Ознакомительная версия.
– Вам не жарко?
– Нет, ничего.
Теперь Маэстро хотелось удивить незнакомца, поразить изюминкой расчёта, но всё неожиданно закончилось. Мстислава Всеволодовича вызвали в для разговора с Москвой. Когда он вышел, Маэстро спросил знакомого оператора:
– Кто это?
– А ты не знаешь, кому секреты выдавал?
– Нет, – облизывая губы, ответил Маэстро. – Представь себе, нет.
– Это Главный Теоретик, – напыщенно сказал оператор, – Мстислав Всеволодович – и он назвал фамилию Президента Академии наук, которого в мире называли Теоретиком космонавтики.
Вот отчего он такой похожий. Видел он его не раз. Правда, издалека и мимоходом. А встретиться нос к носу не пришлось. И вот теперь встретились и не узнал.
– Идиот, – ругал он себя. – Что я молол? И он тоже хорош. Молчит, как рыба.
Но в это время начался тренировочный сеанс. Оператор, сидящий у телефона, сыпал параметрами выведения и время от времени повторял: полет проходит нормально. А отчего ему не проходить нормально, если пока всего-навсего тренировочный сеанс с проверкой средств связи. Конечно, могли проиграть и аварийные ситуации… Но в этот раз всё было не так… Полёт проходил нормально… а для сидящих в бункере не отличить – тренировочный это или действительный полёт? Никакой разницы.
Он ругал себя, пока ему не принесли ленту замеров. Он переносил на миллиметровку точки телеметрии и не мог успокоиться. Затем забылся, пересчитывал, двигая логарифмической линейкой, а полученные точки обводил.
Разве мог он себе представить, что из этого получится?
Маэстро очень не нравилось доставшееся ему место. «Почему мне всегда, периодически и постоянно не везёт? – размышлял он. – И теперь все сидят себе в заднем салоне, болтают, играют в шахматы, а тут сиди, как сыч, да и люди рядом – несимпатичные. И как они могут так много спать?»
В Краснограде он жил в общежитии, в комнате на троих и поражался каждое воскресенье: как могут люди так долго спать? Он поднимался в одно и то же время и в будни и в воскресные дни, неловко чувствуя себя среди спящих. Он чувствовал, будто они поступали правильно и как надо, а он нарушал какой-то этикет.
Между тем покачивание и жужжание самолета сделали свое дело. Представительница Академии наук уже почмокивала полными губами, просматривая сладкие женские сны. Через проход от неё дремал Теоретик космонавтики, отвернув в сторону сердитое лицо. При этом он морщился, сдвигая брови, точно его во сне неотступно просили, а он вынужден был отказать, хотя понимал, что разрешить следовало бы, и это, видимо, его сердило.
Пользуясь тем, что Теоретик спит, Маэстро смотрел на него с пристальным вниманием. Лицо Теоретика казалось простым и доступным, и вся обстановка, теснота и близость, уравнивали его с другими пассажирами.
«Как же я его не узнал?» – подумал Маэстро.
На ТП возможны любые чудеса. Здесь можно поспорить с маршалом, докладывать министру, советоваться с Президентом Академии Наук. После ночного разговора Мстислав Всеволодович здоровался с Маэстро и посоветовал ему написать статью: О вашем методе в проблеме трёх тел.
«За кого он меня принимает? – подумал Зайцев. – Что я доктор?»
Эта статья стала причиною многих мучений Маэстро. Одно – выдавать сходу идеи, другое – для журнальной статьи. Он тянул и, когда стало вытанцовываться, прошло столько времени, что напоминать о себе было неудобно. Когда подвернулась командировка в Москву, он захватил и статью вместе с телефоном, по которому следовало позвонить.
– Позвони, – наставлял перед отъездом его Вадим. – Скажи от Левковича. А с Левковичем Борис Викторович насчёт тебя говорил.
В Москве Маэстро оттягивал этот звонок. «Знаем мы их. Начнут переливать из пустого в порожнее. Ну, их начисто». И позвонил перед самым отъездом.
«Приезжайте, – ответили ему. – Мстислав Всеволодович у себя».
Он побоялся запутаться в уличном лабиринте, поехал на такси. Такси доставило его на тихую улочку. Есть такие тихие улочки в Москве, рядом с гремящими магистралями, отгороженные от них домами. Он начал ходить вокруг старинного особняка. «Начнется сейчас. Объясняй им, доказывай, пока не поймут. Ну, их начисто». Когда он, наконец, позвонил, ему ответил тот же вежливый голос: «Мстислава Всеволодовича нет. Вы по какому делу?» Маэстро объяснил. «Мстислав Всеволодович уехал в институт».
– Как же так? – растерялся Маэстро. – а я уезжаю вечером.
– Я сейчас объясню, как его найти. Вы РНИИ знаете? Бывшее РНИИ.
И Маэстро отправился на окраину города. Он звонил, объяснял, доказывал, и, наконец, с пропуском в руках очутился на территории за проходной.
За проходной начинался особенный мир. Маэстро его с интересом разглядывал. Тут не было свободных пространств. На территории все перемешалось: новые и старые корпуса. К корпусам примыкали пристройки, стенды, подземные коридоры, выпиравшие наружу в виде бугров, а вверх тянулись трубы и трубочки, всех, наверное, длин и диаметров, которые разрешает ГОСТ.
В проходной, когда его спросили: «Знаете ли вы, как пройти?», он ответил, что знает, чтобы не ждать сопровождающего. Но теперь он был в затруднении, и вокруг никого не было и некого спросить. Он пошел наугад и ходил среди странных строений разнобоких и разноэтажных, пока не попал в тупик. Двор в этом месте был изрыт, среди него зияла траншея, на дне которой работали солдаты в гимнастерках, но без ремней.
Он спросил: «Как пройти к главному корпусу?» Ему ответили:
– Хрен его знает. Ты тех, кто работает здесь, спроси.
Он пошел было назад, но вышел в другое место. Здесь было пусто, и спросить было некого, а единственный человек, которого он догонял и догнал почти, вдруг исчез, точно провалился, сгинул неизвестно куда.
– Эй… – тогда крикнул он, просто так, в пространство.
– Да, – ответили рядом, у него за спиной. Маэстро обернулся.
– Ха, – обрадовался он, увидев знакомое лицо. – И ты тут?
Лицо стоявшего перед ним показалось знакомым. Где, однако, он видел его? Пожалуй, ещё в институте во время учебы, но и фамилию и имя стоявшего перед ним однокорытника он начисто забыл. Вероятно, тот учился позже на младших курсах, а возможно и в институте он не знал его фамилии, а разве только в лицо.
– Как ты попал сюда? – спросил его однокашник. В институте говорили на «ты».
Но Маэстро расхотелось отвечать.
– О-о, – протянул он вместо ответа, – долгая история. Не подскажешь, как главный корпус найти?
– Даже провожу.
Они пошли узким и извилистым коридором между глухих замурованных стен, обошли какой-то горб земли, подозрительно выпячивающийся, а потом пошли вдоль траншеи и опять увидели солдат.
– Служишь здесь? – спросил Маэстро, заполняя паузу.
– Нет, мы здесь на машине считаем. Машинный счёт.
В траншее возились солдаты. Они опускали в яму кольца бетонных труб.
– Равнение на-пр-ра-во, – закричал один из них, потому что проходила женщина, и они захохотали и смеялись всё время, пока женщина не прошла.
«Неудобно молча идти, – подумал Маэстро. – Но о чём говорить? Институтских интересуют только защиты. Кто защитился и когда». И спросил:
– Не защитился еще?
– Нет, но собираюсь. А ты?
– У нас в Краснограде пока нет Ученого Совета, – мягко ответил Маэстро, – но обещают.
– Тогда не зевай, занимай очередь. Не успеешь оглянуться, такой выстроится хвост. Ты у кого?
– У Викторова.
– Селиванова знаешь?
– Как же. Начальник сектора.
– Хороший дяденька?
– Какой он дяденька? Чуть старше нас.
– Хочу его в консультанты пригласить. Теперь требуют консультанта от промышленности. Не мог бы словечко замолвить?
Просить Маэстро не любил, но не умел и отказывать. Поэтому покивал.
– А ты, вижу, не помнишь ничего. Напомню: ТП, гостиница, засор стюардесса… Продолжать? Вижу, вспомнил.
Маэстро, действительно, вспомнил парня с ТП, но этот был стрижен под ноль и какой-то не чёрный. Видно сошёл загар.
– На разных языках говорим. Ты о кандидатской, я – о курсовой. Запустил, упустил, теперь бы закончить институт. А это, – он провёл ладонью по голове. Я ведь как бы служу. Начал там, а заканчиваю здесь. Папаня пристроил в военном институте. Он ведь у меня – заслуженный и строил космодром. Осталось всего-ничего, несколько месяцев. Хотел бы попасть в Красноград.
А пока они шли по бывшему Ракетному институту..
– Пуфф-фф, – раздался неожиданный звук. – Пуф, – выдохнула труба. И у них над головами поплыло в сторону прозрачное оранжевое облако.
– Партизанят, – кивнул студент в сторону облака. – Думаю, переведут отсюда эту богадельню. Понимаешь, роза ветров направлена в сторону города, и работа на стендах запрещена.
– А куда?
– За черту оседлости. Куда-нибудь к Окружной. Выходит, ты и не готовишься?
– Нет, – ответил Маэстро. – Мне это ни к чему.
Он подумал о задачке, описанной в статье. Как он ею переболел: бросал, не находя подходов, и начинал сызнова, и повторялось это много раз. А потом, когда что-то получилось, стало так неинтересно, что не хотелось оформлять.
Ознакомительная версия.
