Но родился Моисей, и поколение людей после смерти Эхнатона вернуло светоносного самодержца и вновь возродилось в теле Египта, равно как и в теле Израиля. К тому времени тьма Амона давила своей тяжестью нильскую землю, но по ту сторону Египетского царства, на Востоке, солнце воссияло огненным шаром на горе Хорив. Туда повело бессмертие порабощенный народ, и после многолетних скитаний по пустыне Моисей взошел на гору Хорив. Там он погрузил свое «Я» в собственную душу и в космические спирали. Дни и ночи, голод и жажда претворялись для него в небытие. Он жил благодаря всеобъемлющему духу и человеческой надежде. Все это, вместе взятое, наконец даровало ему озарение. И снова он начал работать в озарении. Руки высекали и скребли десять заповедей на камне. Эти каменные скрижали он отнес своему народу в долину и передал таким образом основные слагаемые своего единственно истинного учения…
Скалигер замолк, разлил в бокалы вино, и, после того как они все вместе выпили, он долго смотрел на юг, где темнел силуэт Монсегюра, сверкавшего тем не менее в ночи и казавшегося парящим в воздухе. Выдержав длительную паузу, Скалигер восстановил нить прерванной беседы:
— После себя учитель человечества оставил истину евреям и другим народам, но позже он воздвиг и крышу над своим духовным храмом. Библия лжет, когда утверждает, что Моисей якобы натравливал народы друг на друга, когда брат восставал против брата, помня о законе: око за око, зуб за зуб, — и восставал на единоверцев или на иноверцев, что якобы он проповедовал завоевание Ханаана огнем и мечом! Здесь нет ни грана истины! Наоборот, священники языческих храмов соединили свои имена и дела с делами Молоха! Терпимости были вложены в уста слова о мании власти. Но не он позднее совершил злодеяния. Моисей, наоборот, — и это тоже было известно избранным — ничему не учил, кроме любви, добра и милосердия. Эту свою самую высшую и самую ценную заповедь он насаждал в мире, где человечество днем и ночью истекало кровью под дубинами и клинками. Заповедь эта — путь народа к свету. Землю обетованную видел Моисей — и эту землю объединяли не горы и долины, не берега и реки. Он прозревал ее издалека, из своего беспросветного времени, но, прежде чем евреи и другие народы смогли ее достигнуть, он перешел в мир иной. Однако то, что он испытал в своем сердце, было подхвачено другими, теми немногими, кто пытался руководить и осмысленно вести народы к миру на все времена.
Это были, конечно, не священники Храма и не цари Израиля. Их ложное знание окаменело, их деяния были обагрены кровью. Ничто из того, чего добивался Моисей, осуществлено ими не было. Однако те, кто носил власяницу, кто был безоружен, снова приблизили нетленную весть. Их называли истинными пророками, в них продолжало жить семя Адонаи и его учение. Они появлялись, когда Израилю угрожала опасность быть низвергнутым в бездну. Столетиями не прерывалась эта духовная цепь. И пока Иудея могла быть разбита, как прежде, снова появился Моисей, который вел свое начало от царского рода в образе мужа по имени Иешуа…
Вероятно, чтобы дать возможность переварить все это, Скалигер снова наполнил бокалы. Ни Рабле, ни Нострадамус так ничего и не поняли. Они чувствовали, что им преподнесли что-то неслыханное и чудовищное, а катар продолжал:
— Иешуа не был зачат непорочно, как это изображают христиане, а родился на свет, как каждый из нас, от соединения мужа и жены. Я даже мог бы вам сообщить имя Его отца, так как для тех, кто знает подлинную историю Иешуа, Его происхождение никогда не было тайной. Но несравненно важнее тот факт, что учение человечества созрело в Его душе не больше как полтора тысячелетия назад. Тот, кто был когда-то Моисеем, стал заново Иешуа. Тело и душа в едином духе. Это возвестил Пророк, когда сказал, что пришел исполнить закон. Он жаждал вернуть свой народ к его истокам и незамутненному кладезю — свой народ, к тому времени уже рассеявшийся на полсвета.
Иешуа учился и учил в Египте, прошел Испанию и Галлию и, конечно же, в испуге сделал крюк, обойдя Рим. Позднее следы его обнаружились в Элладе. Оттуда он направился в Азию, все глубже впитывая то, что ему она могла дать. Следом за иудейскими купцами он достиг наконец Кашмира. Там он столкнулся с другой великой формой единственного духовного знания: во времена между Моисеем и Иешуа мудрец Сидхарта, то есть сам великий Будда, посеял зерна своего учения в Индии. Пришедший от Иордана Иешуа многие годы посвятил изучению того, что проповедовал Гаутама. Его душевный мир, исполненный радости, переплелся с миром горных монахов. Они сходились в том, что существуют тысячи разных названий одного-единственного пути. Наконец Иешуа расстался с буддистами, как с родными братьями, и вернулся на родину.
Позднее христиане с некоторой завистью отмечали время Его странствий — сокровенные и скрытые дымкой тумана годы Его жизни. Но на самом деле Он плыл лучистой звездой над морем. В Иудее Он снова столкнулся с тьмой кромешной, ибо Змей там неистовствовал яростнее, чем прежде. Сплошные леса распятий уткнулись в свинцовое небо, поверженную провинцию днем и ночью бороздили всадники, закованные в латы. Как железная гаротта, римский кулак сдавил шею еврейского народа. В Иерушалаиме, на горе Антония, правил кровожадный зверь Понтий Пилат. В таких условиях Иешуа снова увиделся с матерью и своими братьями и сестрами. Как нищие, приютились они на берегу Генисаретского озера. Вдова Мириам едва сводила концы с концами, перебиваясь плетением кос, а ее сыновья работали каменщиками, плотниками или рыбарями. И от своего первенца Мириам ожидала, что Он тоже внесет свою лепту в семейную кассу, но Иешуа одарил ее и остальных большим.
Он рассказывал им о видении, когда пытался еще раз освободить их из египетского плена, живописуя им иудейское царство справедливости. О Храме, который должен быть возведен в сердце человека, говорил Он снова спустя полтора тысячелетия. Так утешал Он своих ближних и вливал в них новые силы, но при этом отнюдь не оставлял все как есть. Вечно вести страждущих, находившихся в тупом терпении, было бы несправедливо. Посему Он читал проповеди тем, кто принес горе в Иудею, даже римским мытарям и прочим державным стяжателям, завоевавшим полмира, открывал глаза. Он говорил, что в конце концов по делам их воздастся им, если они не покаются. Так проникал Он в сердца людей, словно камень, брошенный в воду, вызывая круги добра и света. И мрак расступался перед Ним.
Слава о Нем ширилась. Вскоре Он уже стал проповедовать не только у Генисаретского озера. Он прошел всю Галилею, и на Его стороне было множество женщин и мужчин, которые, подобно Ему, пытались установить мир на всей земле. Одна из таких молодых женщин пришлась Ему по душе больше остальных. Ее звали Мириам, и родом она была из города Магдалы. К ней Он прилепился душой и телом. Мириам забеременела и родила Ему дочь. Неподалеку от Иерушалаима раввинчик, как ласково называла она своего любимого, нашел для нее дом. Но сам Он чуть позже двинулся дальше, взобравшись на неприступные скалы, и с Ним были только мужчины, поскольку предстояла борьба. Иешуа выступил, явившись к Молоху в крепости Антония.
Все началось у преддверия иудейского храма. Там Учитель читал проповедь о царстве справедливости еврейским богомольцам, римским стражникам и воинам. Когда многие, жаждавшие маммоны, для которых человеческая вера заключалась только в прибытке собственной мошны, взбунтовались против Него, в гневе опрокинул Он столы презренных менял и торговцев в храме и воскликнул, что легче канату пройти в игольное ушко, чем богатому в Царствие Небесное. Так Иешуа дал первый знак Иерушалаиму. В следующие дни Он все настойчивее обличал произвол римлян и находил все больше сторонников, потому что в городе готовились к празднику Пасхи и снова собрались сотни тысяч людей со всей Иудеи. Учитель человечества взывал к башням крепости Антония, говоря, что Рим погибнет, если будут продолжаться гнет и война и не восторжествует любовь к человеку. Он взывал к совести римлян, но Понтий Пилат, ожесточившийся в сердце своем, ничего не слышал, кроме криков толпы. И эти вопли угнетенных заставили его испугаться за собственную власть. Вероломец прождал всю ночь. Потом, когда Иешуа вместе со своими единомышленниками снова появился в саду возле Иерусалима, наместник Молоха выслал свою стражу, закованную в латы.
Иешуа был схвачен, в то время как Его соратникам с трудом удалось бежать. И тогда Учителя потащили на гору в крепость Антония. Ликторы пронзили Его тело, и в ту же ночь по чрезвычайному закону римским судом Ему был вынесен приговор. Наутро имперская стража повела Его на Голгофу. Испуганные иудеи оплакивали Иешуа во всеобщем мраке. Но некоторые из них, а это были служители Синедриона, сделали иначе. Во главе с Иосифом из Аримафеи и Никодимом они попытались спасти Сына Человеческого, и им это удалось сделать с помощью золота и наркотических средств.
