— Из Руси! — склонил голову Ярослав. — Не своей волей я здесь…
— Добре! Садись к столу, вечерять будем. Позже расскажешь.
Уже за́ полночь новгородец окончил свой рассказ. Епископ его не перебивал. Лишь однажды, когда Ярослав рассказывал о встрече с великим князем владимирским Дмитрием Ивановичем, он уточнил: «А епископ Алексий тоже в беседе участвовал?»
В завершение рассказа владыка Афанасий заверил:
— В деле твоем я тебе помощник. Ачихожия не знаю, но найду, будь в надеже. Ты же иди почивать. Арсений, — позвал он служку, — проводи.
Оставшись один, владыка Афанасий вытащил из сундучка большую тяжелую книгу в кожаном переплете и, пролистнув десяток страниц, на чистом поле написал киноварью: «А ноне явился ко мне человек из Руси. А в рассказе сказался новгородским купцом Ярославом сыном Тихона, и тот купец зело сладословен и удачлив, а судьбу дал Господь ему изменчивую и нелегкую. А рассказ о нем будет таков: лета…»
2
Сопровождавший Ярослава высокий стройный юноша в легком шелковом халате и таких же легких шелковых шароварах открыл тяжелую, массивную, с замысловатым рисунком арабской вязи слов дверь и, склонив голову, пригласил его войти. Широкая мраморная лестница вела наверх. Перила, резные из неизвестного новгородцу черного дерева, завершались в рост человека из розового мрамора женскими фигурами, полуобнаженными, что несколько смутило не очень сведущего в этом молодца.
Взору открылся огромный, как Ярославу показалось, зал, залитый солнцем, потолок которого поддерживали тонкие колонны. В его центре стоял в белых шелковых одеждах князь Ачихожия.
Улыбаясь и широко раскрыв руки для объятий, он пошел навстречу нежданному гостю.
— Не думал увидеть тебя так скоро! Рад встрече!
Князь обнял Ярослава и расцеловал в щеки трижды по-русски.
— И я несказанно рад. Ты, князь, даже представить себе не можешь, насколько я рад тебя видеть! — дрогнул голосом молодец.
Ачихожия отстранился и, хлопнув Ярослава по плечу, с улыбкой сказал:
— Ты словно еще больше в плечах раздался… Никак внял моим словам и жениться надумал? Или нет?
— Не до женитьбы мне… Поверь…
— Верю. Здесь жарко, пойдем на крышу дома, там тень, прохлада…
Боковая лестница повела еще выше, и вот еще одно чудо: словно в сказочный сад вошел новгородец. Таких деревьев и цветов он еще не видел. В тени их широких листьев располагалось возвышение, устланное ковром, на котором стоял низенький столик и разбросано множество подушек, отсвечивающих атласом.
— Располагайся, — повел рукой князь и, чтобы не стеснять молодца, возлег на подушки первым.
Как только Ярослав умостился на ложе, вокруг них неслышно заскользили две молоденькие симпатичные девушки, одетые в легкие пестрые одежды, словно диковинные птички. С подносов, которые они держали в руках, на столик перекочевали кубки, кувшин с длинным узким горлышком, невиданные доселе Ярославом фрукты, какие-то кусочки желтоватого цвета с темными вкраплениями и еще множество лакомств.
— Хороши?! — кивнул князь на прислуживающих девушек. — То мои старшенькие: Лика и Айра… Ты не подумай… У меня слуг полон дом, но в знак уважения тебе прислуживают мои дочери.
Ярослав подхватился с ложа и поклонился поясно и князю, и замершим в смущении девушкам.
По тому, как расплылся в улыбке Ачихожия, ему это было приятно.
После того как было воздано по заслугам вину и лакомствам, князь сказал:
— Теперь рассказывай. Раз не за женой приехал в Сарай-Берке, то дело должно быть непростое…
— Все так, князь. Только не своей волей я в стольном граде ордынском… Привезен сюда в железах, как раб, да сбежал случаем…
Ачихожия от услышанного аж потерял дар речи: как подносил кубок с вином ко рту, так тот и замер на полпути.
— Да, да… Хочешь, сниму сапоги… на щиколотках следы кровавые от железа…
— Да как же ты? Кто же так постарался? — только и вымолвил князь.
— Никто! Знать, Господу Богу было угодно…
— Оставь Господа своего в покое, — отмахнулся Ачихожия. — Давай-ка неспешно поведай мне все, что с тобой случилось. А я решу, кто в том виновен.
Ярослав, ничего не скрывая, поведал князю о своих злоключениях и когда замолчал, Ачихожия, положив на его руку свою, сказал:
— Так я и думал: все беды от баб. Поверь, у меня их пять, три еще маленькие, но забот от них, а главное, шуму, как от табуна кобылиц! Не тревожься, я тебе помогу: и на Руси будешь, и девка та твоей будет. Я-то уж постараюсь, и ты за себя порадей! К епископу тебе возвращаться не след. К хану Мюриду он был вхож, а хан Азиз до себя никого не допускает.
— А ты-то как, — встревожился Ярослав. — Новый хан — новые слуги…
— Так-то оно так, да не совсем. Всех можно поменять: и сановников, и судий, и военачальников. Только послов нельзя. Посольский чин дается не по роду и богатству, а по заслугам. Ханы приходят и уходят, а послы остаются. В них нужда большая, потому их никто из вновь пришедших на ханский трон не трогает, — не без гордости поведал Ачихожия. — Поначалу буду из тебя князя делать… — и, увидев, как вытянулось от удивления лицо Ярослава, продолжил: — Хан Азиз не богат, а чтобы бороться с ханом Абдаллахом, вернее с его, как это на Руси говорят, зятем — темником Мамаем, нужно войско, а значит и много денег. Деньги у меня есть, да и у тебя тоже, отдашь, коли захочешь… Грамоту княжескую куплю, дом… Один из своих отдам… Может, еще передумаешь да на моей дочери женишься… Не беда, что у тебя жонка будет из Руси, у нас можно иметь несколько жен, — пояснил князь. — Остается войско. Князь должен иметь воинов, хотя бы сотен пять.
— А это дорого… если купить…
— Дорого. Но покупать мы не будем, разве что охрану тебе и слуг…
— Да зачем мне…
— Князь без охраны и слуг — не князь, — перебил Ярослава Ачихожия.
— А как без войска?
— Войско сам хан Азиз даст, без денег, и еще рад будет, что всего пять сотен занадобилось, — улыбнулся своим мыслям Ачихожия. — Пока живи у меня. Грамота княжеская будет, в свой дом поселишься.
3
Словно во сне пребывал Ярослав последние две недели. Княжеский чин, дом, слуги, охрана, которую он купил для себя сам, на деньги, якобы данные Ачихожием в долг, выбрав из множества пленных на невольничьем рынке. Все купленные были из Руси — рязанцы, владимирцы, нижегородцы, в прошлом княжеские дружинники… Жаль, что серебра, выданного Ачихожием, хватило лишь на три десятка…
Как-то под вечер князь Ачихожия появился в доме Ярослава сияющий и прямо с порога выкрикнул:
— Я знал! Я предвидел! Ликуй! Быть тебе скоро на Руси!
Новгородец застыл с недоумевающей улыбкой на лице.
— В поход пойдем!
— На Русь?
— Почему на Русь? Я сказал на Русь?! — все так же улыбаясь, воскликнул Ачихожия.
— Так сам же сказал, что скоро на Русь…
— Да нет, — отмахнулся князь. — Булгары перестали выход платить. Вот хан Азиз и распорядился наказать данников и тем казну пополнить. Дал пять сотен нукеров, которых поведешь ты!
— Так мало…
— Конечно, мало. Но я для чего? Хан грамоту дал к князю нижегородскому Дмитрию с требованием отправиться в поход на булгар. Так что войска достанет!
Осознав услышанное, Ярослав упал на колени перед князем.
— Как благодарить мне тебя?
— Женись на моей дочери, — все так же улыбаясь, надул щеки Ачихожия.
— Только не это… Не могу… — уронил голову на грудь Ярослав.
— Да будет тебе… — рассмеялся ханский посол. — Сказал, что на плаху тебя отправил. Считай, что долг у тебя передо мной… А там посмотрим. Жизнь долгая, она все по своим местам расставит. Прощай. Через десять дней поход. Готовь войско, князь Яр!
— Почему Яр?
— Так хан Азиз повелел!
4
Ярослав уже бывал на торговых татарских судах — мишанах и кербатах, а вот на боевых судах пабусах оказался впервые и поразился их быстроходности. На его вопрос: «Что дает им такой ход?» — Ачихожия пояснил:
— Широкий киль, а также смола, коей промазывают борта судов.
Когда новоявленный князь Яр увидел, что пабусы не заполнены и наполовину, он возмутился, но ханский посол его успокоил:
— Все верно: когда суда пойдут в обратный путь, они будут переполнены! Их заполнит полон и то, что мы возьмем в счет выхода в Булгарии.
Пока длился поход, Ярослав не раз задавал своему спасителю вопрос:
— Так как же я буду управлять войском, коли ни одного слова мне не ведомо?
— Не тем голова твоя забита… Что тебе до войска? В войске сотники есть, а над ними полутысячник, над полутысячником — ты, а над тобой — я. Тебе надлежит исполнять мою волю. Дойдет ли дело до сражения — время покажет. Так что думай о том, что после Булгара делать станешь: в Руси останешься или в Орду пойдешь…
