– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросил Нохой.
– Знаю, – нахмурился Джэлмэ. – Если говорю, значит, знаю.
– А ты все-таки скажи, почему так уверен? – зашумели другие. – Или что, не доверяешь нам?
– Не в этом дело, – Джэлмэ, подумав, решился. – Вам-то я скажу, но дело это тайное и вы, смотрите, никому не проговоритесь.
– Да никому мы не скажем, – нетерпеливо отмахнулись парни. – Доверься нам, как раньше, и открой все.
– Тэмуджин ездил к кереитскому хану и договорился с ним, – сказал Джэлмэ. – Тот анда покойного Есугея-нойона, обещал заставить борджигинских нойонов полностью отдать ему отцовское наследство.
– Вон оно что! – протянул Нохой и многозначительно переглянулся с остальными.
– Только вам я сказал то, что никому нельзя было говорить, – повторил Джэлмэ. – И вы молчите, а то раньше времени дойдет до ушей Таргудая и тогда… Но Тэмуджин будет хозяином своего улуса, а там у него порядки будут другие, не то, что у этих нойонов.
– А какие другие? – насмешливо покосился парень в рваной овчинной шапке, сидевший ближе всех к двери. – Порядок везде один: нойон приказывает, подданные из шкуры лезут, чтобы не прогневать его.
– Нет уж! – Джэлмэ качнул головой, внушительно глядя на него. – Тэмуджин, еще раз повторяю, парень умный – очень умный, и он не такой человек, как другие нойоны. У него есть и другая черта: он высоко ставит своих людей. Вот, смотрите, был такой случай: как-то осенью вышел у нас спор с его младшим братом, Хасаром. Парень он горячий и не любит никого слушать. Тэмуджин, когда узнал об этом, собрал нас всех, вместе с братьями, и объявил новый закон: всем его младшим братьям слушаться нас, нукеров, как старших. И с того дня те все делают по нашему слову. Вы где-нибудь такое видели? Как другие нойоны поступают, если нукер покажет непочтение к его родственникам? У них ведь вся родня словно святая, белая кость, на нукеров как на своих собак смотрят. А по Тэмуджину уже сейчас видно, как высоко ценит он людей, и он никому не будет давать нас в обиду.
– Видно, что хороший будет нойон, – заговорили многие, переглядываясь между собой, – это ведь большая редкость, чтобы нойон так ценил нукеров.
– Обычно для нойона родной брат, хоть и глупец, но в семь раз выше какого-то нукера.
– Вот кому можно было бы послужить!
– Для того я и позвал вас, – Джэлмэ испытующе оглядел всех, – чтобы рассказать вам про него, да сказать, чтобы вы готовились идти к нему в нукеры. Вместе будем служить ему.
– Подожди, – хмуро отозвался Буру, все это время отмалчивавшийся, сидя особняком, ближе к правой стене. – Как это так вдруг мы все соберемся и перейдем к нему? Да вы что, из ума все выжили?
– А что? – удивленно обернулись к нему несколько парней.
– А как же род, сородичи? – тот возмущенно смотрел на них. – Как можно бросить своих и идти к кому-то чужому?! А что предки на небе скажут, об этом вы подумали?
– Верно он говорит, – поколебавшись, поддержали его двое парней, – был бы этот Тэмуджин еще обыкновенный нойон, как другие, так ведь он и от своего рода откололся. Что это за человек?
– Пусть и будет у него свой улус, – продолжал свое Буру, – но он теперь как будто и не относится к киятам, раз откололся, значит и к нам, борджигинам, не относится, а войско его сейчас и вовсе в другом месте, с керуленскими родами обретается, а сам он к тому же еще с чужим ханом дружбу водит. Нет, здесь что-то не то.
Его поддерживали те же двое:
– И что это за улус такой у него будет?
– Кем мы станем, если перейдем в такой улус?
Джэлмэ усмехнулся, глядя на них:
– Для Тэмуджина нет разницы, какого рода человек, лишь бы душа была не червивая. А честного человека, да если на плечах у него голова, а не болотная кочка, он ценит выше иного нойона…
– Да ведь не в этом дело, – раздраженно заспорил с ним косоглазый Халбай, один из тех, кто не верил в Тэмуджина. – Может, он и умный, и нукеров ценит, но выходит, что он не почитает своих сородичей, а род для человека – главное. Что будет, если все начнут бегать от своих к другим, бросят своих онгонов? К чему это приведет?
Ему возражали другие.
– А что, лучше войны между собой вести по прихоти этих пьяных нойонов? – спросил Борогол, стоявший за Тэмуджина. – По мне так лучше положиться на такого нойона, чем служить нашим глупцам.
– Если всем перейти к Тэмуджину, то и войн между родами не будет, – сказал Джэлмэ. – Все монголы вместе будут.
– А уйти к Тэмуджину еще не значит порвать со своим родом, – вставил Тогон. – Вот Джэлмэ ведь приезжает поклониться своим онгонам, встречается с родными.
– Так у него род дарханский, – возражал Буру, – ему все равно где жить, а мы не можем оставить свой очаг.
– Кланяться предкам можно везде, – сказал Джэлмэ, – небо всюду одно, и они оттуда все видят.
– Это тебе можно, – махнул рукой Буру, – тебе хорошо говорить, а нам без родного очага никак нельзя.
Спор, вдруг разгоревшись между друзьями, долго не утихал. Трое были за то, чтобы идти к Тэмуджину, четверо отстаивали свой долг быть рядом со своим родом. Остальные, поначалу с восторгом внимавшие Джэлмэ, теперь, подостыв, не знали, на чью сторону встать, молча слушали тех и других.
– Какие бы ни были нойоны, пусть хоть глупые, плохие, но они свои, – доказывал Буру, – они властвуют над нами по закону, от предков своих они получили это право, а мы от своих предков получили долг быть под их знаменами.
– Сколько народу погибло под этими знаменами! – зло прервал его Борогол. – А ты, видно, так и будешь держаться за них, тебе, как новорожденному теленку, главное, от стада не оторваться?
– Что-о? – тот злобно уставился на него. – Ты придержи свой пестрый язык, а то я его с мясом вырву.
– А ну, давай, посмотрим, кто кому что вырвет…
– Давай, попробуем!
Их едва утихомирили.
– Эй, вы, остыньте-ка оба, а то что-то шумно стало.
– Еще друзьями называетесь.
– Между нами не может быть драки, забыли?
Нохой оглядел всех, привстав на месте, поднял правую руку. Стало тихо.
– Прекратим этот разговор, а то так мы все рассоримся. Пусть каждый подумает про себя, как дальше быть, а жизнь покажет. Может и без нас все решится. Да и так подумать, не нам это решать, кто прав, а кто неправ. Нам главное, крепко держать в руках оружие и насмерть стоять против врагов. Так или нет?
– Пусть будет так, – согласились двое или трое, – посмотрим, что дальше будет.
– Ну, вы как хотите, – решительно высказался Борогол, – как получит свой улус Тэмуджин, я пойду с Джэлмэ служить ему.
– И я тоже, – сказал Тогон.
– И я с вами…
– И я… – под конец к ним присоединились еще двое.
– А мы не изменим онгонам своих предков, – гордо сказал Буру, – будем до конца оставаться со своим родом.
– Выходит, распадается наша стая, – кивнул головой Нохой и пристально посмотрел на Джэлмэ, – слаба оказалась наша дружба, если так легко решили разойтись в разные стороны.
Все подавленно молчали.
– Ну, если так, то говорить больше не о чем, – Буру встал. – Видно, пути наши расходятся.
За ним встали еще трое.
– Да что это вы, будто сразу врагами стали, – попытался остановить их Нохой, – еще не видно, как жизнь дальше пойдет…
– Зато видно, что вы за люди, – враждебно сказал Халбай, – за легкую жизнь готовы своему роду изменить, а такие нам не друзья.
– Смотрите, не ошибитесь со своим Тэмуджином, – уже держась за полог, оглянулся Буру. – Еще неизвестно, в какую пропасть вы суетесь. Будете шататься с ним по степи, как безродные разбойники.
Через три дня Джэлмэ уехал из куреня. Ранним утром, едва на востоке забрезжило, он попрощался с родными, сел на коня и тихим шагом выехал из айла. Направился он на юго-запад – по своему же, обдутому ветром, полузасыпанному в снегу следу.
Дорога пролегала по открытой степи, между невысокими холмами. Отдохнувший на попасе конь, почуяв обратный путь, шел ходким, порывистым шагом.
Перевалив за холм, Джэлмэ придержал коня, помедлил, вглядываясь в предутреннее темнеющее небо. На востоке все еще синело, а начинающие блекнуть звезды с севера затягивало мутной и плотной пеленой. Подумав, он резко повернул коня на северо-запад. В степи снова собирался буран, и он решил проехать вверх по Онону, чтобы поскорее добраться до тайги и дальше продвигаться по лесному затишью. К тому же до леса по прибрежным тальникам или по льду, под высокими берегами, было где укрыться от поднимающейся вьюги. «Получше будет, чем по открытому месту…», – подумал он и тут же, в подтверждение своим мыслям, ощутил на лице первый крепкий порыв ветра.
Джэлмэ придерживал нетерпеливо порывающегося вперед коня, приберегая его силы, – путь впереди лежал неблизкий, по бездорожью. Понемногу рассветало, а ветер крепчал, поднимая снежную пыль. Скоро впереди, в снежной сумеречной дымке обозначились извилистые кромки прибрежнего тальника.
