События развивались стремительно. В конце 1780 — начале 1781 г. в Крыму вновь зашатался ханский трон, и весной 1782 г. Шагин-Гирей бежал в Керчь под защиту русских войск. Екатерина, не колеблясь, отдала Потемкину приказ ввести на полуостров русские войска. Шагин-Гирей был восстановлен на престоле, но войска не уходили. Безбородко и Потемкин настаивали на присоединении Крыма к России. Екатерина, выдержав приличествующую паузу и проконсультировавшись с Австрией, согласилась. 8 апреля 1783 г. она подписала манифест о «принятии полуострова Крымскаго, острова Тамана и всей Кубанской стороны под российскую державу». Крымским татарам манифест гарантировал права собственности, уважение их религии и равные права с другими подданными российской императрицы. Потемкин торжественно принял присягу местной знати. Правда, пришлось столкнуться с недовольством живших в Кубанской степи ногайцев, но решительные действия Суворова быстро покончили и с этой трудностью. Первый шаг к реализации «греческого проекта» был сделан. На очереди стояло наступление на Кавказе. Петербург уже давно установил тесные контакты с правителями Грузии, и в июле 1783 г. был подписан Георгиевский трактат, по которому Картлино-Кахетинское царство поступило под протекторат России, гарантировавшей его территориальную целостность. Царю Картлино-Кахетии Ираклию II была обещана поддержка в борьбе за расширение границ его владений, а в Тифлис были отправлены два батальона русских войск.
Лишенная поддержки европейских держав, Турция, как и рассчитывала Екатерина, вынуждена была безучастно наблюдать за происходящим, а в декабре 1783 г. даже подписать с Петербургом соглашение, подтверждавшее предыдущие договора и, таким образом, означавшее согласие на аннексию Россией Крыма. Однако ни у кого не было сомнений, что война лишь откладывается на неопределенно короткий срок.
Несколько последующих лет прошли в неослабевающей дипломатической активности петербургского двора. В это время Австрия, надеявшаяся на поддержку России, возобновила борьбу с Пруссией за Баварию, в ответ на что Берлин сформировал антиавстрийскую коалицию германских государств и привлек на свою сторону Англию. Это привело к дальнейшему охлаждению между Петербургом и Лондоном. Последней каплей, переполнившей чашу терпения англичан, стало подписание в 1785 г. русско-французского торгового договора. Все это означало, что в лице Англии Турция вновь обрела сильного союзника.
В январе 1787 г. Екатерина отправилась в свое знаменитое путешествие в Крым — вниз по Днепру и далее до Севастополя. Все путешествие было организовано таким образом, чтобы продемонстрировать всему свету мощь и величие Российской державы. Императрицу сопровождала необычно пышная и многолюдная свита, в составе которой были иностранные послы и к которой присоединились император Иосиф II и король польский Станислав Август. Особый блеск свите Екатерины придавали представители многочисленных народов, живших под ее скипетром. На всем пути следования устраивались всевозможные празднества, фейерверки, спектакли, балы, парады войск, маневры, пальба из пушек. Города и селения, через которые медленно проезжала императрица, были декорированы цветами, гирляндами, арками, воротами и другими специально выстроенными сооружениями. Все это имело характер гигантского театрального действа, характерного для придворной жизни того времени. А поскольку главным режиссером и постановщиком был Потемкин, стремившийся продемонстрировать успехи своей деятельности на посту губернатора Новороссии, именно во время этого путешествия возникло известное выражение «потемкинские деревни». Хотя никаких фанерных деревень Потемкин в действительности не строил, а лишь декорировал реально существовавшие, он явно перестарался, и даже от привыкших к театральной условности зрителей нередко ускользала грань между реальным и чисто декоративным.
Важнейшей целью всего мероприятия было военное устрашение Турции. Для этого и использовалась всякая возможность для демонстрации войск и флота. Так, в Херсоне Екатерина вместе с Иосифом II наблюдали за спуском на воду трех кораблей. Очевидец этого события вспоминал: «От императорского дворца до верфи, находившейся почти в полуверсте, путь был уравнен и покрыт зеленым сукном на две сажени в ширину. С обеих сторон стояли офицеры, которые охраняли путь и разнообразные мундиры которых привлекали взоры зрителей. На месте спуска были выстроены высокие подмостки с галереею, где помещались музыканты. В конце устроенного для императрицы помоста стояло кресло под балдахином из голубого бархата, богато украшенным кистями и бахромою. В час пополудни государыня вышла из дворца в сопровождении графа Фолькенштейна (Иосифа II. — А. К.) и многих высоких особ своего и Венского дворов. Граф шел с правой руки, а с левой — Потемкин. Государыня явилась запросто, в сером суконном капоте, с черною атласною шапочкой на голове. Граф также одет был в простом фраке. Князь Потемкин, напротив, блистал в богато вышитом мундире со всеми своими орденами. При приближении государыни с помоста дан сигнал к спуску кораблей пушечным выстрелом. С галереи раздалась музыка, а с валов цитадели — гром пушек… Выразив полное удовольствие всем участвовавшим в постройке и спуске кораблей, Ея Величество изволила щедро наградить старших и младших строителей и много других лиц золотыми часами-табакерками и отправилась обратно во дворец».
С еще большим эффектом была организована демонстрация Черноморского флота. Во время парадного обеда в Инкерманском дворце в Севастополе по приказу Потемкина внезапно были отдернуты шторы… и перед изумленными гостями Екатерины предстал вид на севастопольский рейд с кораблями Черноморского флота, приветствовавшими императрицу орудийным салютом. Объезд кораблей Екатерина совершила на катере — точной копии катера турецкого султана. Такими же эффектами сопровождалась и демонстрация войск, включая татарскую калмыцкую конницу, особенно сильное впечатление произведшую на иностранцев. А в Балаклаве путешественников ждало необыкновенное зрелище: рота амазонок, составленная из сотни жен солдат и офицеров Балаклавского греческого полка.
Греческая тема неизменно сопутствовала путешественникам на протяжении всего пути и была важным элементом всей грандиозной постановки Потемкина. Идея «преемства» России от Греции постоянно навязывалась путешественникам и внедрялась в их сознание. Так, ворота, установленные при въезде в Херсон, были обозначены как дорога в Византию, а строившиеся в Новороссии города получали греческие названия. Акцентировалось законное право России на новые земли. «Жаль, что не тут построен Петербург, — заметила Екатерина своему секретарю А. В. Храповицкому на пути в Херсон, — ибо, проезжая сии места, воображаются времена Владимира I, в кои много было обитателей в здешних странах».
Другая историческая параллель, также неизменно присутствовавшая в мыслях императрицы и ее окружения во время путешествия в Крым, — Петр Великий. Начатое им Екатерина победоносно завершила в Новороссии. А ее Петербургом должен был стать Екатеринослав. И если Петр, строя северную столицу, замысливал ее как аналог Риму — городу святого Петра, то Екатерина заложила в Екатеринославе гигантский собор, который должен был быть чуть-чуть больше собора Святого Петра в Вечном городе.
Демонстрация военного могущества России, вопреки ожиданиям, не только не устрашила османов, но, напротив, донельзя раздражила их. Екатерина только-только вернулась в Петербург, как 15 июля 1787 г. русскому послу в Стамбуле Я. И. Булгакову (известному литератору и переводчику) был предъявлен ультиматум с заведомо невыполнимыми требованиями. Не успел он получить ответ от своего правительства, как ему было объявлено о разрыве Портой всех ранее заключенных соглашений и требовании возврата Крыма. Булгаков был посажен в Семибашенный замок, откуда, впрочем, имел возможность время от времени посылать о себе известия домой и где он успешно занимался цветоводством. А в России между тем 7 сентября Екатерина подписала манифест о начале новой войны с Турцией.
Хотя неизбежность войны была вполне очевидна, в полной мере Россия готова к ней не была. Армейские соединения оказались не укомплектованы, склады продовольствия иснаряжения почти пусты, строительство Черноморского флота не завершено. Положение усугублялось неурожаем и ростом в связи с этим цен на зерно. Но Екатерина была настроена оптимистично: «Теперь граница наша по Бугу и по Кубань, Херсонь построен, Крым область империи, знатной флот в Севастополе, корпус войск в Тавриде, армии знатныя уже на самой границу, и оне посильнее, нежели были армии оборонительные и наступательные 1768 года; дай Боже, чтоб за деньгами не стало… Я ведаю, что весьма желательно было, чтоб мира еще года два протянут можно было, дабы крепосты Херсонская и Севастополская паспеть могли, такожде и армия и флот приходить могли в то состояние, в которое желалось их видить, но что же делать, естьли пузырь лопнул прежде времени».
