Едва успели сани с княгиней рвануть с места, как Любомиру с уцелевшим гридем пришлось биться с нападавшими всадниками. Сила была на стороне нападавших, ведь Любомир отдал щит Ольге, а вот правда — на его, потому врагам несдобровать — это русич знал точно.
Несколько мгновений он ждал. Не было ни страха, ни злости. Он просто знал, что должен убить вот этих четверых, иначе они убьют Ольгу и ее сына. С временем что-то случилось, оно растянулось, стало вязким и тягучим. Противник заносил свой меч как-то очень медленно, Любомир успел не только отбить этот еще не родившийся до конца удар, но и рассечь самого нападавшего от плеча до пояса. Перекошенное лицо врага пропало, тут же появилось следующее, такое же непонятно медлительное, и Любомир словно со стороны увидел, как его меч разрубает это лицо пополам. И снова мысленно поблагодарил Асмуда за совет иметь при себе полутораручный меч и копье, притороченное поперек седла. Третий всадник попытался развернуться и ускакать, но и он двигался вдвое медленней, чем Любомир со своей лошадью, догнать не составило большого труда. Посланное вперед копье пронзило лошадь, та вскинулась, пытаясь освободиться от страшной боли, возникшей в крупе, сбросила сидевшего на ней человека. Тот постарался скорее подняться, но, видно, повредил при падении ногу — не смог. Любомир без жалости полоснул клинком по его перепуганному лицу и развернулся обратно.
Тут случилось что-то странное — все вдруг стало двигаться, как всегда, кони уносили княжеские сани вдаль по замерзшей реке, гридь бился с наседавшим на него противником, время пошло нормально. Любомир напал на четвертого разбойника сзади, сбросил с коня и сразу остановил гридя, занесшего было меч:
— Возьми живым! Справишься?
Тот кивнул:
— Одолею собаку!
Пора было догонять княгиню, а то ведь до самого Новгорода в горячке не остановится, проскочит и волоки. Любомир погнал за Ольгой, крича той на ходу, чтоб остановилась. Она смогла справиться с почуявшими опасность лошадьми только у поворота реки к Вышгороду. Любомир догнал их, заглянул в лицо княгини:
— Живы? Как княжич?
Та, едва переводя дух, кивнула:
— Живы.
Любомир остановился, поджидая гридя, который лошадью волок связанного врага, разбойник, привязанный за ноги, мотался на крепком аркане, елозя головой по льду и пытаясь ее хоть приподнять. Русич хмыкнул на гридя:
— Молодец парень, не испугался!
Возвращаться в Вышгород тоже было опасно, кто знает, что ждет там. Если нашлись те, кто сообщил о выезде княгини с сыном, могут встретить стрелами. Любомир подошел к связанному, пнул ногой, заставляя открыть глаза. Тот смотрел волком, молчал.
— Кто послал на княгиню?! Кто из Вышгорода вам сообщил, что она едет?
Поверженный противник отвечать не собирался. Любомир вдруг принял решение спрятать Ольгу с сыном, пока не разберется во всем сам. Только куда? Его сомнения, кажется, понял гридь, отозвал в сторону, что-то зашептал на ухо. Русич кивнул.
— Только в рот ему что затолкай, чтоб не орал, пока идти будем, — посоветовал Любомир и добавил: — Я с него чуть позже шкуру полосами спущу.
Пленника, затолкав кляп в рот, положили поперек седла на лошадь, остальные пошли сами.
Окажись на месте Ольги другая, может, все и кончилось бы плохо, но княгиня держалась молодцом от начала до конца. Она покорно выбралась из саней, держа на руках Святослава, и побрела, куда показал Любомир. Холопки принялись выгребать из саней вещи, но Любомир только ругнулся, сказав, чтобы забрали у Ольги из рук ребенка:
— Не до вещей сейчас! Обойдетесь.
Они с гридем зачем-то выпрягли из саней лошадь и перевернули их, раскидав содержимое по снегу. Холопки смотрели с ужасом, Ольга спокойно. Лошадь гридя отпустили, та побежала в сторону вышгородского двора. Наконец Любомир направился к стоявшим женщинам, Ольга все так же держала сына на руках, прижимая к себе. Мальчик молчал, только глазенки поблескивали на испуганном лице. Холопки принялись оправдываться, что княгиня не отдает сына с рук, Любомир кивнул:
— Давай я понесу. — И, точно оправдываясь, добавил: — Идти надо быстро.
Ольга кивнула и отдала. Шли действительно быстро, причем вел всех гридь, а сзади конь тащил связанного разбойника. Начиналась поземка, это хорошо, только куда идут? Парень вывел их на промерзший до самого дна ручей. Идти по льду, по которому мело снегом, было скользко, зато, оглянувшись, Любомир довольно усмехнулся — следов совсем не видно. Несколько раз то одна, то другая женщина падала, но молча вставала и двигалась дальше.
Наконец они сошли с замерзшего ручья в лес и немного погодя увидели поляну со стоящими истуканами.
«Капище, — понял Любомир. — А как же Ольга, ведь она христианка?»
Но той было все равно, похоже, ужас происходившего начал охватывать и княгиню.
Им навстречу из землянки в дальнем краю поляны вышел волхв, остановился, пристально глядя на подходивших людей, спокойно ответил на приветствие и жестом пригласил войти. В землянке было тесно, зато тепло и сухо. Любомир передал Святослава Ольге и показал, чтоб садились ближе к огню и отдыхали. Мужчины вышли наружу. О чем они говорили с волхвом, неизвестно, только, вернувшись в землянку, Любомир объявил княгине, что пока уходит в Киев, они остаются здесь.
И тут у разумной и сильной Ольги началась истерика, женщина рыдала, хваталась за его рукав и просила не бросать их одних в этом страшном лесу! Успокоил ее волхв: старик просто положил свою руку княгине на голову и погладил волосы. Ольга быстро притихла. Волхв что-то говорил княгине, это слышали только они, Ольга оглядывалась на Любомира и кивала. Немного погодя русич действительно ушел, ведя в поводу своего коня.
Гридь нарубил дров, когда женщины и маленький Святослав уже согрелись, волхв напоил их каким-то отваром, и те заснули, где сидели. Старик осторожно переложил мальчика с материнских рук рядом с ней на полати, пристроил под голову спящей княгини тулуп, укрыл мехом. Укрыл также и обеих служанок и кивнул гридю, чтоб вышел за ним.
— Тебя как кличут-то?
— Оробец….
Волхв усмехнулся:
— Какой же ты Оробец, если ничего не испугался?
Парень пожал плечами:
— Раньше робел часто….
— То было раньше, теперь имя менять надо. Славом станешь, я велю.
Глаза гридя счастливо заблестели, волхв дал ему новое имя, которое очень нравилось и говорило совсем не о робости….
Ольга открыла глаза и не сразу поняла, где она, вспомнив, тут же с ужасом хватилась сына. Его не было рядом! Не было и холопок. Княгиня вскочила на ноги, но не успела даже никого позвать, как услышала смех Святослава. Тот, видно, играл на поляне. На подкашивающихся ногах Ольга добралась до выхода из землянки, сын, увидев мать, бросился к ней:
— Я иглаю в снезки! — сказал он.
Она прижала ребенка к себе, плакала, гладя лицо, отстраняла, чтоб убедиться, что это не сон, что ее мальчик с ней живой и невредимый, снова обнимала… Волхв смотрел на это материнское счастье спокойными, умными глазами и чуть усмехался.
Вчера он смог заставить говорить притащенного Любомиром татя, тот поведал об отправивших их на разбой. Должно было встретить княгиню с ребенком, порубить всех и пограбить, чтоб подумали, что это из-за наживы. Любомир поморщился: какая нажива, если княгиня снялась вдруг, ничего с собой не везла? Но разбойник не сказал главного, что хотел услышать Любомир, — кто из Вышгорода предупредил, что пора? То ли действительно не знал, то ли понял, что ему все равно конец.
Пока не знали, кто затеял недоброе против княгини с сыном в Вышгороде, возвращаться туда было нельзя, и Любомир оставил женщин у волхва под охраной гридя, только что получившего новое звучное имя — Слав. Защита, конечно, слабая, но другой не было. Волхв успокоил, что никто сюда не придет. Любомир вспомнил помощь старика в донских лесах и спокойно отправился в Киев выяснять теперь уже у князя, кто виноват в нападении на его жену.
До крепостных ворот он добрался засветло, но въехал только в сумерках — прятался, пытаясь углядеть, не происходит ли что непонятное. Не происходило, Киев жил обычной жизнью.
Игорь его появлению удивился:
— Ты как из Вышгорода? Случилось что?
Любомир смотрел в глаза князя настороженно, но тот, видно, и сам был обеспокоен приездом названого брата.
— Да нет, у княгини все в порядке.
— Святослав?
— Княжич здоров…
— А чего ты… так глядишь, точно случилось что? — в голосе Игоря звучало беспокойство. Любомир кивнул:
— Слово есть…
— Пойдем.
В ложнице тепло и светло, Любомир подумал о том, каково сейчас Ольге с малышом. Нет, наверное, тоже тепло, там волхв и этот гридь, он даже не спросил, как того зовут.
— Говори.
— Князь, кто знал, что княгиня собирается в Киев?
