Ознакомительная версия.
– Войдите! – кричит адъютант Чистяков.
В дверях официант кухмистерской службы:
– Господин министр, котлеты «де-воляй» поданы! – величаво объявляет он, – Горячие! Извольте обедать. Удаляется с достоинством.
– Чистяков, голубчик, берите Марго, – торопит Рутенберг, – и к моему автомобилю! Он со стороны площади. Там ротмистр Маслов-Лисичкин. Мы за вами. Но, если через десять минут нас не будет… Ходу!
– А Михаил Иванович?! – беспокоится Чистяков.
– Я как-нибудь. Я с другом, – Терещенко показывает на Рутенберга.
– А вы, месье Рутенберг, забавный, – лепечет по-французски Марго.
– Да, уж забавней не бывает. Сейчас, мадмуазель, шлепнут нахуй и вас и вашего Мишеля. Бегите, поручик! Уводите девочку! Быстрее, быстрее!
– Осторожно! Не поцарапайте сумочку! – вскрикивает Марго.
Петроград. Зимний дворец.
Вечер.
Поручик Чистяков с Марго быстро спускаются по лестнице. Мимо, не обратив внимания на офицера с дамой, пробегает Лёха с боевиками.
Петроград. Зимний дворец.
Комната. Вечер.
Стук в дверь.
– Да-да! Мы уже идем! – кричит Терещенко. – Эти навязчивые официанты. Интересно, царя они тоже теребили?
Дверь распахивается. Влетает Лёха и пара его подручных. Рутенберга они не замечают. Тот ныряет в портьеру у двери.
– Ну! Здравствуйте вам, господин Терещенко! – говорит Лёха.
– В чем дело?! Потрудитесь выйти! – кричит Терещенко.
– А сейчас и выйдем. – Лёха достает маузер. – Только вместе с вами, барин. И с папочкой. Красивая такая, кожаная.
– Какая папка?
Терещенко оглядывается. На столе нет папки, а в комнате Рутенберга.
– Понял. Не хотите по мирному, – Лёха обыскивает Терещенко, нет ли оружия. – Петро, выводи дядю, а мы тут пошарим.
Рутенберг у двери. За портьерой. Папка у него подмышкой. Он тихо извлекает ключ, вставленный в дверной замок с внутренней стороны и выскальзывает в коридор.
Петроград. Зимний дворец.
Коридор. Вечер.
Рутенберг вставляет ключ с внешней стороны двери. Ждет.
Выходит Терещенко. Как только на пороге появляется сопровождающий его Петро, Рутенберг с размаху захлопывает дубовую створку двери прямо тому в лоб и проворачивает ключ.
Запертые боевики начинают ломиться в дверь.
– Бегите быстрее, Миша! – кричит Рутенберг, – Я попридержу! В столовую! При свидетелях вас побоятся тронуть! – он перебрасывает папку Терещенко, – Спрячьте где-нибудь!
Терещенко бежит по коридору. Рутенберг стреляет сквозь дверь. Там крик. На некоторое время от двери отошли и не ломают.
Рутенберг стреляет сквозь двери еще несколько раз и бросается следом за Терещенко. Он уже в конце коридора, когда дверь всё-таки раскрывается от ударов и, вылетевшие из комнаты боевики открывают огонь.
Рутенберга легко ранят. В руку. Он делает еще пару выстрелов и отбрасывает ненужный револьвер. Бежит.
Петроград. Дворцовая площадь.
Вечер.
Среди штабелей дров, ежегодно заготовляемых для отопления дворца, стоит автомобиль Маслова-Лисичкина. В нем поручик Чистяков и Марго. За рулем сам ротмистр. Он слышит выстрелы и трогает. Автомобиль выкатывается с площади.
Петроград. Зимний дворец.
Анфилады. Вечер.
Стрельба и крики привлекают внимание гуляющей по Дворцу пьяной толпы матросов. Они бегут по анфиладе. Большая дверь. Матросы распахивают ее и попадают как бы в другой мир.
Петроград. Зимний дворец.
Малая столовая. Вечер.
Фраки, белые скатерти, зеркала. Фарфор, хрусталь. Серебряные супницы. Официанты в белых перчатках.
И что важно – на случай аварии с электричеством, несмотря на люстры над головой, на столах батарейные фонари, как на кораблях.
Толпа моряков застывает в дверях.
– Батюшки! – изумляется «бойкий матрос». – Это что еще за херотень?! – он проходит к столам, где замерли от неожиданности министры.
– Вы кто такие? – строго спрашивает его министр юстиции Малянтович.[79]
– А вы кто такие?!
– Мы министры Временного правительства! Вы не имеете права здесь находиться!
Ропот в толпе. «Бойкий матрос» оглядывается на своих:
– Мы… Это… Революция! Долой буржуазию! Понятно. Значит, рубаете щи с котлетами. Ну-ка!
«Бойкий матрос» поднимает крышку супницы, которая в руках застывшего от ужаса официанта. Нюхает.
Терещенко влетает в столовую. Оценивает ситуацию. Лихорадочно оглядывается. Ищет глазами, куда деть папку.
Пользуясь моментом, что все смотрят на матросика и официанта, он сначала сует ее под скатерть на столе, но потом отходит к стене и засовывает ее в щель между белыми деревянными панелями.
К этому времени в столовую вбегают раненый Рутенберг и преследователи. Последним появляется и сам гауптман.
– Я министр юстиции Малянтович! – кричит министр. – Я требую немедленно прекратить безобразие. Пошли вон!
Толпа гудит.
– Ша, братва! Сейчас! – орет «бойкий матрос». – Это ты кому «пошли вон!»?! Это ты нам, боевым морякам, которые шкуру за тебя… Под германские снаряды! Чтобы ты тут с этой миски серебряными ложками хлебал?!
«Бойкий матрос» хватает супницу из рук официанта и переворачивает на голову Малянтовичу.
Толпа гогочет и с ревом начинает вливаться в дверь столовой.
Гауптман выхватывает маузер и стреляет в потолок. Вокруг него, ощетинившись маузерами, группируются боевики.
– Всем стоять! Перестреляем к черту! А ну, выходи! – кричит гапутман.
Лёха подскакивает с маузером к «бойкому матросу»:
– Ай-яй-яй, братишка, я же тебе где вино показал. Нахера ж ты по лестнице поднялся? А, ну, пошел!
Толпа в замешательстве вываливается из столовой. Дубовые двери закрываются. Официанты начинают баррикадировать их столами. Заодно баррикадируют двери на кухню.
Терещенко пробирается к Рутенбергу. Салфеткой со стола они перевязывают руку Рутенбергу.
– Хорошо, что только царапнуло.
– Папка? – шепчет Рутенберг.
– Спрятал.
К гауптману подходит министр Малянтович, с которого официанты стащили супницу. Но трюфеля еще на голове и в усах лапша.
– Спасибо, гражданин солдат! Вы восстановили справедливость!
В это время очнувшаяся от гипноза толпа начинает реветь. В двери начинают ломиться. Лёха стреляет в потолок:
– Отойти от дверей, братва! – он бросается к гауптману, – Берем «дядю». Вон он! И уходим через кухню. Повара показали как.
– Не можем! Нет! – говорит твердо гапутман. – Это высшие чиновники! Власть! Это мы сюда допустили пьяную матросню. На нас ответственность. Продолжаем блокировать все двери. Думаем, Лёха! Думаем!
За окном гудки. Лёха и гауптман выглядывают в окно.
Петроград. Набережная у Зимнего дворца.
Вечер.
По набережной в обратную сторону движется кортеж Антонова-Овсеенко. Впереди броневик. Сзади броневик.
Петроград. Зимний дворец.
Малая столовая. Вечер.
Лёха соображает. В два прыжка, схватив со стола фонарь, он бросается к окну. Стреляет в сторону кавалькады, привлекая внимание. А потом, высунувшись и рискуя вывалиться, начинает семафорить этим фонарём. Азбука Морзе.
Петроград. Набережная у Зимнего дворца.
Вечер.
Внизу в кавалькаде матросы читают Антонову-Овсеенко передаваемый текст. Это сигнал «Внимание, прошу помощи!». Колонна останавливается. Все смотрят вверх. Лёха неистово машет руками и орет из всех сил:
– Полундра!
Антонов-Овсеенко с отрядом врывается во дворец.
Петроград. Зимний дворец. Анфилады.
Вечер.
Гульба. Матросы гоняются за медсестрами из госпиталя. В углу уже выстроилась очередь. Там насилуют солдаток из женского батальона. Валяются вдрызг пьяные матросы.
Группа Антонова-Овсеенко прорывается к столовой. У дверей беснуется толпа во главе с «бойким матросом». Огромный адъютант Антонова-Овсеенко расталкивает толпу:
– Кончать бузить! Открыть двери!
Двери открываются. Антонов-Овсеенко со своей группой входит в столовую. Двери закрываются.
Петроград. Набережная. Крейсер «Аврора».
Вечер.
Пусто на палубе, пусто на трапе. Дождь. В кубрике пьют водку двое. Комиссар Белышев и комендор Евдоким Огнев. Выпито изрядно.
Взгляд Белышева падает на часы, висящие в кубрике. На них скоро девять. Правда, девять часов вечера, но что для пьяного время суток?
– Евдоким! Я вспомнил! У в девять ноль-ноль! Приказ по Центробалту![80] Cам главный… Антонов-Овсеенко! Иди, стреляй! Кому говорю!
Комендор Огнев пьяно отмахивается.
– Контр… Кон-тр-лю… Люцинер ты, Евдоким! – с трудом произносит комиссар Белышев, – Я доложу товарищу Анто… что ты про…
Ознакомительная версия.
