Так как смысл этих слов совершенно разный, то возникает подозрение, что фальсификатор, очевидно, добавил «доказательство» «тайного языка», якобы применяемого нацистами. в партийной программе нацистов, с которой был, разумеется, знаком каждый из присутствовавших эсэсовских руководителей, на самом деле нет ни слова об истреблении евреев. в обоих выступлениях, особенно во втором, Гиммлер подчеркивает необходимость сохранения абсолютной тайны в деле убийства евреев, но сам не соблюдает предупреждение и вместо того, чтобы «унести с собой тайну в могилу», разбалтывает о ней людям, не имеющим никакого отношения к антиеврейской политике. Мало того, речь записывается на пленку (тогда не было мини-диктофонов, которые можно спрятать в кармане) и по его приказу даже делается пластинка! Последний аргумент и заставляет нас усомниться в подлинности обоих выступлений, в которых, кстати, ни слова нет о газовых камерах Освенцима.
