Приказ принял на себя дела по управлению обширным хозяйством царя Алексея Михайловича. В различных районах государства располагались дворцовые села и деревни, где трудились многие тысячи крестьян. К числу дворцовых принадлежало и село Измайлово с прилегающими местностями. Здесь с особым тщанием занимались не только полевыми работами. Знаменитые сады и огороды были гордостью государя. Система прудов с мельницами и плотинами поддерживалась в должном порядке.
Приказ довольно аккуратно вел приходно-расходные книги денежной жизни, из которых можно почерпнуть весьма интересные данные о жизни не только царского двора, но также по более широкому кругу вопросов. Согласно распоряжению Алексея Михайловича, здесь же велись «дневальные записки», где отражались (подчас по дням) занятия царя, его местопребывание, записывалось, кто начальствовал стрелецким караулом. И едва ли не самое редкое — в этих записках давались краткие сведения о погоде в Москве. Другого подобного источника о метеорологии той поры наука не знает.
Нам не раз придется иметь дело с документами Приказа Тайных дел.
Наконец, новое административное детище царя Алексея занималось обеспечением охотничьих пристрастий государя, прежде всего потехи с ловчими птицами (соколами, ястребами).
В помещении Приказа Тайных дел его хозяин имел «рабочее место» — стол с набором письменных принадлежностей. Здесь царь выслушивал доклады, читал документы, отдавал распоряжения.
Значительным шагом по пути усиления царской власти стало создание так называемого Счетного приказа. Тем самым была предпринята попытка согласовать финансовую деятельность сложной системы приказов — центральных ведомств. Предполагалось контролирование денежных поступлений в казну и расходования средств. Серьезных последствий создание такого органа, однако, не имело.
Еще одним новым государственным учреждением, появившимся также по инициативе Алексея Михайловича, стал Записной приказ. Ему вменялось в обязанность составить историко-родословный труд о династии Романовых и ее деятельности. Вероятно, в русле этой идеи стало возможно составление богато иллюстрированного «Титулярника» (1672 год)», над которым трудились искусные мастера-художники. Этот труд был призван соединить правителей дома Рюриковичей с новой династией в виде галереи портретов, то есть утвердить место под солнцем новых русских царей. Изображения иностранных монархов долженствовали показать международное значение российских властителей, а рисунки гербов городов и областей страны как бы расшифровывали впечатляющий и обширный титул государя. Все это служило идее возвеличивания царской власти.
В развитие постановлений Уложения 1649 года о царской чести издаются указы, преследующие цель их пополнения и уточнения. К примеру, в 1668 году появилось повеление: «Когда будут великому государю выходы», то на улицах всадники должны сойти с коней и стоять, сняв шапки, «смирно и немятежно, и меж себя у них никаких игр не было». Пешим людям указывалось стоя встречать государя и также без шапок. О царских «выходах», их торжественности и великолепии будет речь ниже. А сейчас приведем еще одно небезынтересное свидетельство того, как внушалось подданным с малолетства благоговение перед государем. В 1657 году царь и патриарх Никон должны были посетить Иверский монастырь. Туда полетела предупредительная патриаршая грамота. В ней строго наказано было «убрать» (нарядно одеть) двенадцать монахов, которым предстояло «орацию говорить краткую и богословную, и похвальную». С той же целью приписывалось подготовить двенадцать «младенцев» — также для произнесения орации. Сверх того патриарх требовал, чтобы во время пребывания царя пресечь любые тяжбы, челобитья. Сомнительных и неугодных людей убрать из монастыря, «да и иных смутных людей, которых — либо чаять, потому ж на то время… отослать дале, где пригож». К слову заметим, что конфликт царя и патриарха еще не развернулся, и оба владыки официально назывались «великими государями», пока не произошло низложение Никона.
Посещавшие Москву времен Алексея Михайловича иностранцы в один голос заявляют, что появление царя на людях обставлялось с необыкновенной торжественностью и пышностью, чтобы подчеркнуть могущество и богатство православного государя. Став патриархом, Никон много способствовал этому, не забывая, однако, и о возвеличении собственной персоны. Описания «выходов» в русских источниках не оставляют сомнений в справедливости таких оценок. Это касалось как религиозных праздников, так и встреч и проводов иностранных посольств, отправления царя в походы и т. д. Пышность и великолепие царских выходов поражали современников. Все было продумано до мелочей и оставляло у зрителей ощущение не только торжественности, но и эстетического удовольствия. Не говоря о роскошном одеянии государя, сверкающем убранстве его коня, вся процессия являла собой красочное зрелище. Отряды воинов в одеждах определенного покроя и расцветок, обдуманное чередование пешего и конного строя, вереницы нарядных карет и повозок, группы знаменосцев с расцвеченными знаменами — все это должно было подчеркнуть богатство и могущество царя России. Сам Алексей Михайлович очень любил все эти «действа» и с удовольствием в них участвовал. Нередко (если не всегда) царь следил за «чином» таких мероприятий, сам распределял роли, проверял «росписи» участников, вносил в них своей рукой исправления и дополнения. Царь любил во всем порядок и исполнительность подчиненных. Недаром в написанном им Уставе соколиного пути есть такие слова: «Никакой бы вещи без благочиния и без устроения уряженного и удивительного не было, чтобы всякой вещи честь и чин и образец писанием предложен был». Настроения царя очень созвучны тому, что его сын будет осуществлять решительной рукой во всех областях жизни государства, — это регламентация.
Особенно торжественное зрелище представляли собой крестные ходы, приуроченные к большим церковным праздникам. Если внимательнее присмотреться к этим церемониям, то можно обнаружить в них не только дань религиозному мироощущению их современников, но и нечто большее. Конечно, Рождество Христово, Пасха и некоторые другие великие дни христианского календаря имели свое назначение и воспринимались соответственно. Нисколько не умаляя значения этих празднеств, обратимся к другой их группе, более тесно связанной с историей России.
Следуя за тогдашним исчислением времени (Новый год — 1 сентября — также отмечался неким церковным «действом» и заканчивался большим приемом у царя), рассмотрим другие примечательные даты, сопровождавшиеся крестными ходами. Праздник Покрова Богородицы отмечался торжественно 1 октября. В этот день царь, патриарх, высшие гражданские и духовные лица шествовали в Покровский собор, «что на рву», то есть в храм Василия Блаженного. Этим отдавалась дань уважения предкам, присоединившим Казань к России. Ведь храм Василия Блаженного, как известно, был воздвигнут в память об этом выдающемся историческом событии.
А 22 октября Москва являлась свидетелем одного из самых грандиозных праздников — Божьей Матери Казанской. Алексей Михайлович в сопровождении бояр и духовенства шел за иконой Казанской Богоматери. Служба проводилась в Казанском соборе на Красной площади. Вспомним: в этот день в 1612 году начался штурм укреплений Китай-города, за которым последовало взятие его, а затем и самого Кремля. Осуществлялось долгожданное «очищение московское», польско-литовский гарнизон сложил оружие, и рать Второго ополчения во главе с Д.М. Пожарским и К.М. Мининым вступила в Кремль. Русских ратников осеняла тогда икона Казанской Богоматери. Ее считали в народе избавительницей Руси, ей посвятили построенный в центре столицы храм. Поэтому русские люди с особым чувством отмечали этот праздник, он обретал черты живого напоминания о патриотических свершениях народа. И царь Алексей это понимал. Он с особым тщанием относился к организации всех мероприятий этого дня. Торжественные процессии, в которых участвовали стрелецкие и солдатские части, обходили стены Кремля, Китай-города, Белого и Земляного по строго заведенному распорядку. Едва ли не высшей точкой празднества было восхождение на круглую башню Китай-города по причине ее «первовзятия» в памятном 1612 году. Другой праздник Казанской Богоматери отмечался летом по случаю обретения этого чудодейственного образа.
Несомненно патриотическое звучание и чествование другой православной святыни — иконы Владимирской Богоматери. В день ее праздника икону несли крестным ходом, в Успенском соборе царь и власти присутствовали на молебне, Вероятно, вспоминали тогда, как этот образ предостерег Русь от нашествия орд Тимура. Богослужения в дни московских чудотворцев Алексея, Петра и Ионы (русских митрополитов времен владычества Орды) также возвращали мысли к тем далеким временам.
