— Ты должен был их приучить к дисциплине, — сказал Готлиб.
— Для этого нужна хотя бы неделя, — сказал Харальд.
— Нет у меня для тебя недели, — сказал Готлиб и приказал: — Я беру шесть стругов...
По докладу дозорных, купеческих кораблей прошло три, но Готлиб, уже зная стойкость словен в сражениях, решил подстраховаться и создать перевес в силах вдвое.
— ... те, на которых командирами наши бояре...
Готлиб бежал из Словенска с одним кораблем, но перешедшие на его сторону даны привели к нему и свои корабли.
Ушедших от Отера-урмянина данов было много, но доверять людям, изменившим своему вождю, было не в обычае конунга Готлиба.
Он понимал, что получил в свое распоряжение не войско, а всего лишь неорганизованную банду нищих. Пока — обычную толпу: подлую, неустойчивую, способную переметнуться на сторону противника в любой момент.
Чтобы хоть как-то взять ее под свой контроль, Готлиб применил обычный способ — разбил новых людей на отряды и поставил во главе их своих людей.
Но, к его сожалению, старых дружинников было мало — ровно на шесть кораблей. Вот эти корабли Готлиб сейчас и брал.
Польза от этого была двойная: с одной стороны, команды кораблей приучались к власти назначенных им командиров; с другой стороны — команды получат часть добычи, и тем самым остальным будет видна выгода от подчинения назначенным конунгом воеводам.
К тому же Готлиб рассчитал, что многие новые люди неминуемо погибнут в сражении со словенами при штурме Словенска. Когда город будет взят, те, что останутся в живых, окажутся среди враждебно настроенных жителей.
Готлиб уже убедился, насколько опасны славяне. Во враждебном окружении даны смогут рассчитывать только на защиту своего конунга. Таким образом, даже самые буйные и неуемные вынуждены будут беспрекословно повиноваться Готлибу.
— ... Остальные, под твоим руководством, пусть ждут, — закончил распоряжения Готлиб.
— Но что я им скажу? — спросил Харальд. — Они вряд ли послушаются меня.
Готлиб мрачно усмехнулся.
— С каких это пор ты стал сомневаться, что в войске кто-либо не послушает тебя?
— С сегодняшней ночи.
— А ты тем, кто тебе не хочет подчиняться, посули петлю на ближайшей осине.
— Они не испугаются угроз, — вздохнул Харальд. — Необходимо время, чтобы вольных людей отучить от свободы.
— Ты ошибаешься, Харальд! — волком оскалил зубы Готлиб. — Чтобы отучить от свободы, необходимо не время, а хорошая палка.
— Их слишком много. Всех не перевешаешь, — сказал Харальд. — Завтра они будут бояться петли и палок, а сегодня еще нет.
— Ну, хорошо! — с раздражением проговорил Готлиб, — скажешь им, что мы пошли на разведку, а как обнаружим славянские корабли — дадим сигнал, по которому остальные и выйдут.
— А разве это славянские корабли?
— А кто еще кроме них тут ходит? Да и не имеет значение, чьи это корабли, славянские или чьи другие — нам нужна добыча. Осел упрям, и силой не заставишь его сделать то, чего он не желает, но он радостью бежит за морковкой, подвешенной перед его носом. Эту морковку и надо повесить перед носом, пополнившим наше войско ослам.
— Попробую обмануть их, — сказал Харальд и отправился к ожидающим распоряжений командирам отрядов.
Готлиб же поднялся на корабль, сигнальщики махнули флажками, и шесть стругов отчалили от берега и через мгновение пропали в тумане.
По сообщениям дозорных корабли прошли вниз по реке. Поэтому Готлиб знал, где искать купеческие корабли. Он прикинул, что корабли должны идти медленно, боясь в тумане наткнуться на берег, и приказал гребцам грести изо всех сил.
С учетом времени Готлиб рассчитывал догнать их не раньше, чем через час.
Понаблюдав, как гребут гребцы, он пошел на нос к дозорному. Только встал рядом, как внезапно из тумана выскочила черная тень и едва не врезалась в корабль. Непонятно было что это.
От неожиданности Готлиб даже присел. Сначала он даже решил, что корабль в тумане сбился с фарватера и чуть не врезался в берег. Но тень проскользнула мимо, затем вторая, и только, на третий раз Готлиб догадался, что это были как раз те корабли, что он искал.
Придя в себя, Готлиб приказал развернуться и следовать за проскользнувшими мимо кораблями.
Впрочем, струги были остроносые с обоих концов, поэтому, чтобы сменить курс на обратный, требовалось всего лишь начать грести в другую сторону
Но пока гребцы пересаживались, время ушло, пришлось снова гнаться за загадочными кораблями. Так прошли всю реку, а когда вышли в море, туман неожиданно исчез.
Медвежья лапа не стал уходить далеко вниз по реке. Несмотря на густой туман, он заметил костры дозорных на берегу. Дозорные дремали: они даже не окликнули проходящие мимо корабли. А вытащенные на берег корабли свидетельствовали, что разбойники не только не собираются выходить в поход, но и не готовы были к сражению.
У Медвежьей лапы даже зачесались руки от желания высадиться на берег и напасть на разбойников. В такой неразберихе и десяток воинов мог разогнать армию. Заманчивое было дело.
Но тут Медвежья лапа вспомнил предупреждения Гостомысла.
Размолвка Гостомысла со Стоумом показывала, что тот не боится расставаться и с людьми опытными, доказавшими преданность.
Победителей не судят, однако в случае поражения последствия могли быть неприятные.
Медвежья лапа подумал, что при отце Гостомысла, князе Буревое, он был боярином, но только одним из многих. Князь Буревой поручал ему ответственные дела, но о том, чтобы стать воеводой, Медвежья лапа и не помышлял, потому что среди таких ярких людей, как воевода Храбр, он выглядел довольно скромно. Только гибель большей части дружины позволила боярину попасть в первые ряды княжеской дружины, что должно принести немалые доходы. Так стоило ли рисковать своим положением?
Пока Медвежья лапа размышлял, ему сообщили, что на берегу стоит больше сотни кораблей. Сто кораблей означало войско численностью не меньше десяти тысяч воинов.
Это боярина удивило. И он стал сам считать корабли. Сосчитал десятка два и сбился.
Но пересчитывать не стал, потому что не имело значения, сколько было вражеских кораблей, важен был факт, что вражеское войско стояло лагерем у входа в Неву, и оно было значительным.
Медвежья лапа почувствовал холодок под ложечкой, ведь он едва не отдал приказ напасть на лагерь разбойников. Если бы он это сделал, то точно бы погиб. Погибли бы и Гостомысл и князь Вяйнемяйнен, которые, не зная настоящей численности противника, ввязались бы в сражение.
— Слава богам, что дали мне терпение! — вознес хвалу богам Медвежья лапа и подумал, что разбойники стоять на берегу Невы будут недолго. Трудно и дорого прокормить большое количество людей. Поэтому поход на словен мог начаться в любой момент.
Таким образом, Гостомысл оказался прав — его предчувствие сбылось. Для Медвежьей лапы это оказалось весомым доказательством того, что Гостомысл обладает даром предчувствия. Для вождя и его дружины это бесценное качество. С таким вождем дружина будет непобедима.
Но теперь требовалось срочно предупредить Гостомысла о нависшей опасности, поэтому Медвежья лапа, пройдя немного вниз по реке, приказал развернуться и как можно быстрее возвращаться.
На обратном пути словенские корабли едва не столкнулись с разбойничьими кораблями. Они разминулись так быстро, что Медвежья лапа даже рассмотрел лицо Готлиба с вытаращенными от неожиданности глазами.
Медвежья лапа догадался, что Готлиб ищет их, и удивился тому, как быстро разбойники организовали погоню. Это еще раз подтверждало, что разбойники крайне опасные противники.
Пока Готлиб приходил в себя и разбирался, что произошло, Медвежья лапа успел сообщить Гостомыслу о результатах разведки.
Переговорив с Медвежьей лапой, Гостомысл задумался: противник опять имел численный перевес над его войском.
Какой полководец решится сражаться с превосходящим противником? Разумный человек уклонится от битвы и будет выжидать более выгодный момент. Правда, неизвестно, к чему приведет ожидание. В военном деле нерешительность нередко приводит к поражению.
А человек талантливый будет искать решение, как победить врага здесь и сейчас теми силами, которые он имеет.
Если бы Гостомысл имел боевой опыт больше, то, наверно, бы он постарался уклониться от сражения с норманнами, а вернулся бы в Словенск и занялся организацией обороны города.
Но весь опыт Гостомысла состоял из одного сражения: освобождения Словенска от разбойников небольшой дружиной.
Да и не было никакого сражения, все решила хитрость и внезапность.
Поэтому логично, что Гостомысл решил снова использовать доказавший свою эффективность прием.
