Ознакомительная версия.
Прости меня, Бидди. В каждом письме мне приходится извиняться за то, что я жалуюсь и осуждаю людей, среди которых живу. Удивляюсь, почему мне так трудно приспособиться к новой жизни на новом месте. Я думала, все будет проще. Правда, я никогда не уезжала далеко от дома и никогда не пребывала в такой растерянности, не зная, что мне готовит грядущий день. И конечно, я думала, что со мной будет Грейс, у которой я всегда нашла бы поддержку и утешение.
Обещаю, что в следующем письме не стану жаловаться на трудности и напишу о том, как замечательно я живу в Америке.
Твоя навеки подруга, Хонор БрайтДжек Хеймейкер был для Хонор, словно потянутая мышца, которую чувствуешь при каждом движении. Она постоянно ловила себя на том, что, приходя на ферму Хеймейкеров за молоком, ищет взглядом, где Джек. Обычно он не попадался ей на глаза, и его отсутствие было одновременно и разочарованием, и предвкушением будущей встречи. Но иногда она его видела издалека — как он выходит из хлева, или присматривает за коровами на пастбище, или впрягает лошадей в повозку, нагруженную излишками молока, предназначенного на продажу на рынке. Когда Хонор удавалось увидеть Джека, она смотрела на него, как смотрят на солнце: не прямо, а мельком, стараясь не выдавать, что творится у нее в душе. И каждый раз, когда она на него смотрела, он улыбался — даже когда не смотрел на нее. Похоже, Джек всегда знал, что привлекает ее внимание.
На собрании Хонор было трудно сосредоточиться, и она уже начала опасаться, что ей никогда не удастся обрести внутреннее озарение, пока в том же зале сидит Джек Хеймейкер и она ощущает его присутствие. После собрания, когда все вышли на улицу и, разбившись на группки, стали разговаривать, Хонор стояла сама не своя и надеялась, что Джек не подойдет к ней, Адаму и Абигейл. У них была слишком маленькая община, и ни один шаг и жест не оставался незамеченным. Видимо, он это понял, потому что остался стоять в компании молодых парней, смеясь вместе с ними и переминаясь с ноги на ногу в сухой грязи, так что его белая рубаха очень скоро покрылась налетом пыли. Хотя Джек не смотрел в ее сторону, Хонор чувствовала его интерес и боялась, как бы кто-нибудь ни заметил невидимую, звенящую нить, протянувшуюся между ней и Джеком.
Он был не особенно хорош собой: с достаточно плоским лицом и маленькими, близко посаженными глазами, — но всегда был чисто выбрит, и это нравилось Хонор гораздо больше, чем бороды, которые носили большинство мужчин-квакеров. Однако больше всего Джек привлекал Хонор тем, что его самого влекло к ней. Чужой интерес может быть мощным стимулом для развития чувств. Когда Джек смотрел на нее, она почти физически ощущала давление этого взгляда.
На «швейном штурме» в доме Хеймейкеров у Хонор было занятие, отвлекавшее от посторонних мыслей. И она этому радовалась. Но все равно помнила, что вечером Джек Хеймейкер придет сюда и они сядут ужинать за один стол. Будучи опытной швеей, она знала, как надо работать, чтобы нарастающая усталость не влияла на качество ее стежков, но под конец дня у нее разболелись запястья и поясница, а плечи буквально сводило от напряжения. Вкупе с изнуряющей жарой, к которой Хонор пока не привыкла, все это закончилось головной болью. Когда Джек и остальные мужчины вернулись с работы, Хонор уже почти ничего не различала перед собой — из-за боли, пульсирующей в висках, и светящейся пелены перед глазами.
Когда крыльцо и общая комната начали наполняться людьми, Хонор ускользнула в кухню, вышла во двор через заднюю дверь и, спотыкаясь, направилась к колодцу. Она подняла ведро и, прислонившись к каменной кладке, зачерпнула воду жестяной кружкой. Выпив воды, Хонор сделала несколько глубоких вдохов и подняла глаза к небу, на котором уже показались первые звезды. Вечерело, но было по-прежнему жарко и душно. В траве мерцали светлячки. Хонор наблюдала за ними, удивляясь тому, что насекомые могут светиться сами по себе.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Конечно, он вышел следом за ней, хотя она не давала ему понять, что хочет остаться с ним наедине.
— Просто мне стало жарко.
— Да, от жары даже на улице нет спасения. Странно, что они по собственной воле набились в гостиную. — Джек Хеймейкер говорил, слегка растягивая слова.
Светлячок, пролетавший мимо, присел на рукав Хонор суть выше локтя и пополз вверх по руке. Его брюшко все еще слабо светилось. Хонор вытянула шею, стараясь получше рассмотреть его, а Джек улыбнулся.
— Не бойся. Это всего лишь светящийся жук.
Он поставил палец на пути светлячка. Хонор замерла, стараясь не думать о его прикосновении. Когда светлячок заполз на палец Джека, тот поднял руку, и насекомое улетело — крошечной искоркой в темноту.
— У нас в Англии нет светлячков, — произнесла Хонор.
— Почему?
— Там все по-другому.
— Например?
Хонор огляделась по сторонам.
— Земля более… упорядочена. Поля зеленее и разделены рядами деревьев или кустов. Там не так жарко, и меньше лесов.
Джек сложил руки на груди.
— Похоже, тебе у нас не очень нравится.
— Я… — Хонор уже пожалела о том, что завела разговор об Англии. Лучше было бы промолчать. — Я не это имела в виду.
— А что ты имела в виду?
Она мысленно перебрала фразы, которые только что произнесла, и поняла, что совершила ошибку, представив Англию в более выгодном свете. Надо было хоть как-то похвалить Огайо. Американцы любят, когда их страну превозносят.
— Мне нравятся… светящиеся жуки, — сказала она. — Они милые и дружелюбные.
— В отличие от людей?
Хонор вздохнула. Джек опять переврал все, что она говорила. Это всегда ее поражало. Вот почему она часто молчала.
— Наверное, нелегко жить с Абигейл и Адамом, — продолжил Джек.
Хонор нахмурилась. Конечно же, ей не хватало сочувствия близких людей, но она знала Джека не так хорошо, чтобы принимать от него сочувствие. Ей было приятно, что он рядом, но не нравилось то, о чем он говорит.
— Пожалуй, пора возвращаться в дом, — промолвила она.
— Я с тобой.
Они прошли через кухню и оказались в переполненной гостиной. Доркас Хеймейкер и ее подруга Каролина обернулись в их сторону. Хонор заметила, какие красные щеки у Каролины, и сразу же заподозрила, что та натерла их коровяком, как делала Грейс, когда считала, что выглядит слишком бледной. «Квакерские румяна» — так посторонние называют коровяк.
Джек словно и не заметил подругу сестры.
— Будешь есть? — обратился он к Хонор. — Когда целый день шьешь, аппетит разыгрывается не на шутку.
Хонор не поняла, насмехается он над ней или нет. Американцев трудно понять: они смеются над тем, что самой Хонор вовсе не кажется смешным, и не проявляют никаких чувств к тому, что представляется ей забавным и вызывает улыбку. Она промолчала, просто шагнула к столу, который ломился от яств. Хонор надеялась, что Джек не увяжется за ней следом и звон у нее в ушах прекратится. Она не знала, почему на нее так действует присутствие Джека Хеймейкера. Ее обескураживали его непринужденные манеры — впрочем, как и сама Америка. Хонор привыкла к спокойной, упорядоченной жизни, но с тех пор, как она покинула Дорсет, в ее жизни не стало ни упорядоченности, ни покоя. Джек Хеймейкер являлся частью американского хаоса, который так пугал Хонор.
Она оглядела еду на столе. Все было вполне предсказуемо: окорок, жареная говядина, горы картофельного пюре, зеленая фасоль, кукурузные лепешки, пироги. Хонор тяжело сглотнула, подавляя приступ тошноты. Ей так не хватало сдобных булочек с маслом, паштета из копченой скумбрии, отбивных из баранины, клубники со сливками — простой и легкой еды, которую подают нормальными порциями, а не сваленной в кучу. Она хотела отойти от стола, но вдруг заметила миску со свежим крыжовником.
Как только она потянулась к миске, люди, стоявшие вокруг стола, разом примолкли и расступились, освобождая дорогу Джудит Хеймейкер. Та несла огромное блюдо с початками кукурузы, испускающими густой пар.
— Кукуруза готова! — объявила хозяйка дома. Ее лицо раскраснелось от жары и предвкушения.
Хонор в первый раз видела, чтобы Джудит Хеймейкер улыбалась по-настоящему. Женщины принялись торопливо переставлять тарелки и миски, чтобы Джудит могла поставить блюдо с кукурузой в центр стола.
— Первая кукуруза сезона, — объяснил Джек, когда все устремились к столу, чтобы взять кукурузу. — Початки еще не такие большие, как в августе, но мягче и слаще. Где твоя тарелка? А то сейчас все расхватают. — Он протянул руку и поднял с блюда початок, держа его двумя пальцами. — Быстрее, а то горячо!
Хонор пришлось взять тарелку, и Джек положил на нее сразу два кукурузных початка.
— Ее можно есть с маслом. Видишь тарелку с кусками масла? Это специально для кукурузы. Но мне кажется, что самую первую кукурузу надо есть без всего. Она и так сладкая. Попробуй. — Он подвел ее к скамейке, стоящей вплотную к стене. Подождал, пока Хонор усядется, протянул ей тарелку и сам расположился рядом.
Ознакомительная версия.
