Чэн Мэйсинь не возымели успеха, и, поговорив ещё немного о делах домашних, она в гневе вернулась к себе.
Труппа Шан Сижуя «Шуйюнь» под конец года дала большое заключительное представление, настолько любопытное, занимательное и оригинальное, и проявила себя столь хорошо, что весь Бэйпин смаковал его ещё полмесяца. Чэн Фэнтай не интересовался театром, даже несмотря на дружбу с Шан Сижуем, он и не подумал раздобыть билет. Фань Лянь, напротив, непременно захотел пойти, а, вернувшись после представления, ещё несколько ночей не мог спать от волнения и всё ходил перед Чэн Фэнтаем взад-вперёд, изображая увиденное и описывая, как очарователен был Шан Сижуй в другом амплуа, как хорошо он сыграл молодого героя, ушэна [53], и насколько правдоподобно было всё сыграно. Чэн Фэнтай как будто и не слышал его, в оцепенении покуривая сигарету, и Фань Лянь принялся ругать его, говоря, что он словно играет на цине перед быком, такой у него пошлый, далёкий от искусства зять.
Затем в первом месяце нового года в Бэйпин по служебным делам приехал министр финансов Цзинь и устроил представление в торговой палате. Министр Цзинь лично пригласил Шан Сижуя выступить с заключительным номером. Шан Сижуй уже распустил свою труппу пораньше на праздники, и кто-то из актёров вернулся в родные места, чтобы встретить Новый год с семьёй, другие уехали к своим любовницам, остались лишь несколько детей да актёров, выступавших в амплуа ушэн. Никто из них не годился для заключительного представления, даже игравший на хуцине дядюшка Ли сказался больным. Шан Сижую ничего не оставалось, кроме как, прихватив пару свертков с краской для лица, явиться самому, прихватив Сяо Лай.
Само собой, в этот день в торговой палате собрались все богатые и знатные дельцы Бэйпина, и атмосфера царила чрезвычайно оживлённая. Чтобы развить своё дело до определённых масштабов, требовалось немало времени, и все богачи, присутствующие здесь, уже достигли преклонных лет. Самыми молодыми были Чэн Фэнтай, быстро разбогатевший за счёт семейного состояния жены, да Фань Лянь, унаследовавший дело предков. Они совсем не походили на старых дельцов, да и вели себя несерьёзно: только и знали, что перешёптываться о фильме, который они посмотрели прошлой ночью, и обсуждали закуски да выпивку, словно явились на храмовую ярмарку, устроенную по случаю новогодних праздников.
Министр Цзинь больше всего любил помогать молодёжи, к тому же отцы Чэн Фэнтая и Фань Ляня были его старыми друзьями. Когда Чэн Фэнтай и Фань Лянь завидели его, волей-неволей им пришлось величать его дядюшкой, отчего казалось, что они больше других приближены к нему. Хромая на одну ногу, министр Цзинь чуть ли не полдня обменивался приветствиями с гостями, и, когда боль в ноге стала уже нестерпимой, он, потянув за собой Чэн Фэнтая и Фань Ляня, наконец сел сам и усадил их по обеим сторонам от себя, обсуждая с ними торговые и домашние дела. Огромная честь, которой не удостоился даже председатель Торговой палаты. Однако Чэн Фэнтай и Фань Лянь совершенно не воспринимали подобную милость всерьёз, сочтя её весьма раздражающей. Чэн Фэнтай смеялся притворно, а Фань Лянь – невпопад, и оба вели себя ужасно безответственно.
Министр Цзинь знал, что Фань Лянь уехал на юг, спасаясь от войны, и заговорил с ним об этом:
– Хорошо бы тебе вернуться в крепость семьи Фань, чтобы охранять её. Во-первых, без присмотра хозяина работники перестают следить за домом да ещё начинают утаивать прибыль. Во-вторых, сейчас враг только и ждёт, чтобы напасть, и, если наши ребята, будучи неосмотрительными, отдадут земли японским грабителям, разве не стыдно вам будет перед страной и предками?
В год, когда японские войска вторглись в Китайскую Республику, регулярная армия, не сделав и выстрела, бежала так, что аж пятки сверкали, придерживая портки. А сегодня этот чиновник ещё имеет совесть заявлять, что не державший и вершка железа в руках простой народ должен сам оборонять свой домашний очаг, сопротивляясь вооружённым до зубов японцам. Фань Лянь мрачно усмехнулся про себя, подумав: «Если я лишусь крепости семьи Фань, разгневаются на меня не только предки – первой взбучку задаст старшая сестрица. А вот то, что вы теряете страну, это и правда измена родине и непочитание отцов, весь народ презирает вас, такое преступление в самом деле заслуживает десяти тысяч смертей!» Однако внешне он ничем себя не выдал, все эти едкие, безжалостные слова он приберёг для личной беседы с Чэн Фэнтаем, сейчас же со смехом сказал:
– Министр Цзинь всё говорит верно! Если не защитить семью, то как спасти родину? Вот как только в следующем году выдам младшую сестру замуж, так сразу вернусь домой со спокойной душой.
Чэн Фэнтай, слушая его речи, посмеивался, понимая, что Фань Лянь лжёт. Где видана хоть тень свадьбы Фань Цзиньлин? Ждать её стоит в месяц Обезьяны, что выпадет на год Лошади. Так что же, если Цзиньлин так и не выйдет замуж до конца жизни, он никогда не вернётся домой?
Непонятно, раскрыл ли министр Цзинь ложь Фань Ляня, он с весьма довольным видом кивнул и, полюбовавшись немного представлением, снова повернулся к Чэн Фэнтаю, чтобы поболтать:
– Помнится мне, что братец, твой покойный батюшка, некогда больше всех выступал за «спасение страны путём развития промышленности». Отчего же сейчас ты, племянничек, лишь закупаешь чужой товар да перепродаёшь втридорога? Следуй ты желаниям отца, какая фабрика была бы тебе не по силам? Если это случилось бы, ты за день получал бы пуд золота, не говоря уж о том, что не пришлось бы тебе иметь дело с бандитами с большой дороги, тогда бы мы, старики, и успокоились.
Отец Чэн Фэнтая как раз и претерпел горести в жизни из-за производства своего товара, фабрика его превратилась в груду бесполезного металла, не принося никакой прибыли, и это привело к разорению всей семьи и горькой смерти родителей. Чэн Фэнтай хорошенько это запомнил и ни за что не собирался наступать на те же грабли, к тому же сейчас в стране царят беспорядки, поговаривают о скорой войне, а он не успел ещё распродать товар из своих лавок. Если война и в самом деле грянет, кто будет лить слёзы по его складам? Фабрику тем более нельзя перевезти на другое место или распродать, одна бомба – и всё его состояние разлетится в мелкие клочья. Да и когда его семья переносила все эти бедствия, что-то не было видно ни одного из старшего поколения, кто протянул бы им руку помощи, так с какой стати сейчас они кичатся своим возрастом?
Фань Лянь, навострив уши, тихо внимал речам министра Цзиня, и
