Увлекающимся человеком, любившим обстоятельно потолковать с конструкторами по вопросам испытаний, помню Ефима Абрамовича Слуцкого. Занимаясь на полигоне научно-исследовательской работой, он интересовался также и практикой испытаний, стараясь подсказать неожиданное решение.
Серьезно и вдумчиво относился к делу молодой испытатель Александр Андреевич Малимон, пришедший на полигон после окончания академии в 1943 году и ставший вскоре руководителем подразделения по испытаниям группового оружия.
Испытатели оружия... Наверное, неправомерно сравнивать их работу с делами летчиков-испытателей, которые каждый раз, поднимаясь в небо, рискуют жизнью. Однако земная, скажем так, полигонная служба испытателей оружия, людей исключительно самоотверженных, достойна конечно же всяческого уважения.
Постоянно в отрыве от семей, часто в командировках, они больше занимались обучением и воспитанием нас, конструкторов, чем собственных детей. Они учили наше оружие стрелять, быть живучим в любых условиях. Ради этого лезли в болотную грязь, в ледяную купель, вместе с ним подвергали себя воздействию высоких и низких температур.
Общаясь с ними, я накрепко для себя усвоил: конструктор, который пренебрегает мнением испытателей, не учится у них профессиональному мастерству, не сможет правильно и оперативно решать сложные задачи по проектированию и совершенствованию оружия. Инженеры-испытатели на полигоне были отлично подготовлены, до тонкостей разбирались во всех типах и видах стрелкового оружия, в совершенстве владели им. Среди них подлинным виртуозом слыл В. Л. Канель, помогавший мне при проектировании автомата.
Борис Леопольдович обладал глубокими инженерными знаниями, отличной, на мой взгляд, теоретической подготовкой. Ему обычно поручали наиболее сложные расчеты и измерения. Еще об одном примечательном штрихе в характере Канеля не могу не упомянуть — о его великолепном чувстве оружия и тренированной памяти. Как-то Канель поспорил с приехавшим из Москвы представителем ГАУ, что сумеет сделать из пулемета СГ-43 столько выстрелов, сколько тот пожелает.
— Что ж, попробуйте для начала 32 выстрела отсчитать, — предложил представитель ГАУ.
Должен заметить, программировать из станкового пулемета на слух очередь в 32 выстрела — это больше похоже на авантюру. Но надо было знать Канеля. Он спокойно лег на землю. Изготовил оружие к бою. Замер на какое-то мгновение и, открыв автоматический огонь, вскоре прервал стрельбу,
— А теперь попрошу вас посмотреть, сколько патронов в ленте использовано. — Выпрямившись в полный рост, Борис Леопольдович отошел в сторону.
— Вы правы, израсходовано ровно 32 патрона, — потряс пулеметной лентой представитель ГАУ и, видимо не веря до конца в свершившееся, поставил испытателю еще одну задачу: — Продолжим эксперимент. Попытайтесь сделать 78 выстрелов.
— Не будем пытаться, — уверенно отрубил Канель. — А просто сделаем. Он дал длинную пулеметную строчку и вновь предоставил возможность представителю ГАУ проверить количество израсходованных в ленте патронов. Заказ оказался выполненным точно.
Как правило, Борис Леопольдович побеждал и в другом соревновании, которое иногда устраивали инженеры-испытатели, в стрельбе из пистолета по кирпичу. Он обычно без промахов рубил кирпич на половинки, доводил его до малюсенького кусочка, превращая потом просто в крошки.
Так что у Канеля было чему поучиться. Особенно любили общаться с ним молодые инженеры, офицеры, вливавшиеся в группу испытателей после окончания артиллерийской академии или военных училищ. Однажды К. А. Барышев, служивший еще в отделении испытателей, о удивлением поделился со мной:
— Я вот попросил Бориса Леопольдовича посмотреть мой отчет по испытанному образцу, так, не поверишь, он, едва пробежав страничку глазами, отложил ее и слово в слово повторил все по памяти, а потом указал на слабости некоторых моих формулировок. Надо же...
Барышеву еще не раз пришлось брать на вооружение умение, опыт своего старшего коллеги. Все это ему, как он позже скажет, очень пригодилось, когда он вплотную занялся конструированием.
Военные годы и послевоенный период были временем интенсивной, плодотворной работы по совершенствованию оружия и методов его полигонных испытаний, а также специальных исследовательских работ по оружейной проблематике. Работа испытателей в 40-е и 50-е годы, особенно в военное время, проходила в исключительно напряженных условиях — большое число испытаний, крайне сжатые сроки.
В тяжелую военную пору шла не только доработка изделий, поступавших на снабжение фронта, но и разрабатывались новые образцы, делались заделы для новых оружейных комплексов. Много проблемных вопросов по доработке оружия возникало в процессе освоения массового производства новых изделий. При их решении требовалось большое количество испытаний и экспериментально-технических исследований не только на полигоне, но и непосредственно во фронтовых условиях.
На фронт командировались и конструкторы, и испытатели. Так, как я уже упоминал, на Ленинградском фронте находился разработчик пистолета-пулемета ППС А. И. Судаев. Будучи ведущим специалистом по испытаниям, доработке конструкции и созданию руководства по эксплуатации нового станкового пулемета системы Горюнова СГ-43, выезжал в части 3-го Украинского фронта для организации войсковых испытаний пулемета инженер-капитан В. Ф. Лютый.
Василий Федорович за три месяца пребывания в действующих частях, участвовавших в наступательных боях, непосредственно на передовой смог убедиться в высоких боевых качествах нового оружия, проанализировал результаты испытаний и на основе замечаний из войск, выявленных недостатков выработал рекомендации по усовершенствованию СГ-43. Работа, которою он осуществил во фронтовых условиях, позволила впоследствии провести модернизацию пулемета. Инженер-капитан Лютый был награжден орденом «Знак Почета».
Повышение требований к оружию по всем показателям его качества потребовало и совершенствования методов его испытаний с максимальным приближением их к реальным условиям боевой эксплуатации. В связи с этим были разработаны новые методики испытаний с оснащением полигона современным испытательным оборудованием и средствами лабораторного обслуживания. Эта работа была завершена к концу 50-х годов.
Испытания по новым методикам по сравнению с прошлыми стали более жесткими, что, естественно, сопровождалось повышением требований к разработчикам оружия. Многие опытные образцы не выдерживали испытаний, особенно в условиях воздействия на оружие различных факторов окружающей среды. Потребовались новые подходы к его конструированию, применение новых, более прогрессивных принципов проектирования и создания. Тот, кто с этой задачей справлялся лучше, тот и выигрывал соревнования.
Организационно-техническое руководство работой испытательных подразделений на полигоне осуществляли инженер-полковник Н. А. Орлов и его заместитель инженер-подполковник Н. А. Цветков. Всю работу по научной части, по экспериментально-техническим исследованиям координировал на полигоне инженер-полковник Н. С. Охотников — заместитель генерала И. И. Бульбы, а потом сменившего Бульбу инженер-полковника И. Т. Матвеева.
Не раз замечал, с каким уважением относились к Охотникову конструкторы, инженеры и техники. Разговаривая с нами в рабочей обстановке, Николай Сергеевич обычно покручивал очки за одну из дужек, и по тому, в каком темпе он это делал, можно было понять, нравится ему отчет или нет, доволен ли он проделанной кем-либо из нас работой. Скупой на слова, Николай Сергеевич умел выделить главное в проблеме. Его ценили за глубокую техническую эрудицию. Испытатели считали: если отчет по испытываемому образцу прошел «сито» Охотникова и не возвращен, значит, можно с облегчением вздохнуть.
Военный городок тесен, все на виду. И вскоре мы узнали, что у Николая Сергеевича есть еще одно увлечение, казалось бы стоявшее совершенно в стороне от его служебной деятельности. Охотников активно участвовал в спектаклях драмкружка, в которых играл его сын. Выступал он там в качестве оформителя-декоратора. Хорошо зная классическую литературу, рисовал декорации.
Позже Николай Сергеевич перешел в научно-исследовательский институт, работал в тесном контакте с выдающимся теоретиком и практиком оружейного дела В. Г. Федоровым.
Полигон, полигон... Не могу без глубокого волнения думать и говорить о людях, делавших все возможное для того, чтобы на заводские конвейеры пришло первоклассное оружие, помогавших конструкторам и выявить недостатки в образцах, и дать рекомендации по совершенствованию оружия. Можно ведь было подходить и формально: отметил положительные и отрицательные стороны, зафиксировал их в отчете — и достаточно. Перевесили плюсы, — значит, будут рекомендовать оружие для доработки, минусов больше набралось — образец в музей.
