Ознакомительная версия.
Возвратившись в город после всех печальных дел, князь Мал потерял покой, забыл об отдыхе и сне. Он разослал во все концы княжества и за его рубежи сеунчей, он повелел всем кузнецам ковать оружие, заготавливать всякий иной припас для войны с дружиной Ольги. Он собрал горожан на вече и объявил им:
— Древляне, стар и мал, слушайте, слушайте! Отныне, пока мы живы и свободны, зажжем огонь войны против коварных киян, против рабства под Ольгой! Теперь же говорю всем плотникам, всем лесным людям: вооружитесь топорами. Вам рубить лес и укреплять стены! Слышите?!
— Слышим, князь — батюшка, — отвечали лесорубы и плотники.
— Теперь же мой наказ рудознатцам и ковалям. Денно и нощно добывайте руду железную, варите железо на мечи, на копья, наконечники стрел. Нет вам отдыха, пока каждый воин не будет держать в руках меч, копье и каленые стрелы.
Гудела городская площадь. Каждое слово князя Мала встречало одобрение. Но были и недовольные. Князь Мал ничего не наказал делать древлянским вдовам, матерям и сестрам павших. Таких было больше половины из всех, кто заполнял площадь. Они же потребовали:
— Князь — батюшка, дай нам волю носить каменные снаряды на стены, добывать и варить смолу, брашно запасать, колоды готовить.
Князь Мал встретил это требование с благодарностью, сказал:
— Отныне все вы воины именем павших. И воля вам от меня на все, что во благо Искоростеня и всей Древлянской земли.
Лесной народ деятелен, к покою, к лени не способен. И лишь только князь Мал сказал последнее слово, как древляне, и городские и сельские, взялись за дела. Сотни их ушли в леса, дабы нарубить там вековых деревьев, кольев, жердей и все доставить в город по санному пути или спустить в половодье по реке Уше. Тысячи женщин взялись собирать камни на полях, по оврагам, добывали их в каменоломнях, носили на стены, укладывали под руками воинов, коим суждено будет встать на защиту города.
Князь Мал был предусмотрителен. Он знал, что ежели княгиня Ольга придет под Искоростень, то будет стоять, пока не одолеет крепость. Но знал князь и другое: воины Ольги не умели брать крепостей, не по зубам они киянам. Однако на долгую осаду Ольга способна. И князь готовился к тому, чтобы высидеть в долгой осаде. Он попросил своих селян о том, чтобы они дали горожанам как можно больше брашно, привезли ко времени все, чем могли поделиться. Князь не пожалел своей казны и многим селянам заплатил за все, что они доставили в город. Скоро же отозвались и лесные люди. Они повезли в город все, что давали лесные угодья, озера и реки. Орехи и мед, лосиное и кабанье мясо, вяленое и копченое, рыба вяленая, сушеные грибы и ягоды — ничего не пожалели древляне своему князю, потому как чтили его не меньше, чем своего кумира Коляду, бога торжеств и мира.
К зиме Искоростень изготовился к обороне, готов был встретить врага. Дружина к этому времени насчитывала больше двух тысяч воинов, еще не очень умелых, но настроенных защищать отчий дом не щадя живота. И были древляне уверены, что не зря трудились день и ночь, укрепляя свой стольный град. Успели они обнести город еще одним рядом частокола и ров выкопали, коего прежде не имели. Еще выше подняли старую крепостную стену. У всех городских ворот устроили ловушки. Ежели враг проломит первые ворота, то до вторых не доберется, рухнет в ямищу, прикрытую плахами. И откроется под ногами врагов пропасть, на дне коей колья острые поставлены.
В самый разгар оборонительных работ из Киева пришел лазутчик Лученя, торговый человек, в меру хитрый и изворотливый. В Киеве он торговал с лотка да из заплечной сумы узорочьем и паволоками. И потому со своим товаром многажды побывал на теремном дворе. Там он и услышал то, что заставило его поспешить в Искоростень.
Лученю привели в княжеский терем. Князь Мал принял его лично и разговор вели с глазу на глаз.
— Ну что ты, любезный Лученя, увидел — услышал в стольном граде? Выкладывай.
— Ведомо мне стало, князь — батюшка, что воевода Свенельд умчал с большой дружиной в землю Муромы, а оттуда пойдет в земли чуди и вятичей. Те народы, как и мы, порешили отколоться от Киева.
— Ишь ты! Нам сие любо. Но какая причина?
— Да что и у нас. Дань непомерную требует Киев, а варяги Свенельда грабят и жен насилуют.
— А что великая княгиня? — спросил князь Мал.
— Велела Свенельду идти по землям тех народов с огнем и мечом.
— Ох, порухи себе ищет княгиня. Ну а еще что у тебя, Лученя?
— Так самое важное, князь — батюшка. — Лученя хитро прищурил карие зоркие глаза. — Как узнали печенеги, что Свенельд и другие воеводы покинули Киев, пошли ордою от моря Козарского. И скоро под стольным градом возникнут. Сказывают, саранчой летят новые племена печенегов из‑за Итиля.
— Откуда сия весть? — спросил князь.
— От козарских купцов. Они не лгут.
Князь Мал задумался. Ежели примкнуть к печенегам, то вместе с ними можно и Ольгу достать в стольном граде. Лученя понял, о чем задумался князь, смотрел на него выжидающе. Очень хотелось ему, чтобы князь сошелся с печенегами. Однако князь Мал погасил вспыхнувшее желание объединиться с печенегами, были у него к тому причины. Потому сказал Лучене:
— Ежели у тебя все, иди медов выпей в трапезной моим именем. А за радение спасибо.
Лученя ушел, а князь Мал долго ходил по приемному покою и примерялся к тому, что поведал лазутчик. Все-таки было заманчиво примкнуть к печенежской орде, да и посчитаться с Ольгой за пять тысяч убитых воинов и за послов, погибших в муках на великокняжеском дворе. Знал он, что печенеги примут его в орду, с какой бы малой дружиной он ни пришел. Печенеги никогда не отказывали в помощи бунтующим против великих князей племенным вождям. А князь Мал как раз и был таким вождем. Ох, как было заманчиво посчитаться с Ольгой, потому как и он, и тысячи подданных ему древлян обладали правом кровной мести.
Однако ни коварство, ни хитрость никогда не довлели над разумом добродушного князя Мала. И потому он отказался идти на союз с печенегами против своих же братьев — славян. Он даже не стал советоваться со старейшинами Древлянской земли, дабы не попасть под их волю. Он утаил от всех, с кем мог бы посоветоваться, все то, что принес ему лазутчик Лученя из Киева. И пройдет совсем немного времени, как князь Мал пожалеет о том, что проявил мягкосердие к великой княгине. Она же продолжала лелеять мысль о том, чтобы пройтись по Древлянской земле с метлой.
Глава десятая
ПЕРЕБИРАЯ ЖЕМЧУГ
Прошла зима. Свенельд усмирил бунтующих мурому, чудь и вятичей. И сделал сие без потерь своих воинов и не злочинствуя на тех землях. Сами народы поняли тщетность своих устремлений обрести от великой державы независимость и выдали зачинщиков бунтов. С тем и зажили мирно. Свенельд пригнал в Киев человек тридцать главных бунтарей, да вскоре же они были проданы в рабство византийским купцам.
С наступлением весны печенеги из‑за Волги не двинулись в пределы Руси, а ушли на юг, в предгорья Кавказа, и там увязли в борьбе с горными племенами. На Руси все жили мирно и тихо.
Минуло полгода со дня гибели великого князя Игоря. Боль утраты у княгини Ольги уже притупилась, а с нею угасла и жажда мщения. Все это время княгиня занималась воспитанием сына, вела державные дела, принимала иноземных послов. И еще жила воспоминаниями, в коих находила большое утешение. Отраднее всего у нее было на душе, когда она вспоминала раннюю пору девичества. Стоило ей остаться в покое, где были собраны дареные диковины и рукописные книги, как она погружалась в свой волшебный мир. Ее не интересовали дары князю Олегу из золота и серебра, византийские сабли из лучшей в мире дамасской стали. Ей не хотелось заглянуть в список «Кириллицы», «Апостола», «Псалтири» или «Окотих», испол ненных Кириллом и Мефодием в годы пребывания в Моравии. Княгиня Ольга лишь однажды подержала в руках христианские книги, но с пренебрежением уложила в шкаф с глаз подальше. Волшебный мир воспоминаний ей был желаннее.
Ликовал травень — май. Склоны холмов по берегам Днепра походили на многоцветные ковры. Всюду цветы, цветы. В цветах утопал теремной двор. На взлете весны юной княгине Ольге исполнилось шестнадцать лет. И в этот день ранним утром первым поздравил Ольгу с днем рождения князь Игорь. Все шесть лет, кои считались они мужем и женой, Игорь помнил сей день и делал так, чтобы он запомнился Ольге на весь год. Наступивший день рождения, по мнению Игоря, был особым. Да так оно и было. Наконец‑то они сольются в единое на супружеском ложе, как тому должно быть.
В этот день в княжеских палатах был устроен пир. Гости собрались со всей земли. Приехала новгородская родня по матушке. И сама она с отцом — княгиня и князь изборские — приплыли по первой воде на новой ладье. Матушка с батюшкой подарили дочери шубу из горностая, новгородцы же подарили соболью. Еще платье из камки царьградской с отделкой лапами. Тетушка, мать Павлы, подарила Ольге шелковый хитон византийский, украшенный жемчугами, с поясом, шитым золотой нитью. Богатые подарки преподнес Ольге ее дядя, князь Олег. Он еще год назад наказал торговым гостям из Царьграда привезти платье далматик и мантию. Еще тунику, модную в ту пору. От ярких расцветок у Ольги рябило в глазах. Шелка, то ало — красные, то зелено — желтые, то голубые и лазоревые, переливались, играли золотом шитья, причудливой вышивкой диковинных цветов и птиц. Среди даров были и богатые головные уборы и украшения, отделанные драгоценными каменьями. Дары украшали праздник, украшали княжну. В ее золотистые волосы были вплетены жемчужные нити с диамантами и искусно сделанными цветами. На ней было алое шелковое платье с широким золотым поясом, на ногах красовались сафьяновые сапожки, сделанные мастерами из Корсуни.
Ознакомительная версия.
