воды этого достойного человека. Они засыпали под утро на низких мягких перинах, на которых им никогда ещё не доводилось лежать. За столом же они часто ссорились между собой обсуждая, кто из них обладает самой красивой рабыней.
На третий вечер их пребывания в доме иудея Соломон пригласил Орма и Токи пойти вместе с ним в город, сказав, что есть ещё один человек, которого они должны поблагодарить за своё освобождение и который, может быть, больше всех приложил к этому усилий. Они уже довольно долго шли по улицам, когда Орм спросил, не Халид ли, лучший поэт Малаги, приехал в Кордову и не его ли они собираются навестить? Но Соломон ответил, что они направляются к куда более знатному лицу.
— И лишь чужеземец, — добавил он, — может считать этого Халида лучшим поэтом. Иногда я пробую подсчитать сколько истинно великих поэтов наберётся во всех владениях калифа. И я прихожу к заключению, что честь называться великим поэтом может быть оказана лишь пяти из нас и Халид едва ли входит в число этих избранных, хотя ему и нельзя отказать и некотором умении обращаться с рифмами. Но, как бы там ни было, ты правильно поступаешь, Орм, называя его своим другом, ибо без его помощи я бы никогда не узнал, что произошло с тобой и с твоими людьми. Так что, если вы встретитесь и он опять назовётся лучшим поэтом, не возражай ему.
Орм заметил, что у него достаточно ума и опыта, чтобы не спорить со скальдами относительно их достоинств, но тут в разговор вмешался Токи, который жаловался, что его вынудили принять участие в прогулке, при том, что он не понимает ни слова из всего, что было сказано, а посему, не лучше ли было бы ему вернуться назад, в дом Соломона. Соломон ответил, что совершенно необходимо, чтобы он был с ними, поскольку так было приказано.
Через узкие ворота, которые открылись, чтобы впустить их, они вошли в сад, обнесённый стеной. Пройдя мимо прекрасных деревьев, диковинных растений и цветов, они подошли к месту, где бил высокий фонтан и прозрачная вода извивалась в траве маленькими ручейками. С противоположной стороны подошли четыре раба с носилками в сопровождении двух рабынь и двух чернокожих мужчин с обнажёнными мечами.
Соломон остановился, и Токи и Орм последовали его примеру. Носилки положили на землю, и рабыни почтительно встали по бокам. Затем появилась женщина под покрывалом на лице. Соломон трижды поклонился ей, держа руки у лба, а Токи и Орм подумали, что она, должно быть, королевской крови. Тем не менее они остались неподвижны, ибо считали, что мужчина не может унижаться перед женщиной.
Она изящно кивнула головой Соломону, повернулась к Токи с Ормом и прошептала что-то из-под покрывала, глядя на них дружелюбными глазами. Соломон вновь поклонился ей и произнёс:
— Воины с севера, поблагодарите Её Высочество Субайду, ибо вы освобождены по Её повелению.
Орм промолвил, обращаясь к женщине:
— Если мы обязаны Вам своим освобождением, то мы благодарим Вас, Госпожа. Но кто Вы и чем мы заслужили Вашу благосклонность, нам это неведомо.
— Мы уже встречались, — ответила она, — и, возможно, вы вспомните моё лицо.
С этими словами она откинула покрывало, и иудей вновь поклонился ей. Токи дёрнул себя за бороду и пробормотал Орму:
— Это же моя девушка из крепости, и сейчас она выглядит прекраснее, чем когда-либо. Видимо, ей сопутствует большая удача, ибо с тех пор, как мы её видели, она успела сделаться королевой. Надо разузнать, приятно ли ей встретиться со мною вновь.
Женщина взглянула на Токи и спросила:
— Почему ты обратился к своему другу, а не ко мне?
Орм пояснил ей, что Токи не понимает по-арабски, но говорит, что помнит её, несмотря на то, что сейчас она прекраснее, чем когда он видел её в последний раз.
— И мы оба рады, — добавил он, — что и удача и власть вновь вернулись к Вам, ибо нам кажется, что Вы более остальных заслуживаете и того и другого.
Она с улыбкой взглянула на Орма и промолвила:
— Но ты, рыжий человек, всё же изучил язык этой страны. Кто же из вас достойнее, ты или твой друг, который был однажды моим владыкой?
— Мы оба считаем себя достойными мужами, — ответил Орм. — Но я молод, и на мою долю выпало меньше испытаний, чем на его. Кроме того, он совершил подвиг, когда мы брали приступом крепость, которая была Вашим домом. Поэтому я думаю, что он лучший среди нас, хотя он и не может сказать Вам об этом на языке этой страны. Самым же лучшим среди нас был Крок, наш предводитель, но он уже мёртв.
Она сказала, что помнит Крока и что хороший предводитель редко доживает до старости. Орм рассказал ей, как он умер, и она, кивнув, промолвила:
— Странно, как нас свёл случай. Вы захватили дом моего отца, убили его самого и большинство его людей, за что должны были бы отплатить, мне своими жизнями. Но мой отец был очень жесток, особенно с моею матерью, и я всегда ненавидела и боялась его, как лохматого дива. Я была рада тому, что его убили, и не сожалела ни о том, что оказалась среди чужеземцев, ни о том, что мною будет обладать твой друг, хотя было бы лучше, если бы могли говорить друг с другом. Меня не отталкивал запах его бороды, мне нравились его весёлые глаза и добрый смех. Кроме того, он ласково обращался со мной, даже когда был пьян и его обуревала похоть. Он не оставил синяков на моём теле и дал мне самую лёгкую ношу по пути на корабли. Я бы охотно сопровождала его на родину. Скажи ему это.
Орм пересказал всё Токи, который выслушал его с удовольствием. Когда Орм закончил, Токи сказал:
— Ты видишь, как мне везёт с женщинами! Но она лучшая из всех, которых я видел, можешь сказать ей об этом. Ты полагаешь, что она намеревается сделать
