Я шел во второй шеренге, в нескольких шагах от упавшего сигнифера, и даже видел лежащий на земле значок. Но чтобы добраться до него, мне пришлось бы покинуть свое место в строю и оставить в нем брешь. Несколько мгновений я медлил, ожидая, что кто-нибудь из стоящих рядом со знаменем подхватит его. Но напрасно. Никто, похоже, не собирался этого делать.
Вскоре уже весь наш манипул, бывший на самом острие контратаки, замедлил шаг и заколебался. Варвары же, напротив, решили, что удача опять повернулась к ним лицом, и торжествующе завопили. Исход боя опять повис на волоске.
И тогда я, рискуя поломать весь строй, бросился к значку, сбивая щитом всех, кто стоял на моем пути. Строй на несколько секунд смешался, но варвары не сумели воспользоваться этим. Зато теперь значок был в моих руках. Я бросил скутум и ринулся в первую линию, крича что-то бестолковое, но, как мне казалось тогда, очень героическое.
Мы снова пошли вперед. А через несколько минут подоспела наконец четвертая когорта. И когда она, свежая, полная сил, ударила железным кулаком в центр строя бревков, исход боя был решен. Строй восставших поддался, а потом разом развалился, рассыпался, как непрочная плотина под напором реки во время паводка.
Фланги бревков, видя, что центр войска смят и обращен в бегство и что мы вот-вот зайдем им в тыл, тоже, видимо, решили, что на сегодня хватит геройствовать. Сначала дрогнул левый фланг, следом за ним — правый, и вскоре началось повальное бегство…
…И резня. Легкая пехота и кавалерия приступили к своему излюбленному занятию — преследованию беззащитного противника. Нам же было не до погони. Мы еле волочили ноги. Трубы сыграли отбой, и мы перестроились, готовясь на всякий случай к контратаке. Но то была излишняя предосторожность. Повстанцам было больше не До драки.
Избиение продолжалось почти до сумерек. Повстанцы потеряли убитыми почти четыре тысячи человек. Мы — немногим более пяти сотен. Но и это было слишком много Для такого боя. Еще отец мне рассказывал, что основные потери побежденное войско несет не во время сражения. Доспехи делают свое дело — поразить насмерть человека не так-то просто в этой свалке. А вот когда начинается бегство, бегущая армия вырезается подчистую.
Поздним вечером, когда мы собрали трофеи, похоронили павших и поставили лагерь, Бык построил наш манипул. Незадолго до него командир отряда уже сказал речь. По его словам, мы что-то там доказали, показали и заслужили… Никто толком его не слушал, все просто валились с ног. И сейчас у нас было одно желание — выпить вина и рухнуть на походные постели. Бык же выглядел так, будто весь день только и делал, что отдыхал.
— Ну что, мулы, прочувствовали, что такое служба?
— Так точно, старший центурион!
— Считайте, что сегодня вам повезло. Сражались вы как бабы. То, что сегодня было, — это даже не бой. Так, небольшая стычка. А вы в ней умудрились столько народа потерять… Еще пару раз так вот схлестнемся с повстанцами, и я вообще один в Сисцию приду. Значит, так, если случится чудо и кто-нибудь из вас все же доползет до зимних квартир, мне придется взяться за вас всерьез. Вся ваша прошлая жизнь в учебном лагере, девочки, покажется вам приятным отдыхом. Дерьмо вы, а не солдаты.
Бык прошелся вдоль строя. Мы стояли, боясь шелохнуться. Вся усталость мигом куда-то делась…
— Какая обезьяна подняла значок?
— Рекрут Гай Валерий, первая центурия, первого манипула, третьей когорты, — проорал я, не ожидая ничего хорошего.
— Как самая сообразительная обезьяна в этом стаде, будешь деканом…[39] Пока не подохнешь. Понял?
— Так точно, старший центурион!!!
— Все, бараны, р-разойдись! Прочь с глаз моих, — устало закончил он.
Строй мгновенно рассыпался. Мы больше не чувствовали себя победителями и крутыми сукиными детьми. Мы снова стали зелеными новобранцами… В общем, тем, кем и были на самом деле.
— Я уже собирался нырнуть в свою палатку, как меня окликнул Бык.
— Ты хорошо слышишь, сынок? — чуть ли не ласково спросил он.
Вопрос был настолько неожиданным, что я даже растерялся. А уж тон…
— Так точно, старший центурион!
— И ты слышал, что я назначил тебя деканом?
— Так точно, — промямлил я, по-прежнему не догадываясь, куда он клонит.
— А куда ты сейчас шел, сынок?
— В палатку, старший центурион…
— Устал, да? — участливо спросил Бык.
— Устал, — кивнул я.
Он вздохнул и сокрушенно покачал головой, выражая сочувствие. Я уж было подумал, что сейчас мне отвалится еще какая-нибудь награда. Но вместо этого Бык схватил меня за пояс и дернул к себе так, что я чуть пополам не переломился.
— А кто за тебя служить будет, декан?! — заорал он так, что у меня аж в ушах зазвенело. — Сколько у тебя раненых? Кто из них сможет в ближайшее время встать в строй? Ты знаешь? Сначала со своими людьми разберись, а потом уже уставай! Марш к раненым! Потом проверить снаряжение у оставшихся. Через полчаса ко мне в палатку с докладом!
Бежал я до госпиталя так, будто за мной вся армия варваров гналась.
Тут надо пояснить. Обычно центурионы еще в учебном лагере назначали десятниками самых толковых новобранцев. Бык же заявил, что не нуждается в обезья- нах-командирах и будет назначать деканами только тех, кто проявит себя в бою. Вот и получилось, что я стал первым деканом в нашем манипуле. Так что о своих обязанностях представление имел весьма слабое.
Раненых в моем десятке оказалось двое. Ливию камень из пращи попал прямо в лицо, выбив половину зубов и порвав щеку. Глянув на него, я понял, что больше красавчиком он не будет. Вторым был Крыса с пустяковой царапиной. Ему я сказал сразу
— Я твой декан. Завтра чтобы был в своей палатке.
— Чего-о?
— Бык назначил меня командиром десятка. И я хочу, чтобы завтра ты встал в строй. Понятно? Если не встанешь… Шкуру спущу, — закончил я, позаимствовав аргумент у старшего центуриона.
Смотреть на вытянувшееся лицо Крысы было приятно. Я не забыл того разговора в карауле. Может быть, с моей стороны это было мелко, но я очень хотел устроить этому парню веселую жизнь. Тем более что я видел, как он сбежал с поля боя, прикинувшись раненым. В палатке мне пришлось тяжелее. Ребята не слишком обрадовались моему назначению. Главным образом потому, что все уже привыкли к отсутствию командира. Получилось, что жили-жили себе спокойно, и на тебе. И Быка-то одного было много…
В обгцем, когда я приказал приготовить оружие и снаряжение к осмотру, в палатке повисла тягостная тишина. Никто даже не пошевелился. Еще бы! Кому охота выполнять приказы тринадцатилетнего мальчишки. Да еще после такого денька… Я сам понимал, что лучше бы дать им сейчас отдохнуть. Но что я скажу Быку? Что ребята слишком устали, чтобы подчиняться? Надо было как-то выкручиваться… Только как?
Я подумал, что поднять знамя в бою и повести за собой манипул было куда проще, чем в мирной обстановке заставить семерых человек выполнить пустяковый приказ.
Надо было что-то сказать им… Но в голову ничего толкового не приходило. Я просто стоял и смотрел на них, а они — на меня. Ждали, что я буду делать.
И тут мне стало чуть не до слез обидно. Я не рвался в командиры. Я не выслуживался перед Быком. Я просто делал то, что считал правильным И когда мы штурмовали тот холм, и сегодня… Громкие слова, но я выполнял свою работу, свой долг. А они смотрят на меня так, словно я за деньги купил свое звание.
— Завтра, — устало сказал я, — мы снова можем их встретить.
И все, больше ни слова. Сел на свою постель, достал точильный камень и принялся править клинок. Плевать мне было на них. Вот на самом деле. Как-то вдруг, в один момент… Пусть делают, что хотят, подумал я, перед Быком как-нибудь отвечу.
Некоторое время они сидели, глядя, как я вожусь со своим снаряжением. Потом Тит молча разложил свою кольчугу и начал проверять кольца. За ним Крошка, который был рядом со мной, когда я подхватил значок, тяжело вздохнув и нахмурив брови, взялся за свое оружие. Постепенно и остальные занялись делом. Все, кроме Луция. Он широко зевнул и развалился на своей постели, всем своим видом давая мне понять, что он сам себе командир. Но тут молчун Сцевола, бывший подмастерье кузнеца, самый старший из нашей палатки и обычно самый спокойный, двинул Луция в бок:
— Слушай, я не хочу рисковать из-за тебя. Если завтра будет бой, я должен быть уверен, что у тех, кто стоит рядом со мной, острые мечи и целые доспехи. Так что принимайся за дело. Бык назначил деканом его, — он кивнул в мою сторону, — значит, так тому и быть.
— Я не собираюсь выполнять указания этого выскочки, — ответил Луций.
Было видно, что ему неприятно, что Сцевола вдруг встал на мою сторону.
— Это указание дал не он.
— А кто лее?
— Война, приятель, война. Мы тут все связаны. От остроты твоего меча не только твоя жизнь зависит. Но и того, кто прикрывает тебя щитом… Давай, займись делом Иначе в следующей стычке будешь сам выкручиваться.
