Ознакомительная версия.
Что же представляет собой появление человека в бытии?
На самом деле это есть постепенное обнаружение им себя.
Сначала в нем начинают действовать программы низшего сознания, автоматически согласующие его организм с окружающей средой в их взаимодействии, как у любого существа, появляющегося на свет.
Само рождение любого существа в бытии означает возникновение в нем сознания в форме ощущения собственного присутствия без выделения его каналов в виде органов чувств.
Есть только ощущение присутствия – как у амёбы, то есть ощущение попадания в текущее время, в котором могут приступить к работе программы в соответствии с кодом генома, который к природе имеет отношение только как упорядоченная совокупность молекул.
Постепенно и последовательно начинают действовать и другие программы, вследствие чего существо приобретает больше жизни, разворачиваясь в собственном текущем времени в сторону действия закодированных в его геноме программ, коим соответствует набор и качество органов чувств.
Стабилизация их работы является той границей, с которой существо может попытаться, если у него имеются соответствующие программы, осознать себя, то есть преодолеть в этих попытках порог единственно ощущений ради получения представления о себе самом во времени.
Программы низшего сознания, в основном поддерживающие жизнедеятельность организма (программы ощущений), включаются с самого начала существования отдельного существа по необходимости автоматически, точнее, под контролем единого сознания, связанного со своей стороны со всеми живыми существа, являющимися частью его голограммы в основе.
Программы высшего сознания (самосознания), если они имеются, включаются в действие постепенно только при взаимодействии этого существа с иными существами с уже действующим самосознанием, то есть не срабатывают автоматически, поскольку не являются «жесткими».
Такие существа обладают способностью ставить себе цели и достигать их, планируя и корректируя (понимая) свои действия по достижению цели.
Иначе говоря, они представляют себя в очередном «развороте» в собственном времени, то есть они способны формировать не только собственное время в ощущениях, но и переводить собственное время в направлении разрыва с полным совпадением со средой обитания ради приобщения к «пространству над средой» – сфер понятийного, часто отвлеченного общения, в котором сначала развивающемуся существу указывают на объект и показывают, как с ним обращаться. То же делают и родители высших животных (обучение), но не более того. Если этим ограничиться, то существо, даже имея программы самосознания, не сумеет задействовать их.
Поэтому спусковым крючком включения этих программ является соотнесение действий ребенка с действиями взрослых, которые знаками, примером, звуками объясняют новому существу, начинающему жизнь с «чистого листа», как «заполнять этот лист» не бездумно – по образцам, а в соответствии с собственными соображениями, пусть часто ошибочными относительно всего являющегося с позиции приспособления этого являющегося для себя не только в известных формах, но и пытаться постоянно менять как форму вещей, так и форму общения для изменения себя так, как хочется, по возможности.
Тем самым происходит координация собственного поведения и поставленных целей с собственными возможностями и возможностями окружающих людей в данной среде обитания.
Полноценное включение программ самосознания означает возникновение у человека способности ставить себя в определенные им же ситуации, и умение тем или иным способом выходить из них, выражая себя перед другими и самим собой, то есть, получая впечатления от своей активности не только с позиции пользы. Подобное расширение означает осознание живым существом себя во времени, или понимание себя в качестве самодеятельного субъекта.
Появление такой способности есть достижение единым сознанием в живых существах наивысшей точки, в которой проявляется в самом полном виде знак единого сознания – стремлении создавать новое, выражая себя в ходе этого процесса.
Из истории развития человеческого сообщества (цивилизации) мы знаем, что все попытки претворить в жизнь теории гармонизации человеческого общежития на тех или иных принципах – от государства Платона до коммунистического общества Маркса или справедливого анархического самоуправления Кропоткина – неизменно завершались крахом.
Подобно игрушке-неваляшке общество неизменно возвращалось после всех восстаний, переворотов и революций к известным формам государственного управления, основной функцией которого является удержание существующего строя с помощью органов насилия и разных форм обмана населения – от религиозных догм до прямых фальсификаций.
Как бы то ни было, но сообщество в форме государства не впадает в хаос, не разваливается, несмотря на его несправедливое устройство, при котором государством правят, как правило, не лучшие, а худшие – лицемерные, бессовестные, наглые, хитрые, и вместе с тем – энергичные, коммуникативные индивидуумы с холодным, хищным умом, заботящиеся прежде всего о себе и собственном «клане».
Объяснить это неизменное возвращение государственных или полугосударственных образований после любых катаклизмов, по сути, в прежнее состояние не удается ни одной теории общественного развития.
Констатируется лишь факт удержания и развития любого сообщества только в условиях несправедливого (противоречивого) общественного устройства – с нищими и богатыми, униженными и благородными, бедствующими и процветающими, вялыми и энергичными, умными и глупыми, и прочими совершенно разными по своим свойствам людьми, в «вечной» борьбе одних за сохранение захваченных земных благ, других – за отъём этих благ в свою пользу.
Правящая верхушка любого государства в условиях конкуренции различных государств вынуждена под угрозой завоевания или поглощения укреплять устои, совершенствовать структуры государства, выдвигать те или иные идеи, для сплочения населения, что нельзя не отнести к факторам развития общества.
При этом теории общественного развития полагают необходимость более или менее плавного усовершенствования государственных структур, причем некоторые из них полагают, что этот процесс завершится отменой государства, другие – неким идеальным государством.
На неизменный антагонизм людей в обществе в свое время обратил внимание Кант, указав, что идиллическое существование без борьбы означает полный застой и остановку в развитии общества: «Средство, которым природа пользуется для того, чтобы осуществить развитие всех задатков людей, – это антагонизм их в обществе, поскольку он в конце концов становится причиной из законосообразного порядка… Без этих самих по себе непривлекательный свойств необщительности, порождающих сопротивление, на которое каждый неизбежно должен натолкнуться в своих корыстолюбивых притязаниях, все таланты в условиях жизни аркадских пастухов, то есть в условиях полного единодушия, умеренности и взаимной любви навсегда остались бы скрытыми в зародыше; люди, столь же кроткие, как овцы, которых они пасут, вряд ли сделали свое существование более достойным, чем существование домашних животных…» [7, с. 5].
Вместе с тем Кант обратил внимание на то, что время является объективным только для человеческого сознания, а само по себе не существует, то есть Кант считал время отсутствующим вне субъекта, но признавал его условием представления о предметах: «Время есть лишь субъективное условие нашего (человеческого) созерцания, (которое всегда имеет чувственный характер, т. е. поскольку мы подвергаемся воздействию предметов) и само по себе, вне субъекта, есть ничто. Тем не менее, в отношении всех явлений, стало быть, и в отношении всех вещей, которые могут встретиться нам в опыте, оно необходимым образом объективно. Мы не можем сказать, что все вещи находятся во времени, потому что в понятии вещи вообще мы отвлекаемся от всех видов созерцания вещи, между тем как созерцание есть то именно условие, при котором время входит в представление о предметах. Но если это условие присоединено к понятию вещи и если мы скажем, что все вещи как явления (как предметы чувственного созерцания) находятся во времени, то это основоположение обладает объективной истинностью и априорной всеобщностью» [8, с. 139-142].
Правда, Канту не удалось объяснить оба этих феномена, точнее, определить их основание.
Что касается современной науки, то она или «обходит» эти непонятные и необъяснимые для нее факторы, или спекулирует на удобных для нее общих понятиях, трактуемых односторонне, или искусственно ограничивает себя областями естествознания и технологий, проявляя полную беспомощность в фундаментальных вопросах мировоззрения и общественного развития.
Ознакомительная версия.
